Александр Скрыпник - Белый конь на белом снегу

Главные работы в туннеле были закончены. Теперь нужно было бетонировать стены, свод, прокладывать дорогу в основании. Проходчикам тоже предстояло немало дел, надо было осваивать оставленные с зимы пикеты. Осваивать штроссы — нетронутые выступы скалы по бокам туннеля.

К Виктору пришел парень из бригады Степакова. Стал просить:

— Возьми к себе.

— Да ты чего? У вас же бригада.

— Разваливается наша бригада, Витя.

Бригадир Сашка Степаков в это время, закатав до колен рваные штаны, месил глину в яме. Бригадир строил дом. Он ходил по кругу, как слепая лошадь на чигире, с трудом вытаскивая ноги из чавкающего месива. Пот лил с него градом. Грязная рубашка, вся мокрая на спине, прилипла к телу. Степаков вытирал лоб рукавом и все ходил, ходил.

Два месяца назад ему дали отпуск. Он затеял ставить дом. Отпуска не хватило. Тогда он взял еще месяц за свой счет. Начальник участка сказал ему:

— Гляди, как бы бригада не развалилась.

— У меня хлопцы верные. Там Зорька.

Но Зорька ушел учиться. Адылов тоже. В институт. Витька Белорусс на экскаватор пошел. Однажды, когда все еще были вместе, собрал их Степаков, сказал:

— Гляди, хлопцы, заработки низкие стали, основные-то работы кончились. Так что если у кого что, не держу.

Ребята молчали. А Адылов плюнул в сердцах и, от волнения сильно путая русские и киргизские слова, сказал:

— Так мы разве из-за этого держимся?

Степаков не понял, что имел в виду Адылов. Но ребята молчали, и он не стал уточнять. Только повторил опять:

— В общем, глядите, хлопцы.

В тот день ему пообещал один человек в Кара-Балтах достать дверные косяки по дешевке, и Степаков был занят своими мыслями. И то, что сказал он ребятам, сказал для порядка. В душе он был уверен: никуда не уйдут. Что они без него? Любой завал — его позовут. Главный мастер по завалам он, Степаков.

...Да, вот так вышло. Бросили его. Ну ничего. Он достроит дом и вернется. Всех соберет. И, Зорьку вернет. И Адылова.

— Саня-я! — закричала высунувшаяся из окна жена. — Чего ты там топчешься, как неживой? Глина же нужна позарез.

Степаков поднял голову на голос жены. Опять промелькнул перед глазами Адылов. Сидели за одной партой — задачи по геометрии помогал решать... Витька Белорусс. На пятнадцатом пикете завал был. Витька двое суток не спал... Зорька припомнился. И еще какие-то добрые слова возникли в памяти. Степаков все силился их припомнить, чьи они и о чем. Что-то важное, очень важное уплывало из его сознания, и хотелось ему ухватиться за это важное.

— Ну чего глаза вылупил? — опять закричала жена. — Глина нужна! Не слышишь, что ли?

— Иду.

Он вернулся из отпуска бригадиром без бригады. Остался только один Сильченко. Предложили работать на штроссах. Он отказался.

— Нашли дурака! На штроссах копейки платят.

Он сидел дома еще полмесяца. Думал, позовут. Не звали. Тогда он явился сам. Начальник участка сказал:

— А я тебя давно отстранил от бригадирства.

Степаков скис. Но не сдался. На другой день он принес справку. Красил, мол, полы, обварил руки.

— Хорошо, — согласился начальник участка, — только с бригадирством не выйдет.

Сашка стучал кулаком по столу. Писал в Москву. Даже ходил к прокурору.

Он стучится до сих пор. Работает в туннеле и стучится.

Два человека прошли по снегу. Прошли и разошлись. И каждый думал о своем. Степаков думал: «Радуется Витька — свалил Степакова. Не может забыть, что я не взял его тогда в бригаду. Рано радуется».

Если б знал Степаков, о чем думает в эту минуту Виктор.

Странные чувства испытывает Виктор. Когда он не видит Степакова, в его памяти встает тот веселый, бесшабашный работяга-парень, которого он знал раньше, в первые дни, когда пришел на стройку. Только такому человеку он мог простить обиду. Что там говорить, была обида. Теперь он знает это точно. Еще бы — другого взяли, а его нет. Но теперь же, когда он видит узкие Сашкины глаза, его мелочность, жадность к деньгам и какую-то не вяжущуюся с его прежним обликом прижимистость, скаредность, в груди у Виктора поднимается глухое презрение. И презрение это к тому старому и чуждому, что носит в душе своей этот парень, против чего восстает все Витькино существо. Вся его жизнь.

Но и другая мысль приходит ему на ум: не его ли, Виктора Прощенко, вина в том, что проглядел он, как споткнулся в жизни Степаков?

1965 г.

Вот человек, который однажды поставил перед собой отважную цель и шел к ней, несмотря ни на что. Еще когда мы добирались к нему в леспромхоз дремучей тайгой, через буреломы, по выбитой лесовозной дороге, кто-то из его начальства предупредил:

— Только, пожалуйста, поделикатней. У него, видите ли, была такая история...

Сам же Михаил Александрович Пенкин с ходу сообщал:

— Вы знаете, ведь я сидел в тюрьме...

В детстве Пенкин шлепнулся с лошади и не так, чтоб уж очень шибко, но что-то случилось с глазом, и его не взяли в армию. А сверстники все из деревни уходят в армию и домой не возвращаются. Пустеет деревня, одни старики со старухами. Пенкин из тех, кто куда пошлет — парень-то здоровый, кряжистый. И такая была обида на весь свет: злым становился. В пятьдесят втором поехал по оргнабору на реку Белую в леспромхоз. Народ там собрался тот еще, и Пенкин со своей невысказанной обидой попал, так сказать, в струю. Молодой был: все казалось легко. Работал грузчиком на верхнем складе — силу некуда девать. Зарабатывал хорошо. И деньги спускал легко. Потому и дружков разных много кругом налипло. Гуляли... Вечерами в барак к ним часто заглядывал один невидный такой молчаливый лесоруб. Война вон когда кончилась, а он все в старой гимнастерке. Говорили, будто был он на фронте тяжело ранен. Сам о себе не рассказывал. Садился в сторонке и больше слушал.

Сейчас трудно понять, чем именно привлекал бывшего танкиста шебутной Пенкин? Может, недюжинной силой, или угадал в нем старый солдат затаенную обиду на весь свет, которую парнишка носил в себе..

Один раз как-то подсел к Пенкину, сказал как бы между прочим:

— Сила у тебя есть, братец. А вот ума надо набираться...

Пенкин не понял. По привычке было обиделся.

Потом попал Пенкин в некрасивую историю. Нахулиганил. Дружки открутились, а ему дали три года. Перед отправкой в места не столь отдаленные мельком видел он того самого бывшего танкиста, что заходил к ним в барак. Следователь сказал:

— За тебя, дурака, приезжал хлопотать.

Уже в тюрьме Пенкин узнал, что лесоруб этот — Герой Советского Союза Петр Егорович Русских...

Эта, в общем-то случайная встреча, очень поддержала молодого парня, оказавшегося за решеткой. Все время в душе у него светилось: а вот, мол, знакомый у меня — Герой Советского Союза. В юности плечо старшего так дорого...