Александр Скрыпник - Белый конь на белом снегу

— Стаська придумал, сын. Головастый мужик растет...

На Анатолия Славина, жившего по соседству, Стас Левицкий посматривал снисходительно. Тот был младше него годами, а в детстве эта разница особенно ощутима. Анатолия тянуло к этому парню. У него в самом деле была золотая голова и такие же руки. Он приделывал какой-то необыкновенный свисток к чайнику. Свет в доме загорался, как только ты поворачивал ключ в двери. Книжки у него были только по радио и электричеству. Получив с большим трудом такую от Стаса, Анатолий просиживал над ней до петухов. «Погоди, я не то еще придумаю», — любил говорить Левицкий. Верхом всех достижений считал Анатолий запор на калитке, изобретенный Стасом...

Так они жили по соседству. Кончив семь классов, Анатолий устроился на завод электросварщиком. О Левицком тут уже говорили: «И впрямь золотая голова». Недюжинных способностей, он много делал как рационализатор.

Отслужив армию, вернулся Славин на завод опять электросварщиком. С Левицким встретились, как старые друзья. Он теперь работал в лаборатории электросварки наладчиком. Анатолий: пошел туда с охотой. Его, как и в детстве, привлекал острый ум Левицкого, умение докопаться в любой детали до конца и задуматься над тем, чтобы сделать ее лучше. Может, именно это чувство состязательности заставляло Славина тянуться за другими, за лучшими. Левицкий получил очередную премию за рационализаторское предложение, а Славин, глядя на него, взялся освоить новый труднейший вид сварки. Он завидовал Левицкому и ни в чем не хотел уступать ему.

Дверь из лаборатории открывалась прямо в цех. Там светились синие всполохи сварки. Оттуда врывался грохот металла. У Левицкого был свой стол, заваленный чертежами и книжками. Он часами сидел и колдовал над какой-то новой схемой. И, бывало, звонят из цеха, просят наладчика прислать. Непременно Левицкого. Этот, мол, мигом, неисправность найдет.

— Нет Левицкого, — отбивался начальник лаборатории. — Его вызвал главный инженер.

Славин прямо весь так и поджимался. Ну, дает Стас! Напрямую с главным. Поднимался Воробьев, тоже наладчик:

— Я пойду за Стаса.

— Так хотят Левицкого.

— Ладно-ладно, — добродушно улыбался Воробьев. У нас тут все Левицкие. Чего ж делу-то стоять?

Работало их в лаборатории шестеро, вместе с заведующим. Левицкий держался несколько особняком. Как-то так сложилось с самого начала: он, дескать, знает и умеет больше других. Сам Левицкий, не стесняясь, давал понять это всем. Но на него не обижались. Талант ведь всегда внушает невольное уважение. И потом — они тут все с первого дня на заводе, знают друг друга наизусть.

Левицкого попросили из конструкторского бюро:

— Что-то наша «Эра» барахлит. Пришел бы, посмотрел.

— Занят я. Обдумываю новую схему, — нехотя отвечает Левицкий. А ребятам потом говорит:

— Тоже мне, конструкторы. Сколько учились и все без толку. Котелок надо иметь на плечах.

Славину повысили разряд. Он сообщил об этом Левицкому. Тот порадовался:

— Молодец. Это хорошо. Выходит, сколько же ты теперь будешь получать? Впрочем, тут дело не в деньгах. Надо в любом деле свой талант оттачивать.

И продолжал поучать:

— Надо, чтоб свой шов был в жизни. Настоящий. Сейчас чуть что — все к Левицкому. Усек. То-то...

Славин считался одним из лучших сварщиков. Когда в лаборатории его шов испытывали на прочность, он оставался целым и ровным, хотя рвался металл. И все-таки не было у Славина такой славы человека с золотой головой, как у Левицкого. А так этого хотелось...

И опять позавидовал ему Славин. Великое дело иметь талант, дающий тебе право стоять уверенно на ногах. А у Левицкого все это было. Если требовалось на сборке судна решить какую-то сложную техническую задачу, главный инженер так и говорил:

— Тут без Левицкого не обойтись: голова, самородок. Он разберется.

Стас уходил из лаборатории в библиотеку, без роздыха копался в схемах и разбирался.

Но настал звездный час и Анатолия Славина. Заводу поручили строить суда типа «река-море». Но слип на заводе не был приспособлен для спуска на воду судна таких габаритов. Как быть? Было много вариантов. Применяли предложение главного технолога — судно спускать на воду по секциям, сварку корпуса производить на воде. Дело новое. Готовились полгода.

Славин, которого главный технолог считал богом данным сварщиком, пропадал на слипе дни и ночи. Впрочем, они там все сидели безвылазно: новое дело решалось и какое! Из НИИ приехали специалисты со своим сварщиком. Но присматриваясь к заводским сварщикам, изучая их работу, рассматривая швы, они неожиданно решили, что главный корневой шов будет варить Славин. А корневой шов, сами понимаете, корневой шов: на нем, по сути, все держится.

Ну, была работка! Славин спускался в трюм, как в кабину космического корабля. Все было необычно — герметезирующее устройство, осушка поверхности. Сварку производили, как правило, ночью и под утро, когда на реке меньше движения. Чтоб не было качки, проход судов приостанавливали. Все стихало. Один он, Анатолий Славин, собрав в кулак свою волю, талант и умение, колдовал в трюме, не разгибаясь по многу часов над своим корневым швом. Потом уже после него продолжали сварку другие. Левицкий, на обязанности которого было следить за качеством сварки с помощью рентгена, всякий раз расплывался в улыбке, показывал после смены усталому Славину большой палец: так, мол, держать! Как-то сказал:

— Помнишь, про шов я тебе когда-то говорил? Молодец! Никто бы так не сварил.

Отшумели те звонкие деньки. По новой технологии на воде состыковали еще двенадцать судов. Но первое запало Славину в душу больше всех — корневой шов сварен на совесть. Это был его праздник.

Главный технолог сказал как-то:

— Талант-талантом, а ты, Анатолий, подумай и об учебе.

Славин пошел посоветоваться к Левицкому. Тот сидел, как всегда, зарывшись в какие-то схемы.

— Вот учиться технолог советует.

— Дело хорошее.

— А ты как?

— Я? — Левицкий пожал плечами. — А к чему мне? Главным инженером начальник лаборатории предлагает, но мне-то зачем лишняя обуза. А учиться? Это ж пять лет, четыре раза в неделю. Ой-ей-ей. Я дом новый начал строить, где время взять?..

Он поворошил чертежи на столе и, загораясь, стал рассказывать:

—Я тут одно дело мозгую...

Так они жили. Сварка на плаву, дело, которым они все горели, стала забываться. После реконструкции заводского слипа в ней отпала необходимость. Но метод этот демонстрировался на ВДНХ. Он пошел по стране...

Вскоре другие события нахлынули. Славин поступил на вечернее отделение техникума. Тянул жилы из себя. Не думал, что так тяжело будет. За смену намотаешься, а вечером хочешь — не хочешь — за парту. Тут же назначили его начальником лаборатории. Это уже когда он второй курс закончил.