Иосиф Герасимов - Пять дней отдыха. Соловьи

Замятин подал руку. Девушка ухватилась, он потянул, и она вскрикнула.

— Кажется, сломала ногу, — плаксиво, растерянно сказала она.

— Как вы сюда попали? — удивился Замятин.

— Так… О, черт!

— Беритесь! — приказал Замятин.

Девушка ухватила его за шею, прижав влажный воротник к щеке. Замятин поднял ее на руки и почувствовал слабую боль в животе. «Не надо бы этого делать, — досадливо подумал он. — Врач строго наказал — не поднимать ничего тяжелого». Он донес девушку до ограды, опустил за перилами и сказал:

— Теперь вставайте.

Она уцепилась за чугунные перила и встала, поджав ногу. Замятин перелез к ней.

— Сможете идти? — спросил он.

— Я сейчас попробовала. Если наступать на носок, то не так больно… Вы доведете? Мне в гостиницу.

— Знаю, — буркнул он.

Она не удивилась, молча подхватила его под руку. До гостиницы было два квартала. На тротуаре лед еще не везде стаял. Наверное, тут плохо убирали зимой снег, и потому образовалась плотная твердая корка. В лужах поблескивали белые шары фонарей. Замятин вел девушку не спеша, выбирая асфальтовые островки, где было посуше.

— Вот несчастье, — скорее обращаясь к себе самой, нежели к Замятину, заговорила она. — Хотела быстрее. Там была тропка… Что же теперь делать?

— В гостинице, кажется, есть медпункт…

— Ах, да не в этом дело! — оборвала она его. — Черт с ней, с ногой… — но тут же вскрикнула и остановилась. — Ужасная боль. Давайте передохнем.

Здесь было совсем светло, потому что рядом стоял фонарь и еще падал свет из широких витрин магазина. Девушка не убрала руки, и Замятин чувствовал в своей ладони ее прохладные пальцы. Лицо ее вовсе не было бледно, как показалось ему за оградой на склоне. А может быть, девушка оправилась от испуга и сейчас, придя в себя, раскраснелась от нелегкой ходьбы.

— Все мокрое, туфли… чулки, все, — огорченно вздохнула она и посмотрела на Замятина. Глаза у нее были темные, строгие, опушенные густыми ресницами, и в них таилась досада. «А она приятна», — неожиданно подумал Замятин. Девушка с еще большей досадой взглянула на него, словно догадалась о его мысли, и невольно отдернула пальцы, но тотчас снова схватилась за рукав пальто.

— Идемте же, — нетерпеливо сказала она.

Замятин усмехнулся и, чтобы было удобней идти, сам подхватил ее под руку, и так они дошли до ярко освещенного гостиничного подъезда. Он отворил тяжелую дверь, пропуская девушку вперед. В холле возле окошка администратора на клеенчатом потертом диване уныло сидели приезжие. Они без всякого любопытства посмотрели на Замятина и, как по команде, отвернулись, потому что в это время хлопнуло окошечко.

— Вам на какой этаж? — спросил Замятин.

— На пятый.

Он подвел ее к лифту. Кабина была свободна. Замятин захлопнул дверку и нажал кнопку. Лифт мягко качнуло и потянуло вверх.

Они стояли друг против друга, и девушка, хотя по-прежнему опиралась о его руку, старалась смотреть в сторону. Здесь, в тесной кабинке, где горела яркая лампочка, все стало иным, не таким, как на улице. Они были одни, близко друг от друга, на какое-то мгновение изолированные от всего мира. И, видимо, почувствовав свою незащищенность, девушка смутилась. Замятину стало весело. «Нет, она и вправду хороша», — подумал он еще раз, разглядывая мягкий изгиб шеи, покрытой белым пушком. Она, наверно, знала, что он ее разглядывает, и хмурилась.

Лифт дополз до пятого этажа, в нем щелкнуло, кабина качнулась и остановилась. Замятин открыл дверцу, вывел девушку. Толстая полусонная горничная протянула ключ.

— Есть в гостинице медпункт? — спросил Замятин.

— А что? — лениво спросила горничная.

— Пока ничего, просто интересуюсь.

— Вообще-то есть… Только до пяти, а сейчас закрыто.

— Все приличные учреждения закрываются в пять, — сказал Замятин и повел девушку вдоль белого, как в больнице, строя дверей.

Номер, в котором она жила, был двухместный. Деревянные кровати укрыты ядовито-зелеными атласными покрывалами с вышитыми на них гладью по-купецки нелепыми павлинами. Девушка торопливо скинула с себя серое пальто с седым ворсом, небрежно бросила его на стул и села на кровать.

— Что же делать? — спросила она, потирая ногу. — В этом проклятом номере даже нет телефона.

— Снимайте туфлю и чулок. Посмотрим, — с веселой решимостью сказал Замятин.

Она гневно вскинула на него глаза.

— Вот так всегда бывает, — улыбнулся он. — Помоги, а потом тебя же и гонят. — Но, поняв, что взял слишком развязный тон, поспешно нахмурился и прикрикнул: — Нечего на меня смотреть так! Снимайте туфлю. Я кое-что в этом смыслю.

— Вы врач?

— Нет, инженер. Но это все равно…

— Может быть, «Скорую помощь»? — рассеянно сказала она.

— Снимайте туфлю, вам говорят!

— Не кричите.

— Ну, хватит валять дурака, — уже мягко сказал он. — Я действительно кое-что смыслю в переломах и вывихах. Когда-то занимался гимнастикой. Там это бывает. И ради бога, не ведите себя так, будто вам восемнадцать лет.

— Двадцать один, — ответила она. — Отвернитесь…

Замятин подошел к окну. Черное стекло тонко позванивало от порывов ветра. Сквозь окно были видны точки белых огней, недвижно повисших в воздухе, — горели фонари на мосту. Замятину захотелось курить, но он не решился достать папиросы. «Странная девчонка», — подумал он, и в нем шевельнулось теплое участие к ней.

— Как хоть зовут вас? — спросил он, не оборачиваясь.

— Леной, — и тут же огорченно вздохнула. — Ничего не заметно. Кажется, немножко опухла… Посмотрите.

Замятин обернулся. Девушка сидела, положив ногу на зеленое покрывало. Он подошел и, разглядывая эту ногу с небольшим белым шрамом на голени, покрытую редкими светлыми волосками, подумал: «Вот уж никогда не полагал, что придется этим заниматься».

— Пошевелите пальцами… Не больно? А вот здесь?

— Какие у вас холодные руки, — поморщилась Лена. — Вот здесь немного больно.

— А это что у вас? — неожиданно дотронулся он пальцем до шрамика.

— Девчонкой упала с дерева… Ну, что там с ногой? — теперь она смотрела на Замятина с открытой доверчивостью.

— Все в порядке, — сказал он, выпрямляясь. — Обыкновенное растяжение. Поставьте согревающий компресс и лежите спокойно. Главное — спокойствие. Может быть, к утру пройдет.

Он говорил с подчеркнутой уверенностью, будто в самом деле был знатоком медицины, и сам удивлялся своей уверенности. Потом понял, что подражает доктору с угольно-черными глазами, который лечил его в больнице.

— Вы думаете, я не сломала ногу? — рассеянно спросила Лена.

— Ни в коем случае.

— Что же делать?

— Я вам уже объяснил.

— Боже мой, да я не об этом. — Лена нахмурилась. Брови у нее были густые и почти смыкались на переносице. Вдруг она прямо посмотрела на Замятина и решительно сказала: — Послушайте, раз вы возитесь со мной, не могли бы еще помочь?