Николай Зарудный - На белом свете. Уран

— Влюбился, — решил Игорь.

— Возможно, — неуверенно ответил Алексей, — но это, Игорь, мираж.

— Не понимаю.

— Я, наверное, ей противен… Вообще я — противная личность.

— Что за самоуничижение, Алексей?

— Потому что я не нравлюсь ей. И сам себе.

— Ты писал ей?

— Нет.

Они ехали студийным автобусом по городу. Стеша грустила по Приморску, как когда-то по Сосенке. На студии Стешу ждало извещение из университета: ее зачислили на первый курс вечернего отделения исторического факультета. Борис Аверьянович даже во время съемок отпускал ее на экзамены. Душевный человек этот Лебедь. Как по-отечески оберегал он Стешу от соблазнов! После съемок всегда находились охотники посидеть за рюмкой, а чтоб не очень ругался режиссер, устраивали «именины»… Лебедь поговорил с группой, а со Стешей отдельно.

— Мне неудобно отказываться, Борис Аверьянович, — оправдывалась Стеша.

— Я не имею права запретить вам… жить, как вы желаете, но я не хочу, чтобы вы появлялись перед аппаратом… сонная и нервная. Вы не думайте, что вы уже актриса… Далеко еще… и оставьте эти богемные замашки.

После съемок Стеша подошла к Славке и спросила, что такое «богемные замашки»…

Стеша получала кратенькие письма от отца и еще от Светланы. Чугай писал о своей работе и о новом сорте морозоустойчивой картошки, которую они выводили вдвоем с Михеем Кожухарем. Этой картошкой заинтересовалась научно-исследовательская станция овощеводства и колхозы северных областей.

Светлана (ну и хитрая!) в каждом письме умудрялась написать что-нибудь о Платоне. И Стеша знала, сколько раз ездил он к Наталке, знала даже содержание их разговоров… Неизвестно, как узнавала о них Светлана, но, читая ее письма, можно было подумать, что Наталка и Платон разговаривали между собой в ее присутствии. Несколько раз Стеша порывалась написать Платону письмо, но сказать ему правду не могла. А написать просто так, лишь бы напомнить о себе, не хотела. Ведь он знает все, а если она ему не нужна, то стоит ли бередить старые раны?

Писал и Дмитрий Кутень — злые и сентиментальные письма. Угрожал, что приедет, убьет ее и покончит с собой. А через несколько строчек умолял: «Приедь или разреши мне хоть издали посмотреть на тебя. Я заканчиваю курсы, и мне сказали, что пошлют в загранплавание. Стешка, кто ж меня будет ждать на берегу? Как мне жить?» Стеша Кутню не отвечала, хотя ей иногда становилось жаль его.

Однажды, когда Стеша падала от усталости, измученная бесконечными дублями, солнцем и палящими «юпитерами», к ней подошел Слава:

— Тебя ждет муж. Он стоит возле электриков.

— Что за разговоры?! — крикнул Лебедь. — По местам. Начинаем!

— Я не могу, Борис Аверьянович, — сказала режиссеру Стеша. — Я вышла из образа.

— Делайте что хотите. — Лебедь надвинул на глаза шляпу с широкими полями и побрел в степь.

Дмитро был в запыленном сером костюме — от Херсона добрался на попутных машинах. Он молча наблюдал, что делалось на съемочной площадке. Стеша предстала перед ним в гриме, в платьице, похожем на то, которое носила в Сосенке. Они укрылись за автобус, в тень.

— Зачем ты приехал, Дмитрий?

— Ты не ответила ни на одно мое письмо.

— Зачем ты приехал? — повторила Стеша.

— Чтоб увидеть тебя и попрощаться. Я иду в рейс вокруг Европы на «Днепре». Везу туристов…

— Счастливой дороги.

— Я люблю тебя. Я не могу забыть о тебе ни на минутку. Ты — каменная, жестокая, ты сделала из меня сумасшедшего! — Дмитро уже срывался на крик.

— Успокойся, Дмитро. Будешь кричать — уйду… Мы никогда не будем вместе…

— Что для меня твои слова? Разве они усмирят то, что делается тут? — Он ударил себя кулаком в грудь. — Ты мне испортила жизнь, и я брожу по свету никому не нужный и чужой.

— Легче всего, Дмитрий, свалить свои неудачи на кого-то… Ты всегда завидовал тем, кто чего-то добился в жизни. Или неправда? До какого-то времени можно было обвинять родителей, что они тебя воспитали таким… А теперь? Ты мечтал о море, и вот ты моряк. Забудь все, что связывает тебя с прошлым, и живи…

— Я опоздал жить. Скоро будет тридцать, а я… Ничего у меня нет: ни тебя, ни положения… В мои годы люди уже капитаны… Разве это жизнь? — Он помолчал, потом схватил Стешу за плечи. — Ладно… Ты еще обо мне услышишь… Я… я такое сделаю, что ты… вы все… пожалеете… Мне нечего терять… Будь ты проклята! Будьте вы все прокляты!

Стеша побежала к ребятам и девушкам, которые сидели возле палатки, а когда опомнилась — Дмитра уже не было.

…И сейчас, идя с друзьями по городу, Стеша невольно всматривалась в прохожих, боясь увидеть Кутня.

На студии администратор сообщил ей, что для нее сняли хорошую комнату на Пушкинской улице.

— На работу близко, море — рядом, хозяйка — золото, не был бы женат, жил бы только на квартире у тети Клавы.

Алексей и Слава помогли перевезти Стешины вещи на Пушкинскую.

— Боже мой, сколько вас можно ждать? — радостно встретила Стешу тетя Клава, осматривая ее с ног до головы. — Вы таки то, что надо! Я люблю красивых женщин и, — скептически посмотрела на ребят, — мужчин. Называйте меня просто Клавой, не будем ломать фасон. Мы что — девочки? Вот ваша комната, телефон. Я с утра на работе, вы — тоже. Будем пить кофе. Садитесь, мальчики. Мы тут жили вдвоем с сыном, но он женился и поехал на Сахалин, будто ему было плохо здесь. Он сам геолог и ищет романтику. Ну, ну, сказала ему я, езжай, если что-нибудь найдешь, то напиши.

— Ничего еще не нашел? — спросил Алексей.

— Уже. Внучку для меня.

Клава кинулась на кухню, принесла кофе. Достаточно было выпить чашечку, чтобы узнать все о хозяйке этой уютной квартиры.

— Муж у меня был моряк. Думаете, что он умер или ушел на дно в Бискайском заливе? Дудки! Он живет на Портовой с молодой женой… Я его всегда ждала на причале, когда он возвращался из рейса, а он завел шашни с буфетчицей Соней. Потом как-то приходит она и говорит мне: «Мадам, я беременная». — «Поздравляю, — сказала я. — Что, это такая сенсация? Будет парад?» — «Будет скандал, — сказала мне Соня. — Я беременная от вашего мужа…» Я ей ответила: «Вы хотите меня удивить? Мой Петя может. Желаю вам счастья». Соня ушла, а когда мой Петя возвратился из плаванья, то думаете, он увидел меня на причале? О! — Клава показала кукиш. — Он приехал домой, хотел меня поцеловать, а я ему сказала: «Петя, не надо комедии, тебя ждет Соня на шестом месяце. Будь здоров». Петя мой характер знал… забрал свои спиннинги и пошел… Я сама вырастила своего сына Митю, дала ему в руки диплом из университета и живу. Как я живу, это знаю я, но спросите всю Пушкинскую, скажет ли кто обо мне плохое слово. Я работаю крановщицей в порту, но когда заседает горсовет, то можете увидеть меня в президиуме. Во время демонстраций я стою на центральной трибуне, а Петя со своей Сонькой кричит мне «ура». В мире есть справедливость. Стеша, ты тут хозяйничай, а я отчаливаю к портнихе на восьмую станцию. Я познакомлю тебя с этой портнихой, и эти мальчики, что пришли с тобой, не разберут, где английская королева, а где ты, — Клава поцеловала Стешу. — Я тебе хочу сказать за деньги. Они мне не нужны. Я попросила вашего администратора Степу, чтобы он привел ко мне красивую девушку, потому что я не могу оставаться в этих каютах одна. Я рада, что ты будешь у меня. Степа имеет вкус и еще будет иметь от меня сто граммов коньяку. Салют!