Семен Журахович - Шрам на сердце

От заезженных рассказов Кривозуба Таращука прямо тошнило. О, у него несравненно более важные причины. У него несравненно более серьезные основания. В своих заявлениях Таращук писал о тяжелом состоянии здоровья. Невроз. Гастрит. Радикулит. Он не в силах бегать в поликлинику, чтобы записаться на прием к врачу. Он не может обходить аптеки, разыскивая лекарства, когда, сняв трубку, можно все узнать… Он не может, поймите, не может без квартирного телефона.

Ходил к начальнику телефонной станции. Ходил к секретарю горсовета. Обращался в министерство связи.

Дело было сложное. Сперва выяснилось, что к его дому только начинают прокладывать кабель. Когда проложили кабель, кто-то перехватил гнездо. Таращук так и видел хищную птицу с длинным клювом, что забралась в чужое гнездо и выкидывает из него беззащитных птенцов.

Дважды какой-то хитрюга — ловкий и неуловимый — выталкивал его из очереди. Таращук нервничал, хлопотал. Опять писал заявления. Он и в самом деле захворал, стонал по ночам, глотал таблетки.

Жена сперва сочувствовала, жаловалась на бюрократизм, несправедливость. Потом советовала бросить эту канитель. В конце концов, двадцать пять лет прожили без телефона, проживем и дальше. Здоровье дороже. На кой эта проклятая трубка? Куда приятнее посидеть с человеком и поговорить по-человечески.

Таращука эти советы еще больше раздражали. Он раскрывал папку, где держал копии своих заявлений, и снова писал: жаловался, настаивал, даже угрожал. А потом глотал таблетки и клал горчичники на грудь у сердца.

Однако все же настал, настал-таки день, когда жена встретила его громким возгласом:

— Получил! Получил наконец свою игрушку!

На подоконнике вместо горшка с цветами стоял телефонный аппарат. Блестящий, черный.

Жена снисходительно смотрела, как муж, покрасневший, растерянный, медленно подошел и снял трубку. Послышался длинный гудок. Рука его задрожала, положил трубку на место.

— Для телефона нужен отдельный столик, — подумал вслух.

— А тут ему ветром в бок надует? Простудится?

В последнее время все, что было связано с телефоном, вызывало у жены только шуточки, а то и явное пренебрежение.

Таращук снова сказал:

— Нужен столик.

— О, разумеется, — подхватила жена. — И не какой-нибудь, а мраморный или инкрустированный перламутром. Я видела в музее…

Таращук бросил на нее тяжелый взгляд.

Ночь прошла неспокойно. Просыпался и думал, как утром всем расскажет, что у него есть телефон и что в первый же вечер позвонил старый друг из Владивостока. Подумайте, десять тысяч километров, а слышно было, как будто рядом.

Нет, не годится. Кривозубовские «телефонопередачи» уже всем надоели и стали предметом острот и анекдотов. Надо что-то интересное придумать. Но ничего интересного в голову не приходило.

Однако же должен, должен он сообщить о таком событии!

Обеденный перерыв в бухгалтерии начинался с того, что Кривозуб звонил домой. В служебное время главбух строго запретил частные разговоры.

На этот раз Кривозуба на четверть минуты опередил Таращук. Сняв трубку, он медленно набрал номер и, когда жена ответила, будничным голосом, в котором, однако, звучала высокая торжественность, сказал:

— Валентина, это я… Что там дома? Ладно. Сегодня буду немного позднее. Разные дела. Не волнуйся.

Разговор был короткий, потому что жена смеялась: «Я не управлюсь, тебе нужен секретарь».

Когда Таращук положил трубку, бухгалтер Клавдия Петровна, которую интересовало все на свете, повернула к нему свой кудрявый паричок и воскликнула:

— О-о, у вас уже есть телефон! Поздравляю…

— Давненько, — небрежно обронил Таращук.

Больше всего его порадовало то, что Кривозуб в этот день даже не подошел к телефону.

Возвращаясь домой, Таращук заглянул в мебельный магазин. Столиков не было. Пообещали, что в конце квартала непременно привезут.

— Никто не звонил? — спросил он еще с порога.

— Целых пять начальников! Даже фамилии не запомнила, — снова развеселилась жена. — Нет, тут без секретаря не обойтись.

— Хватит! — Таращук бросил такой сердитый взгляд, что жена проглотила язвительные слова.

После обеда он долго смотрел на телефонный аппарат. Давно уже не выглядел он таким растроганным, умиротворенным. Разгладились морщинки, из давних молодых лет вернулась улыбка, которая когда-то так приворожила его Валю, Валентину Кондратьевну.

Но вот на лице его появилась озабоченность. Не для того же он добивался телефона, чтоб сидеть и любоваться им. Стал звонить в справочное бюро. В ответ раздавались короткие гудки… Таращук недовольно ворчал и снова упорно набирал «09». Наконец услышал: «Минуточку…» Затем: «Слушаю вас…» Глаза Таращука заблестели, и он крикнул во весь голос:

— Прошу номер справочного бюро вокзала!

Телефонистка ответила. Таращук старательно записал номер телефона в хорошенькую памятную книжечку, которую купил еще полгода назад, и стал звонить на вокзал. Раз десять в ответ слышалось лишь раздражающее «ту-ту-ту…». «Попробуй к ним пробиться». Пробился-таки, услышал длинные гудки, но никто не отзывался. А он ждал. Что значило даже пятиминутное ожидание по сравнению с годичной битвой за телефон? Справочная вокзала ответила на его вопрос. Теперь в книжечке было записано, когда отходит поезд на Киев и сколько стоят плацкартный и купейный билеты.

— Зачем тебе? — спросила жена.

— Может быть, получу командировку, — уклончиво ответил Таращук. — Надо знать заранее.

— Это хорошо. Заедешь к Оле. Чего морщишься?

Таращук не успел поморщиться, но после этих слов действительно скривился. Он поссорился с дочкой после того, как она разошлась с мужем. Кратковременный зять ему очень не нравился, но Таращук упрямо твердил: «Бачилы очи, що купувалы».

— Вот если б у нее был телефон, так и в Кременчуг позвонить можно бы, — грустно сказала жена.

Таращук знал, что существует и такая услуга: можно вызвать человека на телефонную станцию, однако промолчал. Был сердит на Ольгу и считал, что это она должна сделать первый шаг и признать свою вину.

Сидел, о чем-то думал. И удумал-таки. Вспомнилось ему, как Кривозуб рассказывал, что по телефону можно узнать погоду на ближайшие сутки, точное время. Снова принялся набирать «09». Терпеливо набирал, хотя аппарат терзал ухо безжалостными короткими гудками. Наконец телефонистка сообщила номера службы погоды и службы времени.

Бюро погоды тоже, должно быть, не успевало удовлетворять всех любопытствующих. Таращук прямо засиял, когда механический голос бездушно забубнил ему в ухо: «Прогноз погоды по данным метеослужбы… С двадцати одного часа десятого июля до двадцати одного часа одиннадцатого июля… Температура ночью семнадцать — восемнадцать градусов, днем двадцать шесть — двадцать восемь… Возможна гроза, ветер юго-восточный…»