Ильяс Есенберлин - Мангыстауский фронт

— Конечно, саки не смогли бы перенести покорно надругание над их честью, особенно убийство их любимого и великого царя. Но Кир опередил нас и первым начал войну. Три дня назад мы получили известие, что царь Персии ведет к нашей границе триста тысяч воинов.

— Можно ли нам, собравшимся здесь, узнать, кто известил обо всем этом великую царицу?

Спаретра посмотрела на Кедерея с явной неприязнью:

— Один человек, которому можно верить. — Она не сочла нужным сообщить, что все вести привез один из любимых слуг Кира, настоятель его гарема, некогда вывезенный персами из сакских земель. Она умышленно отступила на этот раз от правила (царь не должен что-либо скрывать от военачальников) и не назвала имени перебежчика из Персии. Кедерей принял это без явного удовольствия, почувствовав открытое недоверие.

— Благодарю тебя, великая царица, — согласно поклонился вождь. — Свое мнение я скажу, дай мне лишь время на размышление.

— Удовлетворяю просьбу, — ответила Спаретра спокойно и повернула голову направо.

Тамерис, преклонив одно колено, сверкнула в окружении воинов словно бриллиант в оправе. Ее племя слыло многочисленным и храбрым. У массагетов была одна особенность. Их правителями — чаще, чем мужчины, — избирались женщины. И вообще с мнением женщины массагеты считались больше, чем другие племена. Вот и сейчас на совете не было самого царя Бозрука, но сказанное его супругой Тамерис окружающие готовы были воспринять как собственное решение царя. Потому-то разом и обернулись на голос прекрасной женщины.

— Если ненавистный Кир трусит… — начала свою речь Тамерис, и огонь ненависти засветился в ее голубых очах. Она решительным движением откинула за плечи волну своих медно-рыжих волос и продолжала: — Мы готовы первыми нанести удар врагу! Долг и горе призывают нас отомстить убийце за смерть царя Аморга. Массагеты с вами! Ставим тридцать тысяч пеших воинов и пятьдесят тысяч женской конницы.

Спаретра одобрительно кивнула Тамерис и вопрошающе обвела взглядом военачальников других племен.

Те поочередно преклонили перед владычицей колени и произнесли:

— Мы готовы к отмщению! Выставляем столько военной силы, сколько потребуется!

Лишь правители исседонов, аргиппиев, других племен, расположенных по соседству с тянь-шаньскими саками, стояли молча, не сводя глаз с Кедерея, подтверждая ему свою преданность. Спаретра снова повернула голову в его сторону…

Кедерей, как и в первый раз, как предводители остальных племен, преклонил перед нею колено:

— Царь Кир, сын Камбиса, сотворил Персию собственными руками! Разве может простой смертный свершить подобное и завоевать столько стран, сколько захочет? Кира возлюбил сам всевышний и наделил его сверхчеловеческой мощью! — Кедерей оглядел всех, стремясь убедить каждого в справедливости своих слов, и обернулся к Спаретре. — Царь Кир — ставленник бога на земле! Можем ли устоять перед его сверхчеловеческой мощью мы, простые смертные, со своими кривыми саблями? Что сталось с парфянами, ассирийцами, дербитцами, осмелившимися выступить против мидийцев? Пепел, развеянный по ветру! Вы хотите начать войну с Киром, бросить на наши степи смертоносный пожар? Давайте же хорошо подумаем, прежде чем совершить это. Царь персов непобедим!

Спаретра вспыхнула, слова Кедерея были больнее, чем удар копыта необъезженного коня.

— Эй, Кедерей! — молвила царица, побледнев. — С каких это пор ты разводишь среди нас «воду на курте»? [62] В переносном смысле — «сеешь смуту». Оказывается, неспроста тут все недоговариваешь: готовишь предательство — как иголки чертополоха для табунов стелешь под снегом! Потому так искренне стараешься всех нас убедить, что черное — это белое, а белое — это черное! С каких пор пешие персы сильнее конницы саков? Саки двести лет противостояли Парфии, другим государствам и самой Персии! Не под влиянием ли саков находится сегодня половина всей Азии? Или память изменила тебе и ты забыл о великой битве царицы Зарины? Забыл, как перед нашими мечами склоняли головы не только правители Персии, но и царь Египта Псамметах? Нет, Кедерей, если, по-твоему, Кир — любимый царь бога, то, по-нашему, саки — любимый народ бога!

Лицо Кедерея сделалось пепельно-серым.

— Все так, всесильная моя владычица! Видно, не точно я истолковал свои мысли, коли вы меня превратно поняли. — Он всеми силами сдерживал готовый вырваться наружу гнев. — Я ни минуты не сомневался, что оружие саков острее булата. Наши воины останавливали на своем пути немалые силы и всегда прокладывали себе дорогу вперед. Но надобно считаться и с истиной: здравый ум всегда сильнее сабли. И бои с Псамметахом, и битва Зарины, о которых ты сказала, тоже ведь в конце концов закончились перемирием. Если и предостерегаю от войны с Киром, это не значит, что я против других средств борьбы с ним. И все же настаиваю на своем решении — не воевать с Персией. Худой мир лучше доброй ссоры».

— Сын, — обратился к Даниелю Кунтуар, — психологически ты правильно рисуешь характеры. Мне сейчас вспомнились интересные факты, которые донесла до нас история. Более чем 600 лет до нашей эры, когда царем был еще Кияксар, саки завоевали Мидию. После перемирия часть саков-кочевников не покинула этой страны и по просьбе Кияксара обучала его воинов стрельбе из лука и своему языку. Значительная часть войск саков направилась дальше, дошла до самого Египта. Когда они, все сметая на своем пути, достигли Сирии и Палестины, сам царь Египта Псамметах вышел навстречу с дарами и просил воинов остановиться, не идти дальше. Саки дали свое согласие. Они были могущественны, влиятельны и с того дня три десятилетия держали всю Азию под своеобразным контролем. В это время началась многолетняя война бактиярцев с мидийцами. Прославленная царица саков того времени Зарина после смерти своего мужа — брата Кедерея Первого — вышла замуж за принца Парфии. По традиции парфяне и все подвластные им народы должны были теперь подчиняться сакам. Этого не захотел царь Мидии — Астибар, который повиновался до сих пор Парфии. И он начал войну против саков, которая после долгих лет закончилась мирным соглашением. В словах Кедерея, которые ты приводишь в романе, надо видеть и другой, скрытый смысл: если бы Спаретра и Кир как Зарина и принц Парфии, поженились, то они вдвоем могли бы спасти народы своих стран от кровопролития.

— Ты прав, отец. Хотя Кедерей и не говорит об этом в открытую, но явно дает понять. Однако Спаретра видит тут не простой союз, ее волнует главное — не подчинил бы Кир себе саков. Вот о чем я пишу дальше:

«Гневом сверкнули глаза царицы, она произнесла угрожающе:

— Молодец, Кедерей! Наконец-то я поняла тебя! Поняла твою песню на чужой мотив! И если бы не отдавала себе отчета, что за тобою стоит твой многочисленный народ, то, может, и сделала бы то, что так хочется: прогнала бы тебя от себя, как последнего предателя! Хочешь, чтобы саки, которые вот уже семь поколений держат в страхе всех, кто хотел бы покорить их, с выходом замуж одной-единственной женщины враз лишились свободы и независимости? Вовек не бывать этому! Мне эти желтые выгоревшие степи во сто крат дороже золотого дворца предателя Кира!