Николай Павлов - Горячее лето

…А жизнь все круче забирала в гору. До пота, до одышки. Заставил Ивана Агафоненко пойти на курсы при управлении — не слушателем, а… преподавателем: вести практикум по строительным механизмам. Теперь Иван приходит вечерами, просит: научите, растолкуйте, дайте книжку… Маня Веткина носится с проектами оформления комнат. Твой поток, говорит, зачешет все квартиры на одинаковый пробор… Березову подавай соревнование. Знать, Мироненко на него давит. Березов придумал послать вызов строителям заречного сельмашевского поселка. Сколько ни толкуй ему, что мы от сельмашевцев отстаем, он все свое: подтянемся, догоним. И смотрит на тебя таким же взглядом, как смотрел на Хазарова. Кстати, Березов готовится в командировку и норовит соревнование спихнуть, хоть временно, на твои плечи… Даже Ольга Черемных, секретарша, с обычным сочувствием, но строго однажды предупредила: непорядки, дескать, на поселке с техникой безопасности; инспектор готовит материал… А Тоню Мироненко он видел весело болтающей в обществе Вовок-спортсменов. Тоня заметила его, сделала вид, что не заметила, и стала еще веселее. Миновав их, он не расслышал, а скорее почувствовал, как Вовка-шатен (тот, что знает Тютчева) отпустил остроту и сам громко засмеялся. Хотелось бы знать, что он сказал и как реагировала Тоня Мироненко!

Линию возглавляла бригада каменщиков Егорова, а правофланговым в ней шел Петя Проскурин. Вчера он работал высоко на первом доме, а сегодня спустился вниз — на второй. Каменщики сделали первый шаг в потоке. Проскурину не хочется вспоминать, что каких-нибудь две недели назад он намеревался дезертировать со Степного.

Первый шаг! Кладка дома закончена. Вслед за каменщиками идут штукатуры. Растворомет работает полным ходом. Насос качает известковый раствор. От насоса тянется шланг с наконечником. Словно из брандспойта, вылетает из него сильная струя сероватой массы и звучно бьет в стену. Раствор лепится к шероховатым кирпичам. Так наносится «намет» штукатурки.

Черемных ровняет слой сильными движениями длинной линейки — правила. Борода его от этого развевается, как на ветру. Не иссякла сила в Черемных. Чистая, ровная поверхность остается за линейкой.

А на противоположной стороне дома, уже оштукатуренной, маляры пульверизаторами красят стену. Маляров здесь в шутку называют парикмахерами.

Агафоненко возле машин — как штурман на мостике. Машины, словно танки на фронте, постоянно в боевой готовности. Легонько покачиваясь на тросе подъемника, плывут вверх свежеотесанные балки, молочно-желтые сосновые щиты и стропила.

Кровельщики начали наводить крышу…

Поточная линия пошла… Бригада за бригадой будут шагать от дома к дому. Восемь дней — вот срок, за который каждая бригада должна выполнить все свои работы. И впоследствии через каждые восемь дней будет сдаваться новый дом. Конвейер — как на автозаводе.

Восемь дней — это «шаг потока». Все просто, но… как трудно! Бригада каменщиков, головная в потоке, перешла на второй дом только через десять. Отставание болезненно сказывается на работе всей линии — нескольких бригад, многих десятков, людей.

Ивянский с Карповым, пройдя стройкой, уехали в управление, Надо с цифрами в руках отыскать причины запоздания, надо заканчивать подготовку к пуску второй линии.

Август — время созревания хлебов. Нет красивее поры в Сибири. Степь меняет цвет. День ото дня она желтеет, принимая новые и новые оттенки. Пшеничные колосья пропитываются животворными соками земли, заряжаются энергией солнца. Раздвигая стебли злаков, люди осторожно шагают хлебными полями, срывают колосья, разминают их в пальцах, смотрят окраску зерна, определяют его твердость. Люди хотят подкараулить момент, когда пшеница будет вполне готова.

Это ожидание — самая лучшая пора лета. Погода стоит сухая, тихая. Небо — оно не синее, а светло-светло-голубое. Над пшеницей играет горячий воздух. Солнце — во всем свете. Как будто навсегда смолкли ветерки. Хлеба не шелохнут ни одним колосом.

В обеденный перерыв строители любят выйти на окраину поселка — полюбоваться пшеничкой, попробовать зерна на ощупь и на зуб. Иной раз они сходятся с колхозниками. Многие рабочие — в прошлом тоже колхозники. Завязываются беседы.

К таким беседам с видимой охотой присоединяется Ивянский. Интерес к полям у него наследственный. Отец его, агроном, еще до революции занимался селекцией злаков. В начале тридцатых годов, на склоне лет, приехал он в Сибирь. Потом сюда же перевелся и сын. Сын работал на новостройках, отец — на опытных сельскохозяйственных станциях. Вот бы теперь ему посмотреть на эти бескрайние, позолоченные поля, о которых мечталось всю жизнь! Вернулись с войны солдаты — завертелось дело. Надо, очень надо, чтобы хлебные карточки навсегда стали историей.

Карпов впервые непосредственно соприкоснулся с рожью и пшеницей на фронте: на хлебных полях ставил или отыскивал мины. В деревне он никогда не жил. Но и его увлекало общее волнующее ожидание урожая. С удовольствием смотрел он на Ивянского, приносящего в горсти тугие желтоватые зерна и показывающего их с таким видом, точно то был плод его труда.

А на поселке тем временем полным ходом пошла вторая линия. Она идет параллельно первой — по другой стороне улицы. Дома, разделенные только дорогой, строятся одновременно.

Петя Проскурин, потный и красный, нет-нет да и глянет на соседний дом: не отстал ли он от каменщиков Костюка? Нет, он ни за что не отстанет! Он теперь метит выше: подбирается к рекордам заводских каменных дел мастеров. На нем выгоревшая майка. Когда-то она была красной, а сейчас темно-желтая, под цвет загорелой шее и рукам. Издали кажется, что он обнажен до пояса.

Петя весь устремлен вверх и вперед. В кармане у него приятно похрустывает сберкнижка — она сберегает будущий мотоцикл.

Черемных, закончив штукатурку стены, смотрит через дорогу, потом неторопливо пересекает ее, берет у молодого штукатура правило — смотри, дескать, и несколько минут сосредоточенно работает. Потом так же степенно и молчаливо уходит обратно.

А позади выстроились новые дома. Светлые, веселые. Они готовятся встретить хозяев, как дорогих гостей.

Праздник возник сам собою, стихийно, когда первые дома «сошли с конвейера», были приняты комиссией и переданы заводу.

Весь день ходил возле домов начальник ЖКО Никодимов. В обеденный перерыв пришла Веткина и принесла полотнища с надписями крупными буквами «Хозяева, добро пожаловать!» Никодимов собственноручно прибил их над каждым подъездом.

Вечером на грузовиках начали подъезжать трубопрокатчики. Некоторые строители, закончив работу, остались. Они помогали разгружать машины и вносить вещи в квартиры.