Владимир Ухли - Шургельцы

— Да… — вздохнул Камышов. — Вон мы тоже эту люцерну сеем, сеем, молимся на нее, удобряем, два-три раза прополем, а ее все равно нет как нет… В прошлый раз приезжал Митин, трава, говорит, должна занимать не меньше сорока процентов. Что поделаешь — посеяли. А дело новое. Как взрастить, как семена собрать с выгодой, не знаем, и опыта такого не было.

— И у нас так. За семенами послали под самые Чебоксары, да семена-то дорогие. За мешочек такой, в котором у нас творог отцеживают, приходится чуть ли не кузов свиней продавать. Спешка-то эта любое доброе дело загубит.

— Вот и получается, — поддержал Ванюш, — целую машину скотины продадим, а получим воз травы. В Англии когда-то говорили: «Овцы съели людей». А у нас, выходит, трава скот съедает. Без знаний только слезы лить… Хорошо смеяться, и то надо понимать, над чем смеешься. А то как бы над тобой не посмеялись.

Гости невесело усмехнулись, соглашаясь с Ванюшем.

Потом приезжие осмотрели старый сруб конюшни, постучали камнем по фундаменту.

— У всех бревен сердцевина сгнила, — сказал Ванюш.

— Удивительный вы народ, шургельцы, — покачал головой Камышов. — Шихранов в конюшне доски с потолка и полов снял, вроде бы для строительства телятника. А вы мечтаете новую конюшню построить из такой развалюхи. Мысль хороша, да ведь стены сгнили.

— Верно, Леонтий Иванович, с самой основы придется строить. Но мы хотим у вас помощи попросить.

— Кирпич, значит? — догадался Камышов. Подумав, сказал: — Я же вам говорил в прошлый раз, что приезжал к нам Митин, — во-первых, велел сев многолетних трав выполнить, а во-вторых, гараж ему нужен для машины. Самим, говорю, кирпич нужен, вон печи в новые дома поставить… А он отвечает: «До сих пор жили без печей из каленого кирпича, и хлеб пекли, и суп варили. Это не совет, не просьба, а распоряжение». Вот тебе и не послушайся…

— Им для персональной машины теплый гараж нужен, а колхозный скот пусть как угодно зимует! — возмутился Салмин.

— Ну ладно, соседи, о кирпиче подумаем. Если нам больше некуда, давайте зайдем в правление, потолкуем.

Как только сели в машину, Ванюш вынул из кармана лист бумаги и показал Салмину и гостю. Это был чертеж кормозапарника из трех отделений: в одном стоят ящики, наполненные картофелем и свеклой; во втором — широкая печь и вделанные в нее два котла для варки кормов. В третьем, последнем, отделении корм должен охлаждаться.

Камышов одобрил проект Ванюша, но посоветовал приобрести уже появившийся механический кормозапарник.

— Наш колхоз пока еще не может такой купить, слишком дорог, и, по-моему, хлопот с ним очень много. А вот если сделать, как мы задумали, сварится на том же топливе вдвое больше кормов. Пока это хорошо.

Камышов кивнул, соглашаясь с Ванюшем.

— Для такой печи нам нужно более двух тысяч штук кирпича, Леонтий Иванович. Не дадите ли? — сказал Ванюш.

— Очень бы надо дать, очень, — ответил гость. — Вот если бы не тот теплый гараж… — И, похлопав Ванюша по спине, Камышов добавил: — Придется уж найти. Больно животновод-то хорош, так бы и украл. — И засмеялся добродушно.

— Не зря же чуваши говорят: пусть сосед твой будет лучше тебя самого, — откликнулся Ванюш.

— Постойте, соседи, — сказал Камышов, — кроме Митина есть еще одно препятствие: рабочих рук не хватает, да еще печь для обжига кирпичей, черт бы ее побрал, очень много дров берет, не напасешься. Не подсобите?

— Поможем. Добрым соседям да не помочь — стыдно будет, — сказал Салмин.

Шургельцы согласились для работы на кирпичном заводе дать людей и лошадей. Камышов обрадовался, благодарил: больно много дел затеяли они в колхозе, своими силами обойтись трудно.

И пошел разговор дальше.

— Наша беда вам известна, Леонтий Иванович. Лошадей мы на подвозку дадим, а кормов у нас нет.

— Хоть мы кормами и не так богаты, голодными держать не будем. Да и людей, кто у нас будет работать, горячим питанием обеспечим. Уж в колхозе Ленина это так водится — голодными не отпустим.

— До войны и мы могли помочь, — с горечью сказал Салмин. — А сейчас вон как…

— Тогда шургельцы жили побогаче нас. Немало картошки нам отпустили, да и соломой помогали. Ну что ж — долг платежом красен. — Камышов встал. — Может, настало время нам соревноваться по-настоящему.

— Оно бы хорошее дело, да вот…

— Чего «вот»? — улыбнулся гость. — Мне кажется, самое время. За дело хозяева взялись. Пожелаю вам успеха. — И задумчиво сказал: — Раньше-то совсем худо было. Шихранов навоз по реке спускал. Туши коров по реке плыли, все с вашей фермы… А как эту зиму перезимовал скот?

Ванюш ответил с грустью:

— Без бед не обошлось, пало трое телят и одна корова.

— Только-то? Но кормов-то у вас не было… Ну что ж, значит, верно дело ведете. Ни пуха ни пера, как говорится. — Он крепко пожал руку Салмину и Ерусланову.

Уже синим вечером проводили дорогого гостя. Играющие под ветлами ребятишки побежали за машиной, махали вслед руками.

— Наш колхоз тоже такую машину купит! — кричали они.

Салмин и Ванюш шли по улице, говорили о Камышове. Вдруг к ним подошла жена Шихранова, держа на руках совсем голого грудного ребенка.

— Побежала в сельсовет, никого не застала, — сказала она торопливо, растерянно. — Хоть вы остановите его, ведь на старости лет дураком стал! — Она зарыдала.

— Да что случилось, скажи толком?

— Корову продал, сейчас со двора уводят! С четырьмя детьми без коровы что делать буду! И последние деньги вон Люле…

Она побежала домой. Ножки ребенка беспомощно болтались в воздухе, доносился его громкий плач.

Ванюш и Салмин вздохнули тяжело и зашагали к дому Шихранова. Увидели еще издалека, что посреди улицы идет рослый человек, ведет за собой тучную породистую корову, широкую, словно лодка. Позади шла женщина, подгоняла корову тонким прутиком.

— На базаре столько не дали бы, — ворчала она.

— На базаре такая корова и минуты не простояла бы. Где у тебя глаза, растрепа! — ругался подвыпивший муж.

— Так-то оно так, только не дорого ли заплатили, говорю?

— Дешевая-грошовая, выбросить не жаль, не понимаешь, бестолковая. Молчала бы!..

Они бы еще поговорили так же дружно, но дорогу им преградил Ванюш.

— Товарищи, ваше дело с покупкой еще не кончено. Дойдите до сельсовета, — сказал он, пристально всматриваясь в мужчину, который вел корову.

Тот посмотрел грозно, а его жена сразу накинулась на Ванюша.

— Ты не хозяйничай, ты нас не учи!.. Это не колхозная корова, твоего дела тут нет! — звенела она, все повышая голос.

— Тише вы! — прикрикнул на нее Ванюш. — Жена Шихранова только сейчас приходила, плакала. Корову муж продал — детей без молока оставил. Просила помочь… У вас тоже, наверное, дети есть?