Владимир Ухли - Шургельцы

Шихранов от злости стукнул по столу кулаками.

— Позор! Среди бела дня обобрали. — Он плюнул на пол.

Неожиданно обком отозвал Салмина в район. К собранию он не успел вернуться: автобус из Чебоксар прибыл в Буинск с большим опозданием. Разговор о Салмине на заседании бюро райкома уже состоялся. Митин не возражал против его кандидатуры, но и не одобрял ее. Он думал о Шихранове. Но, видя, что никто не заговаривает о том, на какую работу его послать, промолчал и сам.

На другое утро Митин пришел в правление. Шихранов уже был там. Они поздоровались, и Митин сразу же стал расспрашивать о Салмине. Шихранов ответил коротко и холодно:

— Еще не видел, Мгди сказал, что ночью он вернулся, заходил в правление, о вас спрашивал.

Узнав об этом, Митин велел созвать собрание с утра, но без пахарей и возчиков, чтоб работы не нарушить, предложил оповестить только женщин, когда будут выгонять скот в стадо. Для формы же мужчин известить через бригадиров. Шихранов согласился и тут же, открыв окно, позвал проходившего по улице бригадира, сообщил о собрании, а сам отправился на конный двор и на ферму, где больше всего собирается народу.

Весеннее солнце поднялось уже выше деревьев. На ветлах неугомонно горланили грачи и, словно соревнуясь с ними, кричали галки и тут же разлетались. Доносилось мычание коров и блеянье овец, пасущихся у изгиба реки. Изредка слышалось и щелканье пастушьего кнута. И петухи в тот день, радуясь, что пережили долгую зиму и встречают теплую весну, пели бесконечно, часто в несколько голосов. Весело кудахтали куры.

У амбаров гудел народ, продолжалось вчерашнее собрание. Людей здесь собралось больше вчерашнего. В заднем ряду сидели мужики, с ними Салмин, облокотившись по привычке на колено, примостился на конце длинной скамейки. Он похудел, глаза его были неспокойны, изредка он глубоко вздыхал. Мимо него проходили, пожимали руки горячо, будто долгие годы не видели.

Сколько ни просил председатель собрания, выступать никто не хотел, а все только шумели да вопросы задавали. Константин Угуллин, подвозивший в тот день картофель в поле, остановив поблизости лошадь, крикнул:

— Братцы, вы еще со вчерашнего не разошлись? Седьмой раз проезжаю, а вы все гудите. Забыли русскую поговорку, что весенний день год кормит?

Председатель собрания велел ему распрячь коня и идти голосовать. Константин и слушать не захотел, резко дернул вожжи, стал понукать лошадь.

— Я еще не спятил, чтобы в страду сидеть и болтать, — сказал он. Телега его поехала, скрипя несмазанными колесами.

Народ еще больше заволновался. Шургельцы даже Митина не выслушали спокойно. Лишь тогда притихли, когда председатель объявил, что Шихранов подал заявление и надо его огласить.

— Только до этого давайте оценим работу правления, — предложил он.

В ответ крикнули несколько человек:

— Заявление с просьбой уволить с работы и будет ему оценкой!

— Значит, сам понял и написал заявление! За это и проголосуем.

Лишь Иван Маськин, подергивая плечами, то снимая, то надевая очки, ворчал, обвинял председателя, что не умеет вести собрание.

— Кто сможет работать с таким народом? — возмущенно кричал он, вскочив с места.

Он и не услыхал, как народ, дружно аплодируя, назвал фамилию Салмина.

— За то, что одобряете предложение райкома и райисполкома, ото всей души благодарю вас, товарищи колхозники, — сказал Митин.

Шихранов сидел как громом пораженный. На Митина даже не глядел. А тот продолжал торжественно:

— Итак, председателем колхоза «Знамя коммунизма» отныне будет товарищ Салмин. Райисполком и райком надеются, что впредь вы будете трудиться сообща, сплоченно. О том, на какой работе использовать Сергея Семеновича, подумает руководство района.

— Сами к нам его привели, с собой и увозите, — послышались непочтительные голоса.

Маськин поднял руку, но, увидев, что народ уже расходится, спешно зашагал к столу президиума.

— Я предлагаю осудить на этом собрании тех, что так дерзко и невежественно высказываются о товарище, проработавшем три года, то есть более тысячи дней. Учтите, такие элементы будут и в будущем мешать работе. Новое правление не должно отпускать вожжи, а, наоборот, подтягивать их.

Он снял очки, вытер пот, размахивал руками.

— Товарищи, дело в будущем, разумеется, начнем с того, чтобы собрания велись дисциплинированно! Всем ясно, что демократия начинается с собрания!

Иван Маськин еще долго бы говорил, но собрание закрыли.

Маськин опустил руки, как подбитый гусь крылья, и, повесив голову, зашагал вслед за Мешковым по тропинке, ведущей на пчельник. Догнав Мешкова, дернул его за рукав:

— Не ты ли говорил, что приехал сам Митин и что Шихранов останется на своем месте?!

Тот молчал, отдувался, почесывал изрядно облысевшую голову.

— Чего молчишь? Скрывать нечего, по этой тропке мы с тобой, наверное, в последний раз… — Маськин не договорил, шагал горестно, как за гробом.

— Чего увязался за мной? Плетешься, словно необлизанный теленок, — рассердился Мешков.

— У тебя забыл спросить! Или уж не могу на колхозную пасеку пойти?.. У меня есть там кое-что не взятое на учет, — прибавил он.

— Без тебя учтут. Теперь ты не в ревизионной комиссии.

— И тебя из кладовщиков теперь… — Маськин махнул рукой.

Больше они не препирались. Маськин спросил тихо, полушепотом:

— Я в номенклатуре обкома, меня район не может снять. Так ты говорил. Как же тогда это все случилось?

Мешков отмалчивался. Маськин подождал, зашептал снова:

— Если Шихранова переведут на другую работу, он наверняка тебя заберет к себе.

— Отстань ты, и без тебя голова раскалывается! — с досадой сказал Мешков. — Он и сам может без работы остаться.

— Да что ты! — удивился Маськин.

— Дела далеко зашли. — Мешков вдруг остановился и ткнул Маськина локтем. — Говорят, все кадры пересматривать тали… Смотри, никому слова не пророни.

— Я ничего не понимаю! — хлопнул себя по ляжкам Маськин.

— Мало мы с тобой учились, — сказал Мешков, — кому мы теперь…

Они подошли к ограде и, не смея войти, стали оглядываться вокруг. Словно в свой родной дом ходили они сюда и днем и ночью. И пес вроде так сердито не лаял на них, и не помнят они, чтоб назойливо так липли к ним пчелы. Одна сразу всадила жало в затылок Мешкова.

— Ой, вытащи жало! Побыстрее! — закричал он.

— И меня жалит! — отозвался жалобно Маськин.

Пока они отбивались от пчел, подошли Шихранов и Митин. Они оставили исполкомовский «виллис» на дороге и решили пойти на пасеку пешком.

— Вы что здесь мечетесь? — сердито спросил Шихранов. — Когда успели напиться? Безобразие!

— Мы еще и не входили… почему-то сегодня пчелы пристают, — ответили Мешков и Маськин вместе.