Аркадий Чернышевич - Затор на двадцатом

Она прижалась щекой к шершавой коре могучего дуба и заплакала.

Так Анеля узнала счастье. Она не думая бросилась в его поток и забыла обо всем.

Однажды Ясь опоздал на свидание. Анеля долго ожидала его и уже хотела идти в хату, когда вдруг появился он со свертком в руке.

— В местечке я сегодня был, Анеля, — сказал он, обнимая ее одной рукой. — Потому и опоздал… Подарок тебе купил.

Он протянул ей сверток:

— Это тебе на платье, Анеля… А потом и туфли куплю.

— Ой, Яська, что ты? — испуганно ответила она, отстраняя сверток. — Не надо, Яська… Что это, боженька мой…

— Тебе что, не надо или не нравится? — удивленно спросил он.

— Разве любовь покупается! Яська, милый мой… Да я же тебя и так люблю и любить буду до смерти… А если с подарками, то разве это любовь! И ты меня не так будешь любить, как теперь, да и я тебя… А мне хочется, чтобы так было…

— Вот какая ты, ей-право… — недовольно проговорил Ясь. — А я и туфли бы тебе купил. Пошли бы на вечеринку… Пусть бы посмотрели те задрипанные шляхтянки, какая ты у меня!

— Разве тебе на вечеринку хочется? А мне, когда я с тобой, Ясечка, никуда не хочется. И никуда бы я не пошла… И на этой лавочке мне так хорошо с тобой.

— Не хочется, но почему не сходить? Пусть бы посмотрели.

— Да ты стесняешься со мной… если я пойду в своем платье.

— Ну вот, выдумала…

— А если бы ты и нищим был, я все равно тебя бы любила, Яська.

— А разве я тебя не люблю? Я хотел, чтобы лучше было, а ты и рассердилась.

— Я не рассердилась, Яська. Ты мне тогда подарки купишь, когда я буду твоя, совсем твоя… Когда ты будешь моим мужем, а я твоей женой… Ладно?

Он зажал ей рот поцелуем.

Анелина мать знала об отношении сына Кандыбы к ее дочери. Житейская мудрость крестьянки-хуторянки подсказывала ей, что из этого может получиться и хорошее и плохое. Хорошо, если Ясь женится на Анеле, — это ее счастье. А может получиться и так, что богатый шляхтич натешится ее дочерью и бросит… Потому мать и не радовалась их встречам, и не очень возражала, когда Анеля выходила вечером посидеть на лавочке. Все же она каждый день говорила:

— Смотри, доченька, не потеряй головы… Живи своим умом, доченька. Ему что! Повернулся и пошел, а ты навек несчастная…

— Ай, мама! Почему вы так плохо думаете! Нет, мама, не такой Ясь…

— Я, доченька, жизнь прожила. Я про твою долю думаю… Ты не обижайся на меня, старую, а лучше послушай… Ты ему про свадьбу говори. Пусть женится. Ты ему каждый день долби об этом…

Однако Анеля ни разу не напомнила Ясю про женитьбу. «Разве он сам не знает, — думала она. — Он сам мне скажет, когда придет та пора… Мой любимый Ясь…»

Однажды в воскресенье Анеля шла из местечка. Уже смеркалось, когда она вошла в лесок, за которым начинались их хутора.

Быстро шагая по лесной тропинке, Анеля думала о Ясе. Она торопилась домой, чтобы скорей управиться по хозяйству, а вечером выйти на свидание с Ясем.

Совсем неожиданно ее догнал Калюга. Он ехал на стареньком велосипеде, который все время скрипел и дребезжал, как старая телега. Анеля оглянулась и увидела Антося. Ей стало стыдно. Она была бы рада избежать этой встречи, но уже ничего нельзя было сделать. Антось поздоровался, слез с велосипеда и пошел рядом с нею. «Что ему от меня надо?» — подумала Анеля. Она ждала от него насмешек или непристойных шуток. Он тоже взглянул на нее, и в его взгляде было нечто такое, отчего настороженность у Анели сразу прошла. Были в его взгляде и грусть, и удивление, и горечь. Оба некоторое время шли молча, наконец Антось спросил:

— Замуж выходишь, Анеля?

— Кто тебе сказал? — краснея, спросила она.

— Кто сказал?! Все говорят.

— Все говорят, а ты уже и поверил, — сказала она, стремясь перевести разговор на шутку.

— В том-то и дело, что я не верю… Не верю я, Анеля, что он возьмет тебя…

«Какое тебе дело?» — хотелось сказать Анеле, но она сдержалась и взглянула на его похудевшее лицо. Воспоминание о первой вечеринке кольнуло ее в сердце.

— Что ж… Желаю тебе счастья, Анеля, только не об этом я мечтал… Не об этом я мечтал, когда увидел тебя тогда на вечеринке… И, может, этого бы не было, если бы я был дома…

Только на одно мгновение Анеле показалось, что он говорит правду, потом злость охватила ее. «Кто ему дал право так думать?» Она уже хотела грубо ответить Антосю, но он сел на велосипед.

— Прощай, Анеля.

Когда он скрылся за поворотом дороги, Анеля впервые почувствовала в своем сердце тревогу и тоску. Но когда она издалека увидела Кандыбин хутор, радость снова охватила ее. «Любимый мой Ясь…» — прошептала она, и слезы полились из ее глаз.

Она сама не понимала, отчего она плачет — от счастья или от горя…

Так прошел год. Снова наступила жатва. И Анеля почувствовала, что она беременна. Ее охватил ужас. В тот день она косила рожь, но коса валилась из рук. Анеля с нетерпением ожидала вечера. Когда сгустились сумерки, она вышла из хаты и села на лавочке под черемухой, ожидая Яся. Сердце ее судорожно сжалось, когда она увидела его на тропинке. Он шел, насвистывая военный марш.

Подойдя, Ясь нетерпеливо прижал ее к себе, но она уперлась руками в его грудь и сказала:

— Не обнимай меня, Яська… Я уже не одна… Яська мой милый…

Он не понял ее.

— Когда мы поженимся, Яська?

Этот вопрос, заданный впервые, ошеломил Яся.

— Мы еще молоды, Анелька… Разве не хватит времени! Вот дождемся коляд… У нас теперь много неурядиц в хозяйстве…

— Коляд… — Анеля отшатнулась от него. — Я беременна, Ясь…

Анеля не видела, как побледнело и перекосилось лицо Яся. Он испугался и не знал, что отвечать.

— Давно? — чуть слышно спросил он.

— Не знаю… Может, и давно…

— К бабке надо, Анеля…

— К бабке? Это же твой ребенок!

— Ну разве я этого не знаю… Но все равно надо к бабке… Вот старая Болесиха, она и замужним делает.

— Ясь, Ясь… Разве я этого ожидала от тебя? Значит, так оно и есть… Только издевался надо мной…

— Придумываешь ты все, Анеля…

Ту ночь они просидели под черемухой до рассвета. Ясь убеждал Анелю, что надо идти к Болесихе. Он обещал сам договориться со старухой, заплатить ей так, чтобы она держала язык на привязи. Анеля ему ничего не отвечала: не соглашалась и не отказывалась.

Наконец зарозовела заря. Пора было расходиться. Ясь нетерпеливо ждал ответа.

— Ну, Анеля, золотко, не молчи… Это же не по лесу ходить, а по людям. Днем я договорюсь с Болесихой, а вечером сходим, а?

— Нет, Ясь, не пойду, — решительно ответила она. — Я уже все поняла… Не хочешь ты меня, не жалеешь своего дитяти… бог с тобой… А убивать дитё я не буду… Нет, не буду, Яська…

— Эх ты!..

Он нехотя повернулся и медленно пошел. Он ждал, что Анеля одумается и позовет его. Но она знала, что это был их последний вечер, что Ясь к ней больше не вернется, даже если бы она пошла с ним к Болесихе. Ей хотелось побежать за ним вслед, броситься ему на шею и крепко-крепко расцеловать в последний раз. Но она сдержала себя. В глазах ее стало темно, а на сердце пусто. Шатаясь она пошла в сени и легла на холодную кровать. Ей хотелось плакать, но не было слез. Она чувствовала, что и слезами не смыть ее страшного горя, ее тяжелой тоски. Сухими глазами она смотрела в узкое оконце, сквозь которое лился свет, но ничего не видела.