Жанна Гаузнер - Париж — веселый город. Мальчик и небо. Конец фильма

— Тебе, Анжело?

— Да. Ты поражена? Мне — лентяю, кутиле, бабнику. Ну что делать, когда во всем мире кризис.

Сквозь открытое окно доносились выкрики газетчика:

— «Пари суар», третий выпуск! «Пари суар»!

Гудели автомобили.

— Прощай! — сказал Анжело, вставая. — Наверное, мы никогда больше не увидимся. Кстати, сегодня случайно я прочел статью о Советском Союзе. Совершенно потрясающая страна. Я сразу подумал о тебе. Почему тебе туда не поехать? Чем гнить в этом проклятом городе! Ну… не поминай лихом чудака Ассурдия, Поклонись Файту и мадам фон Арцен. И съезди завтра к Колетт. Постарайся ее утешить. Всего!

Он пожал мне руку и быстро вышел.

Детство Колетт Берси протекло в городке Бержераке, на берегу Дордони. Колетт помнила старый дом, затхлый и тесный. В саду росли сирень и каштаны. Старший брат Пьер женился и уехал в Париж, когда Колетт исполнилось четырнадцать лет. Стало совсем скучно. Мать была некрасивая, бледная и вечно что-то шептала. Отца давно убили на войне. В доме жил еще дедушка Тимоле. У него были испуганные голубые глаза и трясущиеся руки.

Колетт училась в монастырской школе. Она была шалуньей. Монашки ее не любили. Когда Колетт вспоминала свое детство, ей казалось, что это был один длинный серый день.

Через несколько месяцев после женитьбы Пьера умер дедушка Тимоле. Колетт обрядили в черное платье с лиловой отделкой. Соседи возмущались тем, что Колетт не плачет.

Вскоре мать слегла и болела около года, вечно жалуясь, что лекарства стоят дорого и что Колетт холодна к ней. Накануне смерти мадам Берси приехал Пьер с женой. Пьер отрастил себе усы и сильно располнел. Ему шел двадцать четвертый год, но ему можно было дать все тридцать.

Когда семья Берси с родственниками шла за гробом мадам Берси, Колетт показалось, что это еще те похороны, дедушкины, — так все было похоже, и опять не плакала.

Пьер решил не продавать бержеракского дома.

— Мы будем приезжать сюда летом, когда будут дети, — сказал он жене.

Колетт с нетерпением ждала Парижа. В глубине души она радовалась, что все так случилось. Брат Пьер жил на рю де Пасси в просторной квартире. Странным образом она напоминала дом в Бержераке. Колетт решили отдать в лицей Сент-Жермен. Там мы с ней и познакомились. Поступив в лицей, Колетт захотела научиться играть в теннис, говорить по-английски, танцевать. Еще в Бержераке она прочла тайком немало книг. Теперь она стала интересоваться политикой, полюбила историю, историю искусства, литературу. Меня поражали ее восприимчивость, ее память. Впоследствии я поняла, что тут было больше желания стать «современной» девушкой, чем настоящей любознательности. Она начала стильно одеваться, сама стряпала ловкие платья, принципиально не носила шляпы — только берет, как студентки. Выпускной экзамен она сдала с трудом. Это было в 1928 году. Летом того же года Колетт вместе с семьей брата уехала в Бержерак. У Пьера было уже двое детей, худых и зеленых, которых Колетт ненавидела. Брат Пьер подарил ей велосипед.

— За то, что сдала экзамен, — сказал он.

В первый же день приезда Колетт в Бержерак она узнала, что «замок» отремонтирован и там живут новые хозяева. «Замком» называли большой кирпичный дом с балконами, парком и квадратным прудом, где водились карпы. Через несколько дней Колетт решила посмотреть, как отремонтировали «замок». Она поехала туда на велосипеде. Кумушки косились на нее: их возмущали ее лихо надетый берет, короткое платье, накрашенные губы.

Колетт с трудом узнала «замок». Сквозь заново выкрашенную решетку виднелся оштукатуренный дом, с цветами на балконе. Деревья были подстрижены, пестрели круглые клумбы, трава стала ярко-изумрудной. Открылась боковая калитка, и мимо Колетт промчался велосипедист в таком же, как она сама, синем берете и с трубкой в зубах. Колетт и велосипедист переглянулись. Колетт догадалась, что то был Роже Флери, сын замковладельца.

Роже рассказал Колетт о жизни студентов.

— Вы знаете, как это весело: жить в отеле, в Латинском квартале, днем учиться, вечером ходить в кафе, дурачиться и танцевать!

Колетт страстно захотелось стать студенткой.

Она решила поговорить с братом.

Они уезжали вдвоем на велосипедах, забирались в рощу на берегу Дордони и целовались. Роже был красивый высокий парень, с черными лакированными волосами и длинными ресницами. Иногда он начинал злиться.

— Я не понимаю, — говорил он, — чего ты боишься?

По ночам Колетт плохо спалось. Она ждала чего-то замечательного. Но потом сама разозлилась на Роже:

— Ну, что тут хорошего?

Он хохотал.

— Глупости! Вот увидишь, как все будет чудно.

И действительно: все стало чудно. Они забирались далеко в поле, взяв с собой сандвичей и полбутылки белого. Жена Пьера, рыжая Мари-Луиз, косилась на Колетт:

— Куда это вы пропадаете на целый день? Почему у вас синяки под глазами? Где это вы так измяли платье?

Колетт хмурилась:

— Просто катаюсь, читаю, брожу…

Осенью Колетт уехала в Париж и поступила на юридический факультет. Пьер с женой остались в Бержераке.

Колетт поселилась в отеле «Суфло» и быстро завела знакомства. Но вскоре она поняла, что гораздо приятнее носить студенческий значок и кипу книг под мышкой, обедать в студенческом ресторане и завязывать кашне узлом, как все студенты, чем быть студенткой как таковой, то есть учиться.

Кроме того, брат Пьер высылал довольно мало денег и крайне интересовался успехами Колетт. Но с Роже она видалась каждый день. Он жил в отеле «Нотр-Дам» на набережной, много и серьезно учился. Вечером, пообедав в «Капуладе», Колетт спускалась бегом по Бульмишу, купив по дороге горсть горячих каштанов. Она полюбила сырую парижскую зиму, синеватый туман, серые тени домов, оживление Латинского квартала. У Роже она оставалась до одиннадцати часов. Он уговаривал ее остаться на всю ночь.

— Нельзя! — говорила Колетт. — Пьер и Мари-Луиз могут нагрянуть каждую минуту. Что будет, если они не застанут меня дома?

Он говорил ей на прощание:

— Good night, darling, — и целовал глаза.

Однажды Колетт и Роже зашли в кафе «Клюни». Там сидела большая компания друзей. Их приветствовали. Колетт усадили рядом с высоким парнем. У парня были тонкие усики и ярко-синие глаза. Колетт его видела в первый раз. На другой день было воскресенье. Проходя мимо Сорбонны, Колетт встретила парня с усиками. Он поклонился ей и напомнил, как его зовут: Жерар Гратро.

— Можно пригласить вас позавтракать, мадемуазель? — спросил Жерар.

Колетт вспомнила, что Роже проводит этот день у каких-то родственников. Она согласилась. Они позавтракали у стойки в баре «Шомьер», потом поехали в кино на Бульвары, потом пообедали у «Сюз».