Семен Журахович - Шрам на сердце

— Можно?

— Пожалуйста! — откликнулся Калинович, поднимаясь с кресла.

Маленькая седая женщина внесла стакан чаю и тарелочку с домашним печеньем.

— Ой, зачем вы беспокоились?..

— А кому доктор велел лежать? Что же это вы делаете?

— А я уже в форме, — ответил Калинович. — Слышал, слышал, что говорил доктор… Один мой приятель уверяет, что все сказанное надо просеять сквозь три сита. Спасибо, Евгения Петровна, и извините. Я вам столько хлопот задал сегодня.

— Да что вы! Какие хлопоты? Зовите, если надо. Мы всегда рады помочь.

— Спасибо.

Соседка уже переступила порог, когда Калинович воскликнул:

— О! Простите, что задерживаю… Только присядьте, пожалуйста. Это кресло очень удобное. Хочу, Евгения Петровна, спросить вас вот о чем: каких птиц вам доводилось кормить?

Удивленная соседка заулыбалась:

— Птиц? Ну каких же… Маленькой гусей пасла. Мать из инкубатора брала. Куры, конечно, были.

— Да, да, — задумчиво покачал головой Калинович. — Вы в деревне росли. А мы на асфальте. Голуби, воробушки — в них была вся наша радость.

— А почему это вам вспомнилось?

Евгения Петровна уже не впервые слышала от нового соседа чудаковатые вопросы. Тем интересней был для нее этот человек.

— Почему вспомнилось? — Калинович заколебался, странно посмотрел на соседку и, понизив тон, спросил: — А скажите, пожалуйста, воронов кормят? Может, приходилось видеть…

Соседка засмеялась:

— Шутите, Леонтий Максимович. Кто это будет кормить воронов? Это такая птица… — согнутыми пальцами, как когтями, сжала себе горло. — Пейте чай, а то простынет.

Утром Калинович проснулся поздней обычного. Пошел в кухню. Принялся у плиты хозяйничать. Яичница и чай — почти постоянный завтрак.

— Доброе утро! — приветствовал его сосед.

— Доброе, доброе, Иван Иванович. На службу собрались?

Вошла и Евгения Петровна:

— С солнышком вас, Леонтий Максимович. Как вы себя чувствуете?

— Порядок! — Калинович шутливо вытянулся. — Солдат всегда солдат…

— Может, что-нибудь…

Калинович перебил:

— Это я должен у вас спрашивать… Вы люди работающие, а я — свободный от дел пенсионер. Может, что-нибудь надо?

— А нам надо, чтоб вы здоровы были.

— Буду! Получил приказ — должен выполнять.

Соседи шли на работу. Он завтракал. Потом наступали тихие часы, к которым он сначала никак не мог приспособиться. В ушах еще долго звучал грохот узловой станции, где он работал последние двадцать лет.

Беспрерывные движенье и шум сменились внезапной тишиной. Как на фронте после боя.

А что делают пенсионеры, имея за плечами, к примеру, трудовой стаж, как у Калиновича: в полвека длиной? Начинают вспоминать. Вслед за этим появляется желание — кое-что записать на бумаге. Может быть, когда-нибудь потом прочитают.

Не миновало это, так сказать, стихийное движение и Леонтия Максимовича.

Однако в последние месяцы пришлось отложить толстую тетрадь, что уже стала как бы близким существом. Не с каждым так откровенно поговоришь! А пришлось отложить: нервничал из-за обмена квартиры и других житейских дел. Круговерть!..

Мысленно поспорил с одноруким Матвеем Набокой: «Нет, Матвей! Нам, нам надо свое слово о войне сказать. Маршалы о целых фронтах, а мы о своем солдатском окопе. Вот и будет полная картина. А побасенки дезертиров — на свалку!»

Да не получалось сегодня ничего с писаньем. Калинович отложил тетрадь. Пускай еще немного подождет.

Еще с вечера надумал позвонить бывшему соседу, ученому-орнитологу по поводу все того же загадочного ворона, что не давал покоя. У ученого был плохой слух. Из всего, что ему сказал Калинович, он уловил одно: ворон.

— Пожалуйста, — любезно отвечал ученый. — Охотно вам поясню. Ворон, по-латыни корвус коракс, принадлежит к семейству вороновых, отдел воробьиных, пассериформес. Длина тела шестьдесят — шестьдесят пять сантиметров. Цвет: черный с синим или с зеленым отблеском. Распространен широко в Европе, Азии, Северной Америке. В нашей стране — повсюду. Гнездится на деревьях, скалах, береговых кручах. Ворон — существо всеядное, однако предпочитает животную снедь либо падаль. Зимой эти птицы скучиваются стаями на свалках возле городов… Какие еще сведения вас интересуют?

Калинович терпеливо выслушал ученого и вежливо поблагодарил. А потом все-таки стал выспрашивать:

— А не случалось ли вам, уважаемый профессор, слышать такое выражение: «накорми ворона»?.. Скорее всего, это начало фразы. Верно, не из научной работы. Может, есть такая легенда?

— Легенд о птицах множество. Напомню вам хотя бы орла, который клевал печенку Прометея, или сказочную Жар-птицу, либо Феникса, что воскрес из пепла… Но ничего общего с научным мировоззрением все это не имеет. Поэтические вымыслы!

Профессор скептически относился к поэзии, даже классической.

— Благодарю, — сказал Калинович, — и извините, что отнял у вас столько времени.

— Ничего… А зачем, собственно, вам это нужно? — спросил профессор.

— Понимаете, прицепилось…

— Отцепите! — коротко и решительно посоветовал ученый. — Всего доброго.

И положил трубку.

Проходили недели.

К своему удивлению, Калинович стал аккуратно выполнять советы доктора. Начинал день с небольшой зарядки. После легкого завтрака медленным шагом одолевал двухкилометровое кольцо. Совершал также вечернюю прогулку. Не пил (хотя издавна любил) крепкого чая на ночь и спал под открытым окном.

Чувствовал себя лучше. Днем ворожил над страничками толстой тетради в клеточку. Но время от времени всплывало воспоминание о вороне, которого кому-то предстоит кормить, и его охватывала тревога.

Раза два в неделю наведывался сын. Приносил что-нибудь и обижался, когда Калинович говорил, что в состоянии сам справиться со своими нуждами.

— Сам… Сам… Ты как маленький.

— Так люди говорят: старое что малое…

Как-то Максим, сокрушаясь, вспомнил их общую (раньше!) трехкомнатную квартиру. Калинович на это холодно кинул:

— Тема исчерпана. Навсегда.

Прибегал внук, и Калинович с грустью вспоминал, как Василько в детстве любил слушать сказки. Как ходили вместе в зоопарк. А потом, опять-таки вместе, лепили из пластилина зверей и птиц…

Теперь перед ним сидел нетерпеливый четырнадцатилетний акселерат, которому уже не очень интересно было с дедом. Обыкновенная история…

Еще недавно Василька очень манили книжные полки у деда в комнате. Но и тут произошли огорчительные перемены. Футбол, хоккей! Телевизор!

— Теперь, дед, все читают детективы, — безапелляционно заявляет Василько. — Вот я тебе принесу, потому как у тебя…

И красноречивый пренебрежительный жест в сторону книжных полок.

— Дефективы? — Калинович нарочно коверкает общеизвестный термин. — Я такой литературы не знаю.