Семен Бытовой - Ночью скалы светятся

Ранней весной, как только лиман стал очищаться ото льда, землепроходцы стали готовиться к морскому плаванию. Построили кочи, благо лесу тут корабельного тьма, справили новую одежду, впрок навялили рыбы, насолили медвежатины и, тепло простившись с гиляками, вышли в открытое море.

Днем шли при полном штиле, гребли длинными дубовыми веслами, а когда к ночи задувал ветер, поднимали на кочах паруса, сшитые из выделанных оленьих шкур. Но русские плохо знали крутой нрав Ламского (Охотского) моря, самого сурового из морей. Летом оно кое-как миловало, а когда пришла осень, начались невиданной силы штормы. Кочи, как скорлупки, носило на волнах, кидало на рифы, разбивало о береговые скалы, где десятки людей нашли свою гибель.

Только малой горстке смельчаков во главе с самим Поярковым удалось выбраться живыми на берег. Более тридцати человек похоронила морская пучина. Тогда Поярков повел поредевшую ватажку голодных, измотанных людей горными тропинками, надеясь набрести на туземные стойбища. Так он привел их к устью реки Ульи. Прожил здесь до половины зимы, подкрепил людей и, раздобыв оленей, отправился на реку Маю, а оттуда по Алдану и Лене — в Якутск.

Три года продолжался героический поход Василия Пояркова вдоль берегов Амура и Охотского моря. Сведения, которые он привез якутскому воеводе, трудно было переоценить. Это были первые, наиболее подробные и достоверные сведения о богатейшем приамурском крае, который землепроходцы уже фактически присоединили к России».

«Скаски» и рассказы Пояркова вызвали большой интерес и у других смельчаков. Одним из них был Хабаров — соль-вычегодский промышленник. В 1649 году он обратился к якутскому воеводе Франбекову с челобитной разрешить ему идти на Амур с ватажкой вольных людей, которых он сам наберет и будет содержать на свой собственный кошт. Вскоре воевода выдал Хабарову наказную память и напутствовал его в поход. Сборы были недолги, потому что вольных людей в якутском посаде ходило множество и они не заставляли себя уговаривать. Шли в отряд охотно.

Однако Ерофей Павлович Хабаров не пошел путем Пояркова. Местные тунгусы указали ему другую, кратчайшую дорогу — по забайкальским рекам Олекме и Тугиру, затем волоком через Становой хребет на реку Урку, а по ней — прямо на Амур.

Около года длился поход Хабарова, но идти дальше вдоль неведомых берегов с ватажкой в 70 человек было слишком рискованно. Он решил тем же путем вернуться в Якутск.

Набрав новый отряд, Хабаров в 1651 году отправился во второй поход, на этот раз длительный, продолжавшийся более двух лет. В устье реки Албазин Хабаров основал острог того же названия — первый русский город на Амуре. Долгое время Хабаров не посылал в Якутск никаких донесений, по своему усмотрению осваивал земли и присоединял их к России.

Немало пришлось испытать его отряду лишений — голод, болезни. Частенько местные туземные князьки сопротивлялись приходу русских, по ночам из-за угла нападали на них, пускали смертоносные стрелы. Да и в самом отряде, собранном из разных людей, среди которых были и беглые, нелегко было соблюдать порядок и дисциплину. Стали возникать раздоры. Часть отряда взбунтовалась, сбежала. Это заставило Хабарова остановиться на полпути и послать в Якутск нарочных с просьбой прислать новых людей, продовольствие, оружие.

Пока нарочные добирались до Якутска, воевода, встревоженный долгим отсутствием известий от Ерофея Павловича, направил на его поиски новый отряд во главе с Иваном Нагибой. Нагиба почти в точности повторил путь Пояркова и, нигде не встретив Хабарова, дошел до амурского лимана. Здесь он построил кочи для морского плавания. Суровая зима застала отряд Нагибы в открытом море. Десять суток дрейфовали дощатые кочи, потом их раздавили тяжелые льдины. И люди едва спаслись, перебравшись по торосам на берег.

Между тем весть об открытии Ерофеем Хабаровым богатейших земель в далеком Приамурье через посланных в Якутск нарочных дошла и до Москвы. В столице смелые действия Хабарова получают поддержку, и на помощь его поредевшей «ватажке» летом 1653 года посылают отряд служилых людей под началом дворянина Дмитрия Зиновьева. С этого времени амурские земли начинают заселяться русскими. Около острогов, воздвигнутых казаками, в слободах селятся пашенные крестьяне.

За свои походы на Амур, присоединение нового края к России Ерофей Павлович Хабаров был принят в Москве милостиво, с большим почетом и пожалован саном боярина.

По дорогам, открытым Поярковым и Хабаровым, шли другие отряды землепроходцев, всякий раз добывая новые сведения об Амуре, в том числе и о загадочном острове, который лежит напротив устья. Речь, несомненно, шла о Сахалине.

В известном «Сказании о великой реке Амур, которая разгранила русское селение с китайцы» Николай Спафарий еще в 1675 году писал: «...Великая река Амур в океан впала одним своим устьем, и против того устья есть остров великий».

Можно думать, что эти сведения были собраны у гиляков, населявших низовья Амура. Они не только знали об острове, но и видели в ясные дни очертания его скалистых сопок.

Походы русских людей к берегам Амура и Тихого океана продолжаются.

В 1697 году Атласов открывает Камчатку...»

Таволгин остановился, полистал страницы.

— Кстати, история этого открытия тоже замечательная. Прошлой осенью я специально ездил в долину реки Камчатки, искал следы Атласова. Где-то там на берегу, говорили мне, должен быть дубовый крест с выжженной на нем памятной надписью: «205 (1697) году, июля 18 дня поставил сей крест Владимир Атласов с товарищи».

— И нашел ты сей крест? — спросил я.

— К сожалению, не нашел, — сказал Василий Николаевич. — Началась большая вода. Реки так вышли из берегов, что невозможно было ни пройти, ни проехать. Пришлось возвращаться. Зато сведений раскопал много. — Таволгин снова стал читать.

«Летом 1693 года из того же Якутска был послан приказчиком в Анадырский острог (крепость) казачий пятидесятник Владимир Атласов. Как и всем «государевым людям», ему вменялось в обязанность не только собирать ясак (дань) с местного населения, но и проведывать новые земли. По прибытии на место Атласов посылает к корякам, жившим на реке Опоке, своего верного человека Луку Морозко с шестнадцатью служилыми людьми для сбора ясака. Предприимчивый Морозко побывал не только у коряков, но и проник дальше на юг. На реке Тигиль он берет приступом острожек и, собрав с местных жителей ясак, возвращается в Анадырск. Чтобы закрепить за Россией земли, открытые Лукой, Атласов решает идти не только на Тигиль, но и дальше в глубь Камчатки. В то время никто еще не знал, что она — полуостров. Об этом сообщил позднее славный русский мореход Михаил Наседкин.