Аркадий Чернышевич - Затор на двадцатом

Однако куда же идти? Проситься, чтоб приняли в бригаду? Может, если бы там не было Ковалевского, он так и поступил бы. Свои же хлопцы, неужели не простят ему…

Он медленно шагал по реке. Решения в голове не было, появлялись только бессмысленные обрывки вроде того, что работы теперь всюду хватает; что такой сильный человек, как он, нигде не пропадет; что небольшое тут счастье, на сплаве…

Он снова услышал голоса людей из своей бригады. По тропинке мчался обратно Ковалевский. Дубовик понял: за людьми. Значит, там беда. Сердце его заныло так, что захотелось провалиться сквозь землю. Не мил стал ему белый свет.

Он зашел в кусты подальше, чтобы не показываться на глаза своей бригаде, и вышел снова на тропинку только тогда, когда затор скрылся за поворотом.

Солнце к этому времени поднялось и стало пригревать. Трудно было идти с котомкой за плечами. Мешал багор, который он нес в руках. Знал, что не нужен ему багор, но бросить не мог. Думал, что на Вилии найдет себе работу, но не верил в это…

Ниже затора по реке шло немного леса. Только изредка плыли отдельные бревна. «Не очень подается затор», — подумал Дубовик, но это не принесло ни радости, ни удовлетворения.

Он медленно шагал по тропинке, своей утиной походкой, едва переставляя ноги, и без интереса смотрел на реку. Вот проплыло около десятка бревен, кучкой, словно связанные. Вот еще. Потом снова плыли по одному и по два. Потом пошли густо по всей реке. Дубовик уже не смотрел на них.

Одно желание мучило его, но сделать то, что он хотел, у него не хватало воли. Назад! Туда! В свою бригаду!..

Когда он вышел на двадцать третий километр, до устья Яневки оставалось не больше двух километров. Тут он решил остановиться, позавтракать и обдумать свое положение. Он взглянул на реку и остолбенел. «Затор!» — чуть не крикнул он.

Тут действительно был затор. Еще небольшой, не такой, как на двадцатом. Пройдет час, и что будет!.. Сжатая между гор, река в этом месте была узкая, она круто поворачивала в сторону.

Сначала какая-то злобная радость охватила Дубовика. «Ага, — думал он, — вы умные! Покуда вы рвете затор на двадцатом, на двадцать третьем он станет больше!»

Дубовик несколько минут стоял и наблюдал, как бревна одно за другим подплывают к затору, влезают, как живые, ложатся вдоль и поперек реки, становятся торчком, как столбы… Затор рос на его глазах.

Решительным движением он сбросил с плеч котомку и с багром в руках вскочил на затор. Бревна, что лежали у берега, закачались под его ногами. Он прыгнул вперед — там они лежали плотней — и толкнул багром первое бревно.

Он пел. Ему казалось, что оттуда, с двадцатого километра, Довнарова бригада перекликается с ним. Оттуда густо шел лес. «Рвут хлопцы затор!» — радостно думал он, отрывая от своего затора бревно за бревном.

Рубашка давно лежала на берегу, шапка упала с головы и поплыла вместе с лесом в Вилию. От тела шел пар, но усталости он не чувствовал. Бревно за бревном отрывал он от затора и с радостью видел, что затор становится меньше, что бревна лежат не так плотно, что вытаскивать их легче.

Так и застала его Довнарова бригада на заторе, на двадцать третьем километре.

1954

Вечерело, когда Лукаш Малюга подъезжал к своей деревне. Был конец февраля. Дул колючий северный ветер, он обжигал лицо. Солнце заходило — холодное, красное. Лукаш вел трактор по заснеженной дороге и думал о том, как проведет месячный отпуск, который начинался с завтрашнего дня. Ремонт тракторов закончили своевременно и провели его добросовестно. Все тракторы в бригаде Лукаш проверил сам. По старой привычке. Ему больше не придется работать со своей бригадой. Разойдутся хлопцы по колхозам. Комиссия, может, чего недоглядела бы, а он, опытный тракторист, не пропустил ни одной мелочи. Теперь каждый трактор словно часы. Лукаш вел своего «Беларуса» домой. Попросил у директора прокатиться в последний раз. Обещал через неделю пригнать назад. Директор согласился. Вероятно, знал, что нелегко трактористу расстаться с машиной, на которой работал не один год. Кто знает, какой колхоз купит ее.

Лукаш боялся, что где-нибудь застрянет в снегу. По шоссе, которое вело от МТС к деревне, машины не ходили. Но ничего: трактор уверенно шел через сугробы и заносы.

Отдых… Хорошо было бы отдохнуть хоть неделю, но у Лукаша не было времени отдыхать. Недавно он построил новую хату, остались кое-какие недоделки: нужно застеклить сени, побелить печи, оклеить обоями стены, а прежде всего поставить перегородку. Все это Лукаш собирался сделать сам.

И все же не это было главным. Дело в том, что Лукаш ожидал нового человека, который вот-вот должен появиться в его семье. Жена ходила последние дни. Хорошо, если бы родился сын, — дочка уже есть, пятилетняя Иринка. Забавный ребенок. А если опять будет дочка? Ну и что? Ничего не поделаешь, пусть будет дочка. Не прикажешь жене: «Роди сына, хоть разорвись!» Это дело, чтоб оно сгорело, мудрее атома. Не научились еще им управлять.

У Лукаша все было рассчитано заранее. И новоселье и крестины он решил справить одновременно.

Беспокоила Лукаша реорганизация МТС. Это событие никак не укладывалось в его голове. Еще до войны он закончил школу механизации при МТС. Только сел за руль, началась война. Пришлось пересесть на танк. Вернулся домой, и вот уже тринадцатый год работает бригадиром тракторной бригады. Теперь он не мог даже представить, как он будет работать в колхозе. К МТС он привык, как к своему дому, сроднился с нею. МТС его никогда не подводила. Бывало, случится авария, — только звякни по телефону, и уже мчится техпомощь. А колхозы, случалось, и подводили. Не привезут вовремя горючее, и грейся на солнышке. Да что говорить, было и не такое! Не уродила рожь или овес — тракторист виноват: некачественно пахал. А разве виноват тракторист, что поле удобрения не видело? А оплата: то подожди, то получи авансом, просто хоть силой вырывай свой заработок. Потому у Лукаша не было доверия к колхозу. А теперь им всю технику отдают. Да разве они с нею справятся! Растребушат все за один год, никакие ремонтные мастерские потом не помогут. Навезут машин из всех колхозов, закупорка будет, очередь. Черт! Лукаш выругался. Тут что-то не то. Если бы все механизаторы были бы такими, как он. Если бы не было молодых, из десятилеток. Ох уж эти образованные! Такому лишь бы смену отбыть, а потом танго, фокстроты… Танцевать по-людски не умеют. А за технику надо платить. А где деньги возьмут колхозы? В долги влезут? Знаем мы эти кредиты! Они съедят весь урожай…