Яков Ильичёв - Сиваш

Криком, матом, кулаками — а то и револьвер вон из кобуры — разные начальники отбивали друг у друга или перекупали подводы. Иной начальник перехватывал обманом, другой сам уступал по дружбе после выпивки и хабара. Матвея с лошадьми отдавали за полбутылки спирта, за пару сапог, один раз, паразиты, даже за селедку.

Широкими степными кругами Матвея с бричкой и лошадьми относило все дальше от Сиваша, от хаты и дочек. Ни отдыха, ни срока. То овес со станции возить по селам — там конница, то патроны, то снаряды. Подводы тащились и тащились по степи, в пыли. Мужики ночевали в сараях, в бричках. Ешь что хочешь, хоть сено. Когда возили фураж для военных лошадей, бывали сыты — жарили ячмень.

Однажды рано утром — мартовское солнце еще не грело — семь подвод с пиленым камнем выехали с хутора на Воинку. Только-только выкатились на шлях — навстречу верхоконные с офицером. Пропустили груженые повозки. На передней конвойный солдат отдал офицеру честь. Благополучно разминулись, глядь — идет пехотная колонна. Впереди три офицера на лошадях. Один — крупный, суровый, слегка сутулый… «Могущественный», — подумал Матвей. В уши ударил резкий стук копыт по твердой земле. Солдаты, в строю, с винтовками, с мешками за плечами, шли быстро, будто удирали.

Суровый офицер поглядел на Матвея и его лошадей, скользнул глазами по обозу с камнем и что-то сказал ехавшим с ним офицерам.

«Сейчас что-то будет, — подумал Матвей, — вроде как приехали». И верно. Несколько солдат оторвались от колонны, встали на дороге, не пускают. Один из офицеров рванул коня к обозу.

— Стой! Сбрасывай! Поворачивай!

Конвойный солдат всполошился.

— Господин офицер, позвольте узнать, чье будет распоряжение, как сказать господину…

Офицер крикнул:

— Командира полка Орлова распоряжение, дурья голова!

Солдаты подбежали, начали сбрасывать камень. Матвей усмехнулся. Можно и поворачивать, один бес, куда и с кем из них ехать. Отвезти бы их на край света.

В середине колонны шла полковая артиллерия, потом катились повозки со всяческим имуществом. За повозками опять пехота. А далеко позади — всадники, — видно, охранение. Пустые подводы из-под камня вставили в колонну позади обоза. Солдаты подбегали, складывали в повозки свои вещевые мешки и бежали обратно в строй. «Свою жизнь и на час вперед не узнаешь», — подумал Матвей. Бросали мешки и к нему в бричку, он пошучивал:

— Давай, давай, ребята, вали! Чего это вы так спешите, красные настигают, что ли?

— Нет, — отвечал один. — Мы, орловцы, никого не признаем.

Матвей не понял, спросил:

— Это что, секта такая, орловцы?

— Чудак! Это полк капитана Орлова. Мы не подчиняемся Слащеву. Впереди на лошади — видел? — здоровый такой, наш командир Орлов. Идем обратно, генералу наперекор…

— Значит, у вас раздоры?

Один прихрамывающий солдат сел к Матвею в бричку. Довольный, что едет, радостно заговорил:

— Раздоры большие, все хотят быть начальниками.

«Если раздоры, то долго не продержатся», — подумал Матвей. Весело сказал:

— От раздоров тоже польза. А вы зачем с Орловым?

— Он против генералов, которые пропили армию и сейчас губят ее, — ответил хромой.

— А ведь Орлов тоже офицер, возьмет да станет генералом, — что тогда? — спросил Матвей.

— То и плохо, — ответил солдат. — Неизвестно, что делать и как быть. Пошел бы домой хоть на четвереньках, да не пускают. Сразу «дезертир!» — и к стенке. Вон Слащев наворотил…

Матвей сказал:

— Разом разошлись бы. Всех к стенке не переставишь…

Офицеры разъезжали вдоль растянувшейся колонны, торопили. Близ повозки проскакал офицер, замолчавший было Матвей вновь заговорил:

— Ты не умный, если служишь офицерам. Давно бы надо вам разойтись по домам.

— И мы думаем так. — Солдат поежился. — Но вот бежим своей властью, не зная куда…

Матвей засмеялся:

— Добежите до моря, там с музыкой вас поведут во дворцы, в купальни. Каждому выдадут жену, булку с салом и бочонок вина…

— Не смейся, — вздохнул солдат. — Может быть, наше дело конченое. Ведь генерал не потерпит, это мы понимаем.

Когда солнце поднялось высоко, над колонной с грохотом и тарахтением, в то же время плавно и неспешно закружился аэроплан.

— Э-э! — сказал солдат. — Генерал подглядывает! Плохо дело…

— Зачем плохо, — подмигнул Матвей. — Сейчас он будет сбрасывать подарки.

— Нам попадет, и тебя не минует в куче, — не замедлил с ответом солдат.

Привалы были недолгие. Солдаты разбирали с повозок свои мешки, потом снова складывали, и все двигались дальше на юг, к Симферополю. Джанкой остался далеко слева, к нему и близко не подходили. Стало смеркаться, когда вышли к железной дороге, южнее Джанкоя, севернее Симферополя, в открытой степи.

И вдруг темное стекленеющее небо осветили вспышки. За черными тополями, за станцией и за товарными вагонами, за хатами по другую сторону пути послышались стук винтовочных выстрелов и татаканье двух пулеметов.

Матвей услышал крики, брань, команду… Колонна сломалась, смешалась. Потом одни бросились в степь, другие орали:

— Стой!

Третьи кинулись к повозкам, хватали свои и чужие мешки. Офицеры на лошадях гнались за солдатами и стегали их нагайками.

Матвей соскочил с повозки и за теплыми, мохнатыми лошадиными боками спрятался от пуль. Офицеры ускакали вперед, под выстрелы. У повозок никого не осталось. Скоро затихло и впереди. Без винтовки и шапки прибежал с повисшей рукой какой-то солдат.

— Ой, братушки, засада! Там орудия и кавалерия… Бьют смертельно, требуют сдаваться! Наши офицеры велели стрелять, а ребята не схотели. Офицеры застрелили своих солдат, восемь человек, сами к пулеметам. Но тут свои же солдаты навалились, связали их…

— Что ж теперь делать? — сам с собою заговорил Матвей и сам же себе ответил: — А вот что: к Сивашу… Ранними утрами по глухим дорогам, а то и просто по целине подаваться домой.

Ночью Кадилов пришел из штаба возбужденный, сбросил сапоги, кинулся на полку. Нынче в двенадцать пополудни летуны донесли: Орлов с полком обошел Джанкой и вдоль железной дороги бежит на Симферополь. Слащев приказал полковнику Выграну, и тот с конным полком и восемью орудиями двинулся преследовать. В сумерках настиг Орлова, обошел степью и возле Сарабуза устроил засаду. Полк Орлова подошел, и началось. Орловские солдаты увидели, что дело плохо, стали сдаваться. Офицеры начали расстреливать их, сами бросились к пулеметам. Тогда солдаты схватили офицеров, и руки назад…

— И Орлову? — Олег сидел на полке, качаясь, как турок на молитве. Олегу было жалко Орлова. — И ему руки назад?

— Удрал в темноте, — ответил Кадилов. — По телефону передали: Орлов, Дубинин и еще человек тридцать прорвались, ускакали на лошадях. Да, Оля, бежали… Куда? На юг, в леса. Всё! Кстати, нет ли у тебя бумаги цигарку скрутить перед сном? Папиросы кончились. У тебя в карманчике есть, дай-ка сюда, голубчик…