Нинель Громыко - Дойна о Мариоре

Глядя на Юру, улыбался Владимир, веселел Андрей. Иногда Юра и Андрей садились около Владимира и принимались горячо спорить.

— Я предлагаю начать действовать самим, если в ближайшие два дня не встретимся с товарищами, — доказывал Андрей. — Нас мало, но мы свяжемся с населением, люди пойдут к нам. Вот у нас и хорошая переводчица есть, — Андрей кивнул на Мариору, почти не спускавшую глаз с его лица. — Конечно, будут трудности… Но невозможного нет, я думаю.

Мариора, поджав под себя ноги, сидела на валежнике, смотрела, как, горячась, говорил Андрей. Видела, как прояснялись глаза Владимира. Она удивлялась: откуда столько бодрости у этих людей, оторванных от своих, в глухом лесу…

Завтракали мамалыгой с черносливом.

— Спасибо за гостеприимство, Мариора, — перевел ей Андрей слова Юры.

— Ой, что вы! — покраснела она. — Вот если бы вы в сороковом году приехали, посмотрели бы…

— Ничего, мы в сорок пятом придем, — совершенно серьезно пообещал Юра.

— Какой он, — не найдя больше слов, шепотом сказала Мариора Андрею.

Он ничего не ответил, улыбнулся Юре.

Тот подошел к хворосту, достал оттуда гранату, сунул за голенище сапога.

— Чудом уцелела, — кивая на гранату, тихо, точно про себя, сказал Андрей.

Потом Андрей с Мариорой снова пошли в лес. Андрей не говорил Мариоре одного: в этот район несколько дней назад переброшен отряд партизан. К ним и должны были спрыгнуть на парашютах его товарищи. Были у ребят рация, оружие и медикаменты, даже свежие газеты. Но все пропало в самолете, лишь в планшете у него сохранилась карта местности.

Теперь Андрей хотел разыскать этот отряд, нельзя же гибнуть здесь от голода, в бездеятельности, — что за глупая смерть!

Незнакомые Кодры тянулись на десятки километров. Андрей решил сегодня с помощью Мариоры поточней разобраться в карте, а завтра отправиться разыскивать отряд. Замечая обратную дорогу, Мариора и Андрей миновали несколько буераков и к полудню вышли на шоссе, к которому почти примыкал лес. Улучив момент, когда поблизости не было машин, перебежали шоссе и очутились в Инештском лесу. Людей в этом лесу, кроме редких селян, пробиравшихся едва заметными тропками от села к селу, не видели. На обратном пути, когда собирались переходить шоссе, чуть не наткнулись на румынский конный патруль, неожиданно появившийся из-за поворота. Легли между деревьями, вдавили себя в снег и так лежали, пока не затихло цоканье копыт.

Андрей рассказал, что Красная Армия давно уже развернула наступление, враг отходит на всех участках фронта и, очевидно, очень скоро Красная Армия вступит в Молдавию.

— Андрей, — Мариора смотрела на него завороженно, точно он сам вел армию. — Скоро… Правда, скоро? А сколько еще осталось Красной Армии до Молдавии?

— Можем посчитать, — улыбнулся Андрей и достал из бокового кармана газету. — Я ее перед вылетом сунул, а теперь вместе с личными документами храню. Ей-богу, не думал, что газета может быть такой дорогой… Вот, смотри.

«Правда» была изрядно помята. Но какое счастье было держать в руках этот большой лист бумаги, занесенный сюда с земли, по которой, вероятно, прошли Кир и Филат, где свободно живут советские люди, с земли, на которой не было фашистов!

Андрей пояснил: газета вышла 23 февраля, в День Красной Армии.

Андрей переводил ей:

— «Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, сержанты, офицеры и генералы, партизаны и партизанки!

26-ю годовщину Красной Армии народы нашей страны встречают в обстановке исторических побед советских войск над немецко-фашистскими войсками.

Свыше года Красная Армия ведет победоносное наступление, громя армии гитлеровских захватчиков и сметая их с советской земли».

Какая сказка так захватывала ее, какая сказка заставляла так биться ее сердце!

Чтобы Мариоре было понятней, Андрей веточкой начертил на снегу карту Советского Союза.

— Двадцать второго февраля наши освободили Кривой Рог… Это вот здесь, видишь? А вот Молдавия… Несколько сот километров осталось. А наши ведь каждый день на десятки километров вперед продвигаются.

Мариора восхищенно смотрела на нового друга; ей хотелось расцеловать его, но она боялась это сделать. Она только счастливо и благодарно улыбнулась, бережно свернула и отдала газету.

— Ты ее храни, Андрей…

К полудню решили вернуться. Шли обратно усталые, голодные, чутко прислушиваясь к каждому шороху в лесу.

Казалось, теплело с каждым часом, снег на глазах темнел, и его становилось все меньше и меньше.

Всюду виднелись проталины.

Сначала от ходьбы было жарко. Мариора сняла платок, и косы черными змейками легли на кожух. Жарко было и Андрею, хотя сапоги у него продырявились и ноги были мокрые.

Теперь усталость взяла свое. Они шли медленно. Ноги вязли в мокром снегу; в низинах тонули в размякшей, точно илистой земле.

Мариора рассказала Андрею о Дионице: как полюбила его, ласкового, умного. Жаль, слабый он…

— Это плохо, — согласился Андрей и задумчиво добавил: — Ну, только бы он к нам пришел. В армию. Не таких в нашей армии воспитывали.

К Заячьему логу подходили, когда солнце уже спустилось за деревья.

— Ждут ребята… А что мы им хорошего несем? — вздохнул Андрей.

Шли по склону. Оставалось шагов двести до ямы, в которой сидели товарищи.

Вдруг Андрей бросился на снег, потянул за собой Мариору; она упала. Андрей подполз к дереву и осторожно выглянул из-за ствола; Мариора сделала то же самое. По дну оврага быстро шел черноволосый парень без шапки. Лицо Мариоры посветлело. Она громко и облегченно вздохнула, поднимаясь, уперлась руками в снег. Но Андрей с силой дернул ее за руку.

Мариора повернула удивленное и радостное лицо.

— Это ж Дионица. Муж мой…

В склоне оврага была еще одна небольшая ямка. Андрей втолкнул туда Мариору и прыгнул в яму сам.

— Молчи. Еще неизвестно, зачем он сюда идет.

У Мариоры навернулись слезы.

— Что ты! Уж на плохое-то Дионица не способен. Я сама звала его в Заячий лог…

— Молчи! — повелительно повторил Андрей.

Он приподнял голову над краем ямы, вгляделся. Мариора с досадой пожала плечами, но послушалась и тоже стала смотреть.

Дионица подходил к яме, в которой находились раненые товарищи.

Вдруг Андрей нащупал и сжал руку Мариоры.

— Смотри, — прошептал он.

На отлогую полянку, что лежала между оврагом и лесом, выезжали два всадника. Поодаль показались еще несколько. Это были гитлеровцы.

Дионица подошел уже к самой яме. Немцев он видеть не мог. Вероятно, он заметил в яме людей, кричал и махал им рукой.

Мариора рванулась — крикнуть Дионице. Андрей с новой силой сжал ее руку: если это и не Дионица привел гитлеровцев, ему теперь не убежать, а выдавать себя нельзя.