Андрейс Дрипе - Последний барьер

— Ну, не так-то скоро мы дождемся таких условий, — смеется Крум.

— Пока необходимо делать то, что нам под силу. Надо больше спорить с ребятами. Внимательно их выслушай, пойди немного навстречу, кое с чем согласись, а тогда незаметно перейди в наступление, докажи и разбей наголову. Наша правда достаточно крепка, нам не повредят веснушки на ее лице, — увлеченно продолжает Киршкалн. — Разговорами тоже можно многого достичь, но говорить надо уметь.

Крум слушает и рассеянно перелистывает тетрадь Зумента. «Жизнь — это картофельное поле, и кто большая свинья, тот больше и накопает», — словно встречный удар, срывается со страниц чье-то «изречение», выведенное старательной рукой.

В дверь кабинета Озолниека негромко, но уверенно стучат, и в кабинет входит прокурор. Озолниеку всегда кажется, что в теле этого подтянутого, худощавого человека с чисто выбритым лицом течет не кровь, а чернила. Под желтоватой кожей его тонких рук видна густая сеть жил, и синева их как бы подтверждает предположение Озолниека. Крупные, слегка навыкате глаза прокурора смотрят всегда в упор, но заглянуть в них почему-то невозможно, — человек, на которого эти глаза обращены, почти физически ощущает их жалящий взгляд и, будучи не в силах противоборствовать, чувствует себя смущенным и обезоруженным.

Озолниек отвечает на приветствие, на какой-то миг задерживает в своей большой ладони холодные пальцы гостя и предлагает ему стул.

— Благодарю!

Прокурор садится, кладет портфель на колени и, немного помучив Озолниека взглядом, спокойным, тихим голосом сообщает о своем намерении просмотреть с разрешения начальника список воспитанников колонии, о своем желании познакомиться с условиями содержания в дисциплинарном изоляторе, хочет побеседовать с некоторыми воспитанниками, хочет…

Озолниек слушает и старается удержать себя в рамках вежливости и приличия. Все это деликатное вступление — пустые слова. Начальник ничего не может ни разрешить, ни запретить; чего бы прокурор ни пожелал, он сделает и осмотрит без чьего бы то ни было согласия и невзирая ни на какие возражения. Он страж законности, и эти права предоставлены ему законом.

— Разумеется. Пожалуйста! Как вам угодно, — торопливо отвечает Озолниек и звонит в соответствующие отделы, отдает необходимые распоряжения. — Мой кабинет к вашим услугам, — говорит он. — Извините, что не могу побыть с вами дольше. Работа! — разводит руками Озолниек.

Прокурор понимающе кивает, щелкает замками портфеля и выгружает на стол бумаги, подготавливаясь к работе, а начальник уходит в зону.

На сегодня назначен футбольный матч между работниками колонии и воспитанниками. Ребята готовились к этой игре с неистовым рвением. Победители турнира подразделений пополнили свою команду лучшими игроками из других отделений и организовали сборную колонии. Каждый свободный чае команда проводила на поле и тренировалась с завидной настойчивостью и увлечением. Сборная получилась грозная; в ней несколько игроков, которые на свободе играли за юношескую сборную республики.

— Расчехвостят нас в пух и прах, уверен на сто процентов, — со смехом говорит Озолниеку Киршкали.

Работники молчаливо переодеваются в спортивную форму в тесной комнатушке физрука и поглядывают через окно, как соперники, разминаясь перед началом, лупят по мячу.

— И пусть расчехвостят! Будем сражаться как львы. — Озолниек быстро скидывает китель и, возбужденный предстоящей игрой, моментально выбрасывает из головы прокурора, сидящего в штабном кабинете.

Когда обе команды выстраиваются в центре поля и Озолниек обменивается рукопожатием с капитаном сборной воспитанников, над зоной пролетает шквал аплодисментов и подбадривающих возгласов. За отчеркнутой известкой границей ноля на травке разлеглись ребята — черным-черно. Долгожданный час настал. Уже много недель подряд это событие не сходит у колонистов с языка. Сколько было споров по поводу состава сборной, каких только не давалось предложений! Теперь зрители притихли, и в торжественной тишине раздается первый глухой удар по мячу. Игра началась.

Поначалу обе стороны осторожничают и проявляют одинаковую неуклюжесть. Работники еще не разбегались и призывают на помощь воспоминания о своих юношеских годах, воспитанники, в свою очередь, испытывают неуверенность и еще побаиваются нападать всерьез, поскольку, что ни говори, играть им приходится против воспитателей, мастеров и контролеров, хотя сейчас они в трусиках и майках. Как отнимать мяч, если он в ногах у лейтенанта или капитана. Хотя погон и не видно, почтение остается. Постепенно смущение проходит, игра набирает темп, и раз от разу возникают все более острые ситуации.

В конце первого периода маленький загорелый центрфорвард противника осмелел до того, что даже применяет силовой прием против Киршкална, и Киршкалн еще бы чуть — и полетел кувырком.

Публика ревет от восторга!

Выходит, работники не такие уже слабаки и увальни, как им самим вначале казалось. Правда, бегать трудновато, не хватает дыхания, и рука невольно все чаще хватается за бок или за подложечку, но тактика не так уж плоха. Когда же Озолниек в достойном Брумеля прыжке забивает головой мяч в верхний угол ворот противника и после этого обрушивается на спину малорослого контролера, который рванулся было на помощь начальнику, разражается рев, как на московском стадионе «Динамо».

Первый период заканчивается с вполне спортивным счетом — 4:3. Всего на один гол опередили ребята команду «стариков».

— Если бы судья дал свисток хоть на минуту позже, меня хватил бы удар, — отдувается Киршкалн, вытирая катящийся градом пот и заваливаясь на зеленую траву у края поля.

Кто больше, кто меньше, но устали все, даже те, у кого есть спортивная и физическая закалка. Давно не доводилось так убегаться. Озолниек не только центральный нападающий, но и тренер своей команды; он усаживается посредине и, массируя себе бедра, излагает тактические основы второго периода:

— Если будем с самого начала проявлять такой же азарт, то кое-кто навсегда останется лежать на поле или попадет в лапы фельдшера. Темп надо поубавить и все силы приложить к защите. Обыграть ребят, по всему видно, не удастся, но проигрыш должен быть с минимальным разрывом в счете, чтобы они не слишком задавались.

Свисток вызывает игроков на поле, и Киршкалн чувствует, что отдых был слишком коротким. Ноги дрожат, и нет сил для удара. Но тем не менее оборона «стариков» несокрушима. Они отбивают мяч от ворот как можно дальше, вынуждая ребят основательно побегать.

Игра заканчивается довольно приличным результатом: шесть — четыре в пользу воспитанников. Физрук вручает капитану колонистов внушительный кубок и диплом. Настроение у всех приподнятое, и царит атмосфера всеобщей дружбы.