Александр Скрыпник - Белый конь на белом снегу

Мы с Искандером Даулетовым — в той же комнате, оклеенной старыми плакатами, призывавшими соблюдать безопасность труда, где у них был разговор с Саиным.

— И он ушел?

— Ушел.

— А ты остался побежденный?

...За пятилетку Искандера, оператора промысла, наградили орденом Ленина. О такой чести он и не мечтал. Стоял с газетой, рвавшейся на ветру, и глазам своим не верил: ему такой орден... Третий день дула моряна. Каспий рвался на промысел. Все, кто не был занят в смене, работали на укреплении заградительного вала.

— Искандер, давай! — кричали ему. А он сел прямо на землю у одной из качалок и от радости не мог перевести дух. В тот же год, давая ему рекомендацию в партию, начальник инженерно-технической службы Калау Сейтказиев посоветовал:

— Тебе бы вызвать на соревнование Абдрахманова.

— А зачем? Разве я плохо сработал?

— У него поучиться многому можно.

«Что такое соревнование, — рассуждает Искандер, — сработать лучше, вырваться вперед и стать первым. Ну что ж, давайте Абдрахманова!»

Он очень дружен был с Амиром Карашевым. Вместе служили в армии и здесь на Тереньузяке опять вместе. Амир всегда понимал Искандера с полуслова. А в тот раз не понял. Абдрахманов поджимал их по добыче, а Искандер тем временем всех поставил на оборудование новой линии, которая пройдет к сверхглубокой скважине на Пустынной. Устанавливали запасные флянцы.

— Горит тебе, что ли, эта скважина, — хмурится Амир, — а тут Абдрахманова упустим.

— А ну как на Пустынной фонтан ударит, и нам нитку потянут?

На Пустынной был выброс. Вечером, сидя дома у Искандера, Амир сетовал:

— С флянцами провозились, а Абдрахманов тем временем ушел вперед.

Это всегда бесило Искандера:

— Что вы заладили? Первый — последний!

Старые промыслы знаменитой «Эмбанефти» не оскудели: бурятся сверхглубокие скважины на подсолевую нефть. Это будущая новь Прикаспия. Но тут на промыслах Эмбы — рачительные хозяева. Они, как тот старый деревенский дед, бережно сметающий крошки со стола, нарезав краюху хлеба. Эти «крохи» — весьма весомы. Конечно же, это не знаменитая тюменская нефть, но это нефть, которая рядом, под рукой. В Искандере Даулетове привлекательно умение смотреть и видеть значительно дальше и шире своего участка. Он думает о будущем «Эмбанефти» и потому в самую решающую минуту трудового соперничества со знаменитым Героем Социалистического Труда Абдрахмановым «бросает» людей на флянцы. И он же заставил всех у себя на участке овладевать смежными профессиями. Нечего ждать ремонтников, если поломка несложная.

Год назад он победил Абдрахманова, дал сверх задания почти три тысячи тонн нефти. Когда ему вручали вымпел победителя, он испытал те же чувства, что волновали его когда-то в детстве, когда он выиграл байгу — конные соревнования в родном ауле. Но тогда было чувство радости и все. Теперь еще и зрелая озабоченность: «А что же дальше?»

Но дальше было смутное, пыльное утро, «ожидалка» с замызганными скамейками, пропахшая нефтью, и Саин, сообщавший о том, что на этот раз байгу выиграл Абдрахманов. Но между этими двумя событиями были два года. Как он прожил их, побежденный, что в нем переменилось, что он приобрел и потерял, чему научился?

Конечно же, соревнование предполагает победителя. Оно дает возможность познать самого себя: на что способен, почувствовать и увериться в своих силах. А уж если ты вырвался вперед и победил, — ты и дерзок, и силен. Ум твой острее, и глаз точнее. Но только ли в том суть соревнования?

Победили моего героя, славного Искандера Даулетова, упорного парня с узкими, неожиданно серыми глазами. Добро бы в детстве, в байге на лошади обошли, — поплакал бы в сухом ковыле — детские слезы скоро высыхают. А что тут делать, когда вон верный друг ушел в другую бригаду?

Так победили Искандера Даулетова? Об этом у нас разговор в пропахщей нефтью комнате, где распределяются наряды, где в ожидании вахтенного автобуса нефтяники делятся новостями, перемывают косточки начальству.

Он уставал, как черт. Пятьдесят скважин в его смене и все разбросаны: побегай от одной до другой, а поломки часты. Ветер сбивает с ног, песок въелся в кожу, на взмокшей спине какая-нибудь деталь на замену. И, ругая на чем свет стоит ремонтников, он бредет от качалки к качалке. То и дело выходили из строя канатные подвески. Кто-то подсказал:

— У Абдрахманова есть специальное приспособление для смены канатной подвески.

И он поехал в Кульсары к Абдрахманову. Были они разные, эти два соревнующихся. Роста, правда, одного, но Искандер помоложе, покряжистей. А Абдрахманов черный, худой, жилистый, глаза хитрые. Водил по участку. Искандер подмечал: скважины поухоженней, чему него, почти у каждой — рабочая площадка.

— Да, у нас культура, — не без довольства показывал Абдрахманов.

— А вот с потерями не того...

Абдрахманов сразу осекся:

— Где?

... — Ты ему сказал, где? — спросил я Искандера.

— А как же! Тут же, как говорят, показал на пальцах. Зачем же ездил.

— Ты ездил за приспособлениями для крепления подвесок.

— И за ними тоже. Мы с ним там же сели у скважины и я ему — то-то, мол, и то-то.

О победителях соревнования мы говорим много и охотно. Им слава, и почет, и ордена. А побежденный? Тот, кто занял второе или там четвертое место? Разве он не старался? Разве он иной раз вот так же, как Искандер, не сидел и не толковал по-дружески с соперником, делясь с ним «секретом»? И потом, когда чествовали победителя— не забыли ли мы, что его капля труда есть тоже в той победе. А главное — в общем деле, которое мы делаем сегодня.

Искандер вернулся в Тереньузяк меньше всего озабоченный тем, что вот у Абдрахманова и показатели выше, и условия куда лучше. Голова у него болела об одном — надо внедрить все увиденное в Кульсарах у себя на участке. Он наседал на начальника промысла:

— Оборудуйте площадки на скважинах.

— Это же целое строительство!

— Вы обязаны.

Он немножко прямолинеен, этот Искандер Даулетов. Но разве это такая уж беда, тем более, если от этого делу польза?

Они только что приехали автобусом на промысел. День открывался серенький, с утра моросил дождь. Наследив по полу мокрыми сапогами, Искандер, снимая дождевик, искоса глянул в «Вахтовый журнал». Там стояло: «Сменить нижнюю головку шатуна на 251-й скважине». «А, чтоб тебя, — ругнулся про себя Искандер. — Опять эта 251-я». Ожидая мастера участка, он все больше мрачнел: раздражала погода, выводила из себя поломка, а тут еще кто-то по дороге из дома кинул: «Абдрахманову премию за квартал дали!» Он сидел в автобусе, насупившись, а про себя думал: «Ну что за народ? Премия! А то, что мы из отстающих за это время вырвались в передовые во всем управлении? А то, что за прошлый год целую тысячу тонн нефти сверх плана дали!» Сейчас, уставившись в «Вахтовый журнал», думал: «Ну, что я завожусь, — от этого людям плохо». Он взял себя в руки. Пришел мастер.