Александр Скрыпник - Белый конь на белом снегу

— Не переводятся, значит, Богомоловы в мастерских, — он по-старому называл завод мастерскими. — Слышал, прибавление в семье.

— Двойня, — смутился отчего-то Богомолов. Он при Калиныче всегда робел, чувствовал себя учеником, хотя тот натаскивал его когда-то еще в воину. — Два сына: Алешка да Сашка.

— Тоже на завод пойдут?

— Это когда еще...

Калиныч в задумчивости сказал:

— Теперь трудно гадать. Теперь всем подай институт.

— Ну, может, инженерами станут, — отшутился Богомолов.

Калиныч, щурясь, глядел за окно, как бы перекидывая мост между выпавшей на его долю возможностью рекомендовать в партию Богомолова — младшего и тем самым Ионой Васильевичем, который рассказывал ему когда-то про баррикады Красной Пресни. Отдавая рекомендацию, сказал:

— Дед ваш котельщиком был, работал на главном месте. Помнишь про сердце?

— А как же.

Богатство характера настоящего, цельного, заключено всегда в том, что человек, обладающий этим характером, не только влечет к себе других. Сердечный, знающий человеческие незадачи, необыкновенно располагающий к себе, с доброй улыбкой и умными глазами, широкий и великодушный, Богомолов вот таким вот и врос в завод свой, в цех, где начинал еще отец, в пропитанную мазутом и стружкой землю, по которой ходил еще дед. Он теперь мастер и не просто по сердцу, но уже и по долгу отвечает за работу всего участка. И свои уже ученики. Их много. Вот сейчас, когда он болен, — вместо него Сергей Лишанков на участке.

Он к нему пришел пришел абсолютно сырым из армии. Богомолов поставил на тяжелую монотонную работу — на обточку валов. Знал, что тяжело, но дело горело, некому работать. И потому сам большую часть времени стоял у станка, а Сергей постигал науку рядом. Потом уже пошло у него дело на обточке втулок, колец, нарезке резьбы. Тут-то он и стал токарем-универсалом. Нескоро, конечно. Но все время под рукой Богомолова. Надо было осваивать новые станки-полуавтоматы на обточке валов. Дело непростое и невыгодное. Сам взялся мастер и первым уговорил Лишанкова. Но научить, натаскать мало. Пришел Сергей:

— Дядя Толя, ухожу.

— Да ты что?

— Невыгодно на полуавтомате. Да и с жильем, знаете.

Богомолов не стал говорить высоких слов. Он начал с жилья. Ходил в партком, уламывал профсоюзы — с жильем всегда было туго.

В парткоме ему говорили:

— Слабо работа воспитателей поставлена в цехе — вот и рвется народ.

А мастер стоял на своем: дать надо жилье. Он пробил-таки свое дело. И Лишанков остался...

В одну из наших встреч, когда я спросил Богомолова: почему тот горой стоял за Лишанкова, он стал размышлять:

—...Прицепимся иной раз: вот учеба, вот образовательный уровень. Верно, конечно, это. Но, ей-богу, главное сегодня — это совестливость в человеке. Ей-богу, это больше надо ценить. А вы как думаете?

Богомолов смотрит на меня добрыми серыми глазами.

Но мы забежали вперед...

Пришла пора Богомолову прощаться со старым многолюдным двором. Дали квартиру буквально в соседнем с заводом доме. Тут оба сына выросли — Сашка и Алешка. А так как отец на заводе, мать тоже — вся жизнь с заводом. После восьмилетки захотели на завод. «Вот те и инженеры», — вспомнил Богомолов давний разговор с Калинычем. Правда, открытого разговора о том, кто кем будет, как-то раньше не случалось.

— Может, учиться надоело? — забеспокоился отец.

— Учиться в вечернюю пойдем.

— Работа на заводе, сами видели, — осторожно предупредил отец.

— Не хуже других, — сказал Саша. Он был построптивее.

А первого сентября сел с ними за соседнюю парту в одном и том же восьмом классе отец. Сидел весь красный от смущения и волнения. Жене так объяснил это дело:

— Подучиться не мешает малость. Ребята сейчас на участок приходят ведь с образованием, а я старший мастер. Да и за своими догляд будет.

Так они жили. Сидели за одной партой. Отец — рядом. В цехе станки братьев стояли рядом. По соседству — мастерская конторка отца. В один и тот же день их принимали в партию. Я спросил Богомолова:

— Вы им посоветовали в партию вступить?

— Нет, зачем же. Это очень личное дело... Так же, как, скажем, шумят иной раз не в меру: династия, традиции. Не надо шума. От этого хорошие слова стираются. Надо, чтоб дух жил, а вот это уже дело долгое и трудное...

С каким подчас обостренным интересом вглядываемся мы в потомков великого человека. Что они переняли, что передалось им от него — только ли черточки внешнего облика, а дух, а характер, привычки, увлечения сердца? Я не видел деда Богомоловых даже на фотографии — ее не сохранилось — я знал о нем только по рассказам людей. Он живет в памяти, в рассказах, в летописи завода, как знаменитый котельщик. Так что же переняли его потомки, что в них осталось от того далекого девятьсот пятого? А так надо, чтоб осталось.

Опять, как четверть века назад, зазвенела в цехе фамилия Богомоловых. Теперь это тоже были братья. Вот как судьба повернулась. Они соревновались, и за их состязанием следили с вниманием. Было тут и чисто человеческое любопытство: братья-близнецы — как же в них уживается соперничество? Ничего, уживалось. До седьмого пота работали. Плохим вообще нельзя было выглядеть: рядом отец, старший мастер, по соседству мать — одна из лучших работниц на сборке.

Саша вырвался вперед, пошел дальше. Сразу после армии он работал рядом с опытным Владимиром Петровичем Поляковым (кстати, одним из отцовских учеников). Поляков сделает за смену, скажем, сто втулок, а Саша подналяжет и даст все сто десять. И мастерство, и упорство сыновья переняли у отца. Саша в то время был комсомольским активистом, членом горкома комсомола. Уж очень хотелось, откровенно говоря, отличиться, показать себя, оправдать доверие. Он тогда выступил с почином: «Норма передового рабочего — норма каждого комсомольца». И почин этот подхватили на заводе, и много было от него пользы производству.

— Рад был небось за тебя отец? — спрашивал я Сашу.

— Наверное. Но поблажки не давал. Это ж он послал меня на самый горячий участок. Я, можно сказать, и передовиком стал по необходимости.

Это было так. На участке фрезеровки выгнали двух забулдыг, а работать некому. Один Поляков остался. Тогда-то и послал Богомолов на подмогу ему сына Сашку. А работа черная, невыгодная. Поляков всячески поддерживал: то и дело подскажет, какую оправу взять, какую фрезу поставить. Тогда-то он, уже освоившись, стал сразу на двух станках работать, тогда-то превзошел самого Полякова. Богомолов-старший только головой качал от восхищения:

— Алешка, тянись, — говорил второму сыну. Алешка тоже показывал класс, будь здоров...

Да, опять гремели на заводе братья Богомоловы. А они были хорошими, простыми современными ребятами, как и все: носили джинсы, увлекались спортом, играли на электрогитарах в эстрадном ансамбле, ходили на свидания и уже народили детей. Пятилетний Димка, это Алексея сын, сказал мне: