Борис Романов - «Пане-лоцмане» и другие рассказы

Это тоже было справедливо, потому что Дуленко на руле сам не свой был поболтать.

Дуленко обиженно уткнулся в компас, а Костя положил голые по локоть руки на кромку открытого смотрового окна.

Волноваться ему нельзя, он должен быть сжатым и спокойным, как пружина, как его бывший капитан Афанасий Афанасьевич Лукашкин, который поучал: «Ты будь сжат все время, как пружина, не дребезжи, а защелку — в руке. Может, всю жизнь сжатым проплаваешь, а будет какая смертельная крайность — в нужном направлении и развернешься. Понял? Капитан, который защелку в руке не держит, — не капитан».

Костя вздохнул почти вслух: все вроде бы в норме, а вот защелку в руке держать — еще не научился.

— Оба якоря к отдаче готовы, — доложил с бака боцман.

— Хорошо, — Костя снова сдвинул на затылок фуражку, снова глянул в бинокль.

«Карск» втянулся в Босфор. Впереди уже виднелись бисеринки бонового заграждения. С юга к бонам подходило большое судно. На его мачте бились два флажка: турецкий и красно-белый, лоцманский.

Костя вспомнил, как в «Ланжероне» Валька Гладышев доказывал, что Босфор — ерунда, что единственное сложное место — это боны и что турки поставили эти боны с единственной целью — навязывать лоцманов и получать за это валюту.

Костя глянул на часы. «Карск» подойдет к лоцманской станции точно в оговоренное по радио время. Можно было даже погордиться такой точностью.

Большое судно, подходившее к бонам, вырастало на глазах. Рефракция, искажавшая и поднимавшая его синеватый корпус, вдруг прекратилась, и была видна уже белая пена, вскипавшая у форштевня. Судно развернулось вправо для прохода бонов, и на его трубе сверкнула красная марка.

«Танкер. Наш. Ого! Для такой посудины скорость в узкости зело приличная. И кэп, и лоцман, видно, те еще ребята!» — подумал Костя и застопорил ход. Дизеля смолкли, и только позванивала о корпус плотная босфорская вода.

— «Иоганн Кеплер», — в бинокль прочитал название Костя, — итальянской постройки. Ученый такой был, знаете?

Третий штурман и Дуленко согласно кивнули, но глаза опустили долу.

Лоцманский бот черным пятнышком прилепился у серо-голубоватого борта встречного танкера.

Костя подошел глянуть на карту Босфора, чтобы она окончательно осталась в памяти: не бегать же за справками при лоцмане. Скажет: два часа пути заранее изучить не смог.

Изломанный, испещренный черными крапинками надписей белый Босфор, лежащий в коричневых берегах, вдруг напомнил Косте ствол полярной березы. С чего бы? «По березам соскучился — и на картах мерещатся. Или просто воображение замолотило. Волнуешься перед первым лоцманом, кэптен Баянов?»

— Ну, что-то уж слишком он волынится, — сказал Александр Андреевич.

— Перекусывают с капитаном, морской закон…

По правде, Косте не очень хотелось, чтобы лоцман наелся на «Кеплере»: почему бы тому не отобедать на «Карске»? Наверняка капитан «Кеплера» уже устал от обедов с лоцманами, а на «Карске» еще с утра приготовлен и стоит в холодильнике в салоне капитана добротный закус и еще кое-что.

Наконец лоцманский бот отвалил от «Кеплера» и направился к лежащему в дрейфе «Карску».

— Встретьте лоцмана, Александр Андреич, чтоб штормтрап и полутрапик в порядке были…

Косте не хотелось смотреть на приближающийся лоцманский бот. Он с безразличным видом проследил, как на «Кеплере» спустили лоцманский флаг, как его огромная дымовая труба вдруг пыхнула синеватыми клубами, заволакивая алый флаг на гафеле, как плеснуло за кормой и танкер, медленно набирая ход, двинулся в Черное море. Только после этого Костя глянул вниз. Бот уже подошел к штормтрапу, и лоцман, в коричневом костюмчике и без фуражки, ловко лез вверх.

Через минуту он появился в рулевой рубке, сунул Косте маленькую сухую руку и сказал:

— Full speed ahead, кэптен. Полный вперед. — Повернувшись к рулевому, добавил: — Так держать!

Костя забыл приготовленные по английским правилам вежливости учтивые фразы, утвердительно кивнул рулевому и передвинул ручку машинного телеграфа на «малый вперед».

Лоцман надел темные очки, цвикнул зубами, вытащил из кармана сложный наборчик-зубочистку:

— Лэво помалу! — И, выбрав подходящую щеточку, осторожно заковырял в зубах.

Костя молча стоял у тумбы телеграфа, наблюдая за маневром лоцмана. Он даже не глянул на появившегося минуту спустя третьего штурмана, а только бросил ему через плечо:

— Отметьте, что вступили под проводку лоцманом. Да позаботьтесь, чтобы висел соответствующий флаг.

Косте было немного обидно. Не состоялся у них с лоцманом тот вежливый и обстоятельный разговор, какому его учили еще в мореходке и какой обычно бывал у Афанасия Афанасьевича Лукашкина с лоцманами на Темзе, в Гамбургском порту, в Роттердаме, да и мало ли где еще. Афанасий Афанасьевич стоял на мостике скалой, всегда парадно одетый, и ослепительная седина ледком подсвечивала его голубые глаза. Да и лоцмана там бывали другие, солидные, что ли, а этот…

Лоцман, как боксер, переминался с ноги на ногу, поскрипывая лаковыми узконосыми ботинками, чистил зубы. На среднем пальце поблескивало колечко с эмалевым вензелем, усики топорщились, тень от очков падала на лицо, и непонятно было, сколько же ему лет.

Судно уже подходило к бонам, а лоцман, казалось, и не следил за ними. Костя с беспокойством заметил, что сильное течение сносит судно на левую линию бонов, и потянулся к телеграфу.

— Да-да, полный ход, кэптен, — не оборачиваясь, по-английски сказал лоцман.

Боновые ворота проскочили красиво. «Было бы красиво, если б не так лихо», — подумал Костя.

После бонов лоцман аккуратно спрятал в карман зубочистку, снял очки, глянул на Костю колючими карими глазками и задал ряд полагающихся в таких случаях вопросов: что за судно? водоизмещение? скорость? где привод гудка? порт приписки? Услышав название «Мурманск», лоцман на секунду задумался.

— In what country Мурманск? В какой стране Мурманск?

Костя покраснел.

— Как — в какой стране? В СССР. На севере СССР.

— О, на севере? Прекрасно, прекрасно.

Лоцман снова надел темные очки, снова сыто поцвикал зубами. «Неудобно как-то, плывем, а я его имени даже не знаю, удостоверения не видел, — подумал Костя, сделал несколько шагов к борту, вернулся обратно. — А он Мурманска не знает». И Костя решился.

— Я прошу прощения, но сообщите, пожалуйста, ваше имя и покажите лоцманское удостоверение для регистрации в судовом журнале.

Лоцман поверх очков удивленно уставился на Костю, потом пробурчал: «О янг кэптен, янг кэптен!» — И отвернулся. Костя стоял рядом и ждал. Лоцман глянул на Костю, полез в нагрудный карман, протянул удостоверение. Костя прочитал, осторожно сложил корочки, отдал книжечку лоцману: