Яков Ильичёв - Турецкий караван

— Отвечу по всем пунктам сразу, — сказал Фрунзе.

Короткое время Юсуф будто просто делился мыслями. Стремясь оградить свои владения — Индию и Мосульский нефтяной район, — Великобритания создает малые государства между Месопотамией и Черным морем. Армения отпала, так она вооружает курдские банды, намерена усилить власть короля Хиджаза, оба сына которого призваны царствовать в Месопотамии и Трансиордании, оспаривать халифат у Оттоманской династии, что сохранит влияние Англии, когда ей придется оставить Константинополь. Но если англичане захватят халифат, то на Востоке религиозная мысль будет противопоставлена национальной, делу независимости. Может ли Москва воспрепятствовать этим планам?

Тут же Юсуф признал, что Запад пытается уступками отвлечь Турцию от борьбы. Но вот Советы, с другой стороны, Советы…

— Поддерживают низложенных карьеристов! — вдруг заявил Юсуф. — Скрывшись за границу, люди Энвера интригуют против нас и хотят вернуться в страну победителями… Нам кажется, что имеют место ваши военные приготовления в Грузии… Мы потрясены слухами о предстоящих русско-греческих переговорах. Какое поощрение Греции, наемнику британского империализма!

Юсуф умолк. Кажется, сказал как надо.

Снова говорил Фрунзе, терпеливо, спокойно:

— Господин комиссар, позвольте мне в подтверждение сказанного нами ранее зачитать вот это письмо.

Декабрь, 1921

Уважаемый товарищ,

И из Лондона, и из Рима присылаются известия о том, что якобы Ангора стала на сторону Антанты и приняла или собирается принять условия нападения на Кавказ. Возможно, и даже вероятно, что эти известия имеют провокаторский характер. Надо все-таки считаться с худшей возможностью. И из наших источников сообщают о работах по укреплению Карса и о сосредоточении новых турецких войск на Восточном фронте, в частности у Эрзерума, а также о наборе или мобилизации в Артвинском, Ардаганском и Карсском округах. Если говоривший с Вами товарищ министра был искренен, когда взваливал на нас вину за мнимое охлаждение, он просто недооценивает трудности положения. Ведь мы продолжаем кое-что посылать, несмотря на то, что из разнообразнейших источников нам твердят о турецких враждебных замыслах…

Мнимая концентрация наших войск на Кавказе принадлежит к области мифа…

Наша мнимая помощь Энверу есть сказка… Когда он поехал в Батум, мы не могли ему помешать… но абсолютно никакой помощи мы ему не оказывали и не оказываем…

Мы безусловно считаем необходимым продолжать поддерживать наши прежние отношения с Турцией. Если произойдет изменение этих отношений, это будет исключительно зависеть от Турции, а не от нас. Вам говорят об искренности, а между тем нас совсем не держали в курсе переговоров с Антантой, и по поводу переговоров с Франклен-Буйоном нам прислали текст договора лишь после того, как он стал совершившимся фактом. О секретных статьях нам ничего не сообщили. Между тем можно наверное сказать, что таковые есть…

Юсуф выслушал, вперившись глазами в одну точку:

— Гази подтвердит, что соглашение с Франклен-Буйоном не грозит вам. Особенно теперь, когда вы здесь.

Фрунзе сказал:

— Господин комиссар, вы, конечно, помните о поведении английских деятелей в начале года, когда вы находились в Москве, а господин Бекир Сами — в Лондоне. Факт Кронштадтского мятежа некоторые английские официальные лица использовали для выпуска фальшивки — подложного номера газеты «Правда» якобы с сообщениями самой Москвы о бегстве Советского правительства, о падении Советской власти. Таким способом толкали турецкую делегацию в Лондоне к капитуляции. Вашему послу в Москве господину Али Фуаду пришлось писать в Лондон господину Бекиру Сами — Москва на месте… Вы видите: английские империалисты ненавидят нас уже только потому, что мы, Советы, существуем. Франция — союзник этих ненавидящих, не признает нас, и мы опасаемся… Мы не против вашего с ней соглашения, если оно действительно мирное, помогает вам и не направлено против нас. Мы и сами готовы к мирному соглашению с Францией и это доводили до ее сведения много раз. Всеми средствами. Но пока безрезультатно. Только поэтому мы опасаемся ваших тайных с ней переговоров!

— Господин посол, повторю: если я не сумел успокоить вас, то это сделает Гази, — улыбнулся Юсуф.

— А русско-греческих переговоров не было, — уточнил все помнивший Дежнов. — Было лишь греческое предложение начать… Но Москва сперва посоветуется с вами. Переговоры о мирных отношениях могут и Турции помочь!

— Хорошо, очень хорошо. Верим! — воскликнул Юсуф. Ему стало много легче. — Вам еще представится возможность убедиться в нашей честности.

Он раскраснелся, — разговор с советскими дипломатами крепче крепкого вина: тащат из тебя самое затаенное.

Вечером Кемаль, уже в скрипучей коже, позвал адъютанта:

— Едем живей, там ждут.

Но вошел следом второй адъютант:

— Гази, здесь векиль общественных работ…

Рауф! Для всех он сподвижник Кемаля с первых дней. С какой целью явился? Вот он вошел, растопырив локти, будто собирался драться, проговорил: «У меня секрет». Адъютанты удалились. Кемаль подумал, что разговор с ним лучше оборвать в самом начале, не дать Рауфу времени опомниться: Рауф упорен и тугодум.

— Что случилось, Хюсейн?

— Брат, ты едешь говорить с русскими?

— С украинцами, — перебил его Кемаль.

— Наверно, и мне, твоему заместителю…

— Не утруждайся! Неизвестно, какое получится совещание.

Лицо Рауфа осталось каменным. Кемаль заговорил о пустяках:

— У тебя, кажется, отличный парикмахер.

…С адъютантами и охраной Кемаль отправился за город в агрошколу, где располагался генштаб.

Луна в последней четверти, белая светящая половинка, одинокая в беспредельной черноте. Загляделся… Как с Фрунзе говорить — это яснее луны. Фронт застыл; он, Кемаль, накапливает силы к последней битве. Между тем оппозиция… Начштаба Первой армии Халид рапортовал: командующий Али Исхан переписывается с вождями фронды. Имен Рауфа и Рефета не называл, но известно: эти родственные души приемлют Севрский договор — изделие Антанты для султана.

Каждая фраза в этом наглом договоре, внешне вежливая, была пощечиной нации. «Высокой договаривающейся стороне» — Турции разрешалось числить за собой свою столицу — Константинополь. Но и то, если будет вести себя послушно. Не разрешалось иметь флаг и флот! Лишь семь рыболовных шлюпов! Суда сдать державам Антанты, военные — разрушить… «Город Смирна и территория, описанная в статье 66, будут приравнены к территориям, отделенным от Турции». Не захваченным, а отделенным! «Турция отказывается в пользу Греции от всяких прав и правооснований…» Отказывается и отказывается. В пользу Франции. В пользу Италии. Признает протекторат Англии… Из войск сохраняет лишь «личную гвардию султана». А зачем ему гвардия? И сам он кому нужен без государства, без войска, без куруша денег?