Варлен Стронгин - Вечный всадник

— Тургеневым! — гордо ответил человек.

— Но он вроде умер? — осторожно заметил Ваня.

— Умер. Факт! — улыбнулся человек. — Но произведения его будут жить вечно!

— Это хорошо, — сказал Ваня. — Я думаю, что обо мне тоже когда-нибудь вспомнят односельчане, скажут: «Никто лучше Вани не обращался у нас с нетелями!» А может, не скажут? Не знаю. Но хотелось, чтобы сказали. Не для себя. Для детей. Чтобы им было за отца не стыдно. И чтобы память была. Хорошая.

— Интересно говорите, — сказал человек. — Прямо как из неплохого современного романа.

— Вот почитать бы его! — попросил Ваня. — И еще хочется посмотреть на живых писателей! Что за люди?!

— Книгу я вам принесу завтра, — улыбнулся человек, — а писателей сейчас здесь маловато. Не сезон. Отдыхают всего два поэта. Но их вместе никогда не встретишь. Не разговаривают они друг с другом.

— А почему? Не поделили что?

— Не знаю, — сказал человек. — Может, что и не поделили. И еще они очень разные.

— А хорошие? — уточнил Ваня.

— Разные, — уклончиво ответил человек.

На следующий день человек притащил ему толстую книжку. Ваня читал ее перед сном. Не все было ему в ней понятно, но в общем книга понравилась, так как рассказывала о добрых, честных и не очень удачливых в жизни людях.

Ваня старался поменьше спать, побольше увидеть и поговорить с людьми. После обеда, когда в санатории наступал мертвый час, он шел к автоматам и мог подолгу потягивать из стакана пиво, глядеть на людей и, конечно, на бескрайнее и загадочное море, вспоминать услышанное и увиденное, и ему постепенно начинало казаться, что он находится в кругу семьи, его умные, ученые дети говорят с ним на равных и на самые замысловатые темы, и он сам задает тон разговору, а на душе его спокойно и радостно, как было когда-то раньше, когда дети еще не уезжали из дома.

Евгений с ненавистью смотрел на блеклый пиджачок Вани, на его обветренное и от этого бронзового цвета лицо, и тревожные мысли прыгали в его голове: «Почему он целый день тянет один стакан! И все время глазеет по сторонам? Работяга? Отпадает! Народный контроль? Похоже. И глазеет, глазеет. Но почему так долго не раскрывается? С ума сойти можно!»

Евгений подошел к сидящей без работы Наташе и спросил:

— Что ты думаешь по поводу этого типа? Почему мало пьет?

— Денег нет, — спокойно ответила Наташа.

Евгений удивился, что такая простая мысль не пришла ему в голову, и подумал, что действительно могут быть люди, у которых нет денег на лишний стакан пива.

— Что с тобой происходит? — спросила Наташа.

— Ничего, — буркнул Евгений.

— Не обманывай меня. Я все вижу. После того как мы вернулись из города, ты не находишь себе места!

— А ты находишь?!

— Сволочи! — не выдержала Наташа. — Ты — им, а они? Как они на меня посмотрели?

— А на меня? — скривил лицо Евгений. — С какой жалостью! Они, инженеришки, смотрели на меня с жалостью!

— Мерзавцы! — плаксивым голосом произнесла Наташа. — Ну, ничего, мы им еще покажем!

— Что покажем?! — огрызнулся Евгений. — И когда?! До следующего сезона пять месяцев!

— Неужели ничего нельзя придумать?! — грудным, исходящим из глубины души голосом вопросила Наташа.

— Можно, детки вы мои, все в нашей жизни можно! — неожиданно раздался голос незаметно подкравшегося к ним Аккурат Аккуратовича.

— Что еще? — с досадой вымолвил Евгений. — Станем недоливать десять граммов?!

— О, вы уже стали грубить старшим, детки мои! — и назидательно, и в то же время ласково проговорил Аккурат Аккуратович. — Такие замечательные детки — и произносят такие нехорошие слова!

— Мы не грубим, Аккурат Аккуратович! — сказала Наташа. — Но жить тошно! Вам всего не понять. Но поверьте мне — жить стало тошно и даже противно!

— О, какой я непонятливый! — по-актерски взмахнул руками Аккурат Аккуратович и затем внезапно посерьезнел: — Хватит играть в детство! Есть неплохой взрослый вариант!

— Слушаем, Аккурат Аккуратович! — почти одновременно выпалили Наташа и Евгений, так как шеф никогда не бросал слова на ветер и впервые так солидно обратился к ним.

— Так вот, повзрослевшие мои детки! — продолжал Аккурат Аккуратович. — Вы, возможно, помните отиравшегося здесь хиппаря в шкуре?

— Помним! — со скоростью пули выстрелили из себя молодые супруги.

— Так вот, этот хиппарь обычно живет там, — показал Аккурат Аккуратович на горы. — Недалеко от самой вершины.

— Чего он там нашел?! — прыснул Евгений.

— Об этом и пойдет разговор, — оглядевшись вокруг, сказал Аккурат Аккуратович. — По имеющимся у меня сведениям, он нашел там драгоценные камни.

— Не может быть?! — вырвалось у Наташи.

— Может! — уверенно произнес Аккурат Аккуратович. — Один из них на вашем кольце. Его принесли ювелиру типы, с которыми жил этот хиппарь. Сомнений нет — камни его! Может, он там обнаружил целую кимберлитовую трубку!

— И никому не проболтался?! — вздрогнула Наташа.

— За это я ручаюсь! — успокоил ее Аккурат Аккуратович. — Камешки имеются! Взять их у него — наша задача! Понимаете?

Супруги незамедлительно закивали головами.

— А как? — спросил Евгений.

— Наконец-то слышу голос мужа! — сузив глазки, надменно улыбнулся Аккурат Аккуратович. — Об этом мы поговорим отдельно!

Декабрьское солнце вспыхнуло над курортным городком с летней силой, обрадовав отдыхающих и озадачив работников пляжей, убравших лежаки на зимнее хранение.

— Тепло — это хороший знак! — сказала мужу Наташа, подставив лицо солнечным лучам. — Нас ждет удача!

— Хотелось бы в это верить, — более сдержанно выразился Евгений.

Душа его жаждала реванша за фиаско в своем бывшем КБ, сердце замирало от восторга при мысли о возможной добыче. Не страшило ничто — ни опасности в зимних горах, ни встреча со здоровенным полудиким хиппарем, даже полнейшее отсутствие опыта восхождений.

На свежем утреннем воздухе дышалось легко. Поднималось яркое солнце, освещая горы, которые снизу представлялись близкими и невысокими.

— М-да, вершина в туманной дымке! — покачал головой Аккурат Аккуратович.

— Не в туманной, а в бриллиантовой! — поправил его Евгений.

— Ну-ну! — хитро улыбнулся Аккурат Аккуратович. — Тогда пошли!

Курортный городок еще спал, и поэтому никто не обратил внимания на странно экипированного для этих мест мужчину в шубе, шапке-ушанке и тяжелых лыжных башмаках.

У подножия горы Евгений остановился:

— Иди домой, Наташа. Дальше мы пойдем вдвоем. За нас не волнуйся. Не замерзнем. Смотри — как солнце распоясывается!

Наташа понимающе улыбнулась. Евгений приветливо помахал ей рукой, стараясь при этом походить по меньшей мере на участника антарктической экспедиции, но это получилось у него неуклюже и неестественно. Наташе вдруг захотелось остановить его, захотелось, чтобы он остался с ней, но при мысли, что она сможет покинуть место кассирши и вообще этот городишко, зажить в свое удовольствие, ушли прочь плохие предчувствия — и она мысленно проговорила ему вослед, подобно жене полярного исследователя: «Иди, милый, и пусть не страшат тебя льды и снега, иди навстречу своей цели — и награда найдет тебя! Я верю в это! И я жду тебя с победой!»