Борис Романов - «Пане-лоцмане» и другие рассказы

Оказывается, лицо у лоцмана было совсем пожилое.

— Катер уже идет, Умеран-эффенди.

Лоцман вскочил и засуетился.

— Да нет. Он еще далеко, перекусите, пожалуйста.

Лоцман остановился, взял свою рюмочку:

— Вы очень молоды, кэптен. Я желаю вам удачи.

— Благодарю вас. Спасибо за помощь. Ведь вы — мой первый лоцман.

И они отпили по глотку ледяной, а потому совсем не пахнущей водки.

— Кэптен идет наверх, я спускаюсь в бот. — Лоцман подтянул и застегнул на пуговицу рубашку, горячей сухой ручкой пожал Костину руку и, покачнувшись, быстро пошел по коридору. Он чуть-чуть опьянел, лоцман.

— Александр Андреич, проводите лоцмана! — крикнул Костя в открытую дверь каюты третьего штурмана и стал подниматься на мостик, думая о том, что штурман и правда чересчур увалень и как-то неловко перед иностранцами, даже перед этим Умеран-эффенди, за таких нерасторопных моряков на борту. Было грустно.

Вот и промелькнул в праздничных красках голубой Босфор, который он прошел под проводкой своего первого лоцмана. А ведь мог бы пройти и сам.

Босфор… Изломанный ствол полярной березы… Быстро промелькнул.

И запомнилось, пожалуй, только то, что не стал он еще, Костя, железным капитаном, сжатым, как пружина. А был всего-навсего самим собой.

Костя с мостика понаблюдал, как Умеран-эффенди, поддерживаемый третьим штурманом, взбирался к штормтрапу, как блеснули на фальшборте его лаковые ботинки и как привычно, профессионально ловко стал он спускаться на палубу черного буксирчика, пыхтевшего под бортом «Карска».

Отдавали швартовы.

Красивый коренастый турок, возившийся с концами на корме буксирчика, вдруг неуверенно закричал наверх:

— Эй, русский, идем к нам, у нас якши. Идем, слезай на меня!

И тогда флегматичный третий штурман Александр Андреевич Творожков, придерживая рукой падающие на глаза льняные волосы, удивительно быстро перегнулся вниз и закричал:

— Я так на тебя слезу, что хребта не будет! Хребта не будет, понял?..

Солнце перевалило на вечер, и сизоватые тени ложились на пятнистые берега. Мраморное море стеклянно лежало впереди, а позади древняя Леандрова башня по колени забрела в воду, провожая «Карск».

1965

Когда Сергей Баскаков поднял штору и вгляделся через стекло, рассвет уже протаял в холодном небе.

Восточный берег залива, уставленный домишками, бараками, пакгаузами и редкими многоэтажными домами, плыл совсем близко, и белесые пятна первого снега сливались с низкими облаками. По-над горой шла пригородная электричка, светила прожектором, еле слышался ее волнистый гудок, потому что окна были еще с ночи наглухо закрыты на все задрайки.

Сергей передернул плечами, открыл побольше краник водяного отопления, повернулся к умывальнику и взял мыло. До подъема было еще двадцать минут, судно спало, и даже в кают-компании не звенела к чаю посуда.

Сергей остервенело чистил зубы, выдавив на щетку чуть ли не полтюбика пасты.

Заглянул в открытую дверь третий механик Витя Епифайнен, пожелал доброго утра и остановился за спиной. Сергей покивал ему в зеркало. Витя шмыгнул облупленным розовым носом, помял в руках наподобие снежка комок промасленной путанки и сказал:

— Порошком зубы лучше чистятся, Александрыч. Чего ты за модой гонишься, пасту завел?..

Сергей отфыркнулся, разбрызгивая во все стороны мыльную воду. Витя Епифайнен отстранился, побросал с руки на руку путанку, еще раз шмыгнул носом и безразлично добавил:

— Кстати, Александрыч, у тебя вахтенный рабочую шлюпку спускать собирается… Ты ему добро давал?

Сергей прикрыл воду. Точно, заскрипел вертлюг бортовой шланговой стрелы, и вдруг, срываясь, затрещала ручная лебедка.

— Сейчас ка-а-ак уронит! — восхитился Витя Епифайнен.

Шлюпка шлепнулась в воду как раз тогда, когда Сергей прибежал к лебедке и накинул стопор. Вахтенный, перегнувшись через леера, рассматривал шлюпку. Потом перевел спокойные серые глаза на Сергея.

— Кто же шлюпку так спускает, рассолоха вы этакая! Я вам разрешение на это давал? Я спрашиваю вас или вот этот кранец? Где фалинь? Вы же ее упустите!

Вахтенный недобро глянул на Сергея, подобрал с палубы рукавицы, перебрался через леера, спрыгнул в шлюпку и протянул конец шлюпочного фалиня. Сергей выбрал его втугую, закрепил и приказал вахтенному вылезать наверх.

— Там ребята на берегу зовут…

— Вылезайте наверх, я вам сказал!

Вахтенный кое-как зацепился за край ватервейса, но подтянуться вверх по скользкому борту не смог.

— Ну что? А как же выбрались бы из шлюпки ребята?

Сергей лебедкой подтянул шлюпку вверх, и вахтенный выкарабкался на палубу.

— Я не хотел вас будить, Сергей Александрович.

— Слушайте, вы уже больше трех месяцев на борту. Без разрешения с вахты уходить нельзя. Шлюпку без разрешения спускать нельзя. Без штормтрапа людей высаживать нельзя. Без спасательных средств в шлюпке находиться нельзя. Нельзя! Это вам повторялось не единожды. В чем дело?

Вахтенный попирал палубу прочными короткими ногами в подвернутых сверху яловых сапогах, петли телогрейки на пядень не сходились с пуговицами, казенная шапка едва прикрывала его крутой, как у бычка, лоб, и Сергею стало совестно так разоряться перед ним.

— Короче, наладьте штормтрап, бросьте в шлюпку пару кругов и ждите меня. Ясно?

Вахтенный шевельнул ресницами и стал аккуратно стаскивать рабочие рукавицы.

«Ну и парниша», — подумал Сергей, поспешая в радиорубку и на ходу растирая себе плечи, чтобы согреться.

Вахтенный этот, матрос второго класса Генка Исаев, поступил к ним работать после десятилетки по рекомендации своего дяди, радиста с папанинским стажем.

— Парень — будь здоров! — сказал дядя. — Он еще в пятом классе грамоту за модель линкора получил. Так я говорю? — Дядя хлопнул по плечам — одной рукой Генку, а другой — капитана: — Будь здрав! А ты, Генка, смотри!

Генка действительно получил грамоту в пятом классе, был первым моряком у себя в поселке и перепортил Сергею немало крови, потому что к окончанию десятилетки перечитал уйму маринистских книг и потому о море имел собственное мнение.

— Ну как? — поинтересовался в коридоре Витя Епифайнен. — Вовремя я тебя предупредил, Александрыч?

— Спасибо, Витя.

— Чего там, — свеликодушничал тот, — вот кофейку бы скорее дали, вот было бы дело. А у меня мотористы вахту лучше стоят, — все же не утерпел он, — зря ты механиков обижаешь, Александрыч!

— Вас обидишь…

Сергей открыл радиорубку, вызвал диспетчера и спросил, будет ли сегодня катер по рейду.

— Ты еще раньше не мог поинтересоваться?

— Не мог.

— Я ж тебе вчера катер давал. Больше у меня катеров нету! Теперь разбирайтесь сами. В десять у вас отход.