Альберт Карышев - В День Победы

Мелькали путевые будки, и рядом стояли обходчики с желтыми флажками. Рощи подступили к самой дороге, сделались не такими чистыми, и между деревьями стали попадаться пригородные дачи. Королев неожиданно усмехнулся. Женщина взглянула и спросила:

— Почему ты засмеялся?

— Не знаю, Маша, — ответил он. — Просто задумался. Мне не смешно.

Ее ресницы поднялись выше; глаза задержались на нем, добрые, с серой радужной оболочкой. Но по выражению этих глаз можно было также увидеть, что Мария — человек иронический. Ей исполнилось тридцать пять лет. Возле мочек ушей появились продольные морщинки, и две тонкие складки, как ожерелья, распределились по шее. Она хорошо загорела, была почти белокура; и вид ее волос, постриженных, как у юноши, вровень с затылком, не зависел от настоя ромашки или других красящих веществ, он был естественный и прекрасный, цвет нележалой соломы, который любят женщины.

Потом она приласкала его руку. Если мужчина достоин женской ласки, то он настоящий мужчина. Он много работает и много имеет, и крепкие руки способны как следует вколотить гвоздь и защитить свою Родину, а может быть, им так повезет, что напишут толковую книгу. Касаясь же женщины, они становятся нежными, и женщина платит тем же.

Сам Королев уже стал седеть. Ему шли усы, и старый шрам потемнел, сгладился и не очень портил лицо. Костюм большого размера приходился впору, шея была мощная, полосатый галстук туго ее затягивал. Раньше он плавал матросом на торговых пароходах и в трудной работе развил хорошую осанку и скупые правильные движения; руки стали цепкие как клещи, и вены на них бугрились и разветвлялись, как притоки реки. Правда, у него были отличные данные от природы, но у многих они неплохие, а поглядишь, к сорока годам на спине откладывается жир, и спина делается круглой; жир откладывается на брюшине, что уж совсем не годится для здорового мужчины.

Спохватившись, что наблюдают попутчики, Маша оставила руку мужа. Попутчики были пожилые люди, наверное супруги; они молча догрызли яблоки и стали собирать свои сумки. Они вышли. Королев тоже снял с полки чемодан; Мария взяла гребень и причесалась. Остались позади деревянные дома с садами и огородами; сверкнули золотые купола, а сам Григорьевский собор скрывался за деревьями парка, выходившего к склону холма и отгороженного со стороны линии кирпичной стеной. Холм провалился. Стала до основания видна телемачта, а вдали по крутому проспекту ползли машины. Поезд притормозился еще и совсем медленно продвинулся мимо товарного состава. Королевы забрали плащи. Василий вышел, поставил на землю чемодан и протянул Марии руку. Чтобы выбраться с перрона, надо было подняться по лестнице и идти высоко по переходному мосту, и он заметил:

— Моста тогда не было.

Не было и вокзала, то есть был, но другой — не современный, в два этажа, с рестораном и большими залами, а деревянный и одноэтажный; и перрон не огораживала чугунная решетка; не было такого оживления, модных нарядов, и народ выглядел бедным; не стояли на перроне всякие палатки, а теперь стоят.

Королев подхватил чемодан. На то, что он волнуется, Мария обратила внимание. Миновав мост, они оказались на привокзальной площади, и он опять заметил: «Такси и автобусов не было».

— Ничего этого не было, — сказал Королев. — Просто удивительно. Асфальта на площади, конечно, тоже не было.

Мария в ответ заглянула ему в лицо.

Они дождались такси. Прежние черты города Королев угадывал как морщины омоложенного лица. Дорога к станции называлась Вокзальный спуск. Королев припомнил, что наименование осталось с тех самых пор. По одну ее сторону сохранились также дома дачного вида, обшитые досками и покрашенные зеленой краской, с верандами, железными крышами и кирпичными трубами, а по другую сторону располагался древний оборонительный вал, его подкрепили снизу гранитной облицовкой, чтобы он не разрушался, старую стену с бойницами взяли и побелили, и побелили кремль, замыкавший стену на валу. Преодолев подъем, завернули на шоссе, и уровень стены стал частью улицы; потом Королев увидел ресторан из бетона и стекла и вгляделся, что церковь напротив лишилась верха и, приспособленная под какое-то деловое помещение, утратила достоинство. Он опустил до конца стекло. Встречный поток зашевелил ему волосы на макушке. Впереди дорогу ремонтировали рабочие в желтых жилетах, поэтому машина сбавила скорость и, обойдя место ремонта, будто опьяневшая, помчалась дальше по шоссе, свежему от дождя, с проведенной посредине белой линией.

Выехали в центр, задержались перед сигналом светофора. Должен открыться переулок, что тогда вел к базару, но от центра уходил проспект. Мостовая была разделена газончиком, и меж цементными плитами уложили дерн; вдоль тянулись троллейбусные ветки, а поперек перекинулись подвесы со знаками движения; и рынка на месте не оказалось; улица была прямая, как провели ее на чертеже, и в перспективе сгущались столбы с бетонными стойками и железными окончаниями, загнутыми к мостовой; старые постройки были принижены или вовсе снесены, и улицу оформили здания простые и легкие… К этому, конечно, глаза привыкли. Куда ни пойдешь, всюду много построили. Строят по всем направлениям и на разных почвах, взрывают скальный грунт — и тоже строят. И север с востоком не хуже, чем земли умеренного климата; где бы люди ни жили, стоят большие дома… Пока не зажегся зеленый свет, люди спешили пересечь улицу. Время подогнуло фигуру женщины, и казалось, будто старушку перетягивает хозяйственная сумка и она сейчас упадет с разгону. Молодая мать перевезла коляску. Девушка с красивыми ногами пустилась рысцой, закидывая внутрь коленки. А вот прошел ветеран в соломенной шляпе и с орденскими колодками на пиджаке, он был человек немолодой, но ступал твердо — от уверенности, что заслужил уважение, и от привычки к солдатскому шагу.

Королев смотрел на прохожих: его земляки зажили неплохо, и у них у всех стал интеллигентный вид. Уличные разбойники вывелись; нет нужды и зла, и подростки не крадут деньги у старух. А подростки, у которых стрижка как у пуделей плюс глупость и самоуверенность, — тоже никакие не разбойники, просто пока балбесы. Им нужно стать мужчинами. Когда ребята об этом не догадываются, их жизнь может сложиться грустно. Если они догадываются позже, то все-таки неплохо. Но есть, что никогда не догадываются и мужают все равно, только как люди вредные.

— Вот здесь, — произнес Королев. — Место это трудно узнать.

Мария его поняла, и Королев показал водителю:

— Я говорю, там был рынок.

— Рынок был, — кивнул водитель и спросил: — Куда везти?

— Сперва в адресное бюро. Узнаем, где теперь проживают бывшие жулики.