Аркадий Пинчук - Потому что люблю [сборник]

В ответ она звонко рассмеялась…

— Знаешь, куда мы пойдем? — снова спросил Виктор Гай.

— Конечно.

— Совершенно верно.

И они пошли домой. Пошли окольной дорогой. Говорили без умолку, перескакивая с одного на другое.

— С Андреем — это уже решенный вопрос?

— Почти. Еще там медкомиссия. Но он здоровый парень.

— Весь в маму, — сказала она.

— Точно. Потому и красивый такой. Столько невест, как на конкурсе красавиц.

— Наташку так и не поменял?..

— Однолюб.

— Пантелейка придет?

— Еще бы!

— С Олей, конечно?

— Если не уехала. Она же техник линейной связи. Почти все время в разъездах.

— Не ссорятся?

— Когда им ссориться? Рады каждой встрече.

— А Сирота?

— Заместитель командира дивизии. Летает уже только на стареньком МИГ-17. Коллекцию его значков и орденов, по-моему, пора в музей передавать.

— А старушка его?

— К сыну уехала. Внука воспитывает. А с ним живет дочь с мужем. Ты помнишь их Светку. Она была года на два моложе Андрея. Кончила десять классов и вышла замуж за одного нашего летчика. Очень славный парень…

Когда до их дома осталось не больше сотни шагов, Виктор Гай наконец решился и придержал Надю за локоть. Ей передалось его волнение, и она настороженно замерла.

— Как же дальше, Надюш?

— Не знаю, — быстро ответила она.

Он улыбнулся, провел рукой по ее щеке, шее, запустил пальцы в волосы.

— Я люблю тебя, хороший ты мой человек.

— Я тоже…

— Значит, ты больше никуда не уедешь. Я просто возьму и не отпущу тебя… С этого дня у нас начнется совсем другая жизнь. Ты даже не представляешь, как здорово мы будем жить, Надюшка…

Она прислонилась к его плечу и задумчиво слушала, провожая глазами убегающие огоньки подфарников.

— Будем жить, — тихо повторила она про себя. Грустно посмотрела ему в глаза. — Когда? Когда уже жить, Витюшкин?

— Не говори ерунду. Сегодня! Завтра! Всегда! Пока сердце не остановится… Возьму отпуск, поедем в горы, раскинем палатку. Вдвоем. Ты и я. Будем пить кумыс, ловить форель. Я тебе такую уху сварю, за ворот не оттащишь…

— Седых сколько появилось, — сказала она и пригладила у него на висках волосы. — Я только слетаю в Новосибирск и сдам лабораторию, ладно?

— Не хочу…

— Всего десять дней. Не больше. Ну, Витюшкин, я же на службе… С учета в парторганизации сняться надо…

— Может, поездом лучше?

Надя засмеялась:

— Ты это что, гениальный летчик?

— Я тебя люблю… Ты даже не представляешь как…

— Очень даже представляю…

Над ними тихо висели в поднебесной голубизне светлые пряди перистых облаков, ветер лениво перебирал тополиную листву, сдувая с нее невесомые белые пушинки. Они летели мимо них беззвучно и торжественно, как летит крупный первый снег.

Кажется, это было только вчера вечером, а на самом деле уже прошло почти десять дней. Целых десять дней!..

Конечно, если их поставить рядом с последними десятью годами, сравнение нелепое. Но нелепым оно может показаться постороннему человеку, Гай же эти десять дней уже относил к новому времяисчислению. В этот раз Надя улетела не как всегда — в неизвестность, она уже выбрала маршрут, который вел ее к определенной ими обоими цели, она уезжала из той жизни навсегда, уезжала в новое время, счет которому они будут вести вместе без оглядки на прошлое. Они долго ждали этого дня, и он для них наступил. Наступил сам, неожиданно: они вдруг ясно поняли, что с этой минуты, что бы уже ни случилось, их разлучить нельзя.

…И даже если вот сейчас неизвестным генералом, который все еще где-то задерживается, окажется сам Федор Садко, Гай не опустит глаза и не испытает укора совести. Теперь уже он не отдаст Надю даже самому господу богу. И если Федор еще живой, он тоже поймет и Виктора Гая, и свою бывшую жену Надю.

Быстрее бы он только прилетал, этот генерал.

А самолет из Москвы все задерживался. Руководитель полетов нервничал — срывалась плановая таблица, но сделать ничего не мог. Сверху приказали: полеты не начинать до прибытия московского транспортника. Виктор Антонович безмолвно ждал и даже не вмешивался в разговор молодежи. Если рассказывали что-то смешное, смеялся вместе со всеми. Больше молчал и думал.

…— Он ему говорит: «Ты карты взял?» — «А как же, — отвечает, — две колоды…» — «Да нет, — говорит, — полетные карты». — «Полетные? Эти, — говорит, — забыл…»

Это Иванов рассказывал про Андрея.

…— А однажды вынужденная у него была. Возле райцентра на «пузо» сел. По радио спрашивают, какая помощь нужна? А он говорит: «Сбросьте обмундирование». Сгоняли ЯК, сбросили ему брюки и китель, думали, ранен или еще что… А он переоделся, приказал пионерам охранять самолет, а сам на танцы в Дом культуры. Дело шло к вечеру…

…С Андреем пока вышло неладно. На второй день после отъезда Нади он транспортным самолетом улетел в Москву. В доме стало тихо и одиноко. Минуты потянулись… Виктор Гай буквально набросился на работу. Уходил в полк на рассвете, а возвращался домой к полуночи. В один из таких дней к нему в кабинет вошла Наташа. Светлая кофточка с легкомысленным вырезом и такая же легкомысленно короткая юбка, открывающая загорелые колени, никак не способствовали представлению о девушке как о серьезном инженере-конструкторе. Но она, непринужденно улыбаясь, выложила Виктору Гаю такие мысли, что он взволнованно вскочил, сцепил на затылке пальцы и локтями сильно сжал лицо Губы его оттопырились, глаза забегали по листкам бумаги со схемами и цифровыми выкладками.

Все это приближало давнишнюю мечту Виктора Гая. Работая с приборами контроля, Ната по просьбе Виктора Гая начала думать над созданием дешифраторов к этим приборам. Было сделано за последнее время немало различных вариантов. Все они обладали своими достоинствами и недостатками.

При обсуждении проектов инженеры и командиры больше молчали. Они понимали, что путь от проекта до серийного производства исчисляется не одним годом, а им дешифраторы нужны были сейчас, у них уже сегодня полный зарез со временем…

И вот Наташа принесла листочки, которые таили в себе очень привлекательную идею: создать своими силами специальную комнату, может быть, класс. Подготовить группу нештатных лаборантов из грамотных, смышленых ребят, вооружить их набором шаблонов и поставить дешифрование пленок на конвейер.

Все очень просто. С шаблонами только придется повозиться. Дело тонкое, и потребуется время. Но оно ни в какое сравнение не идет с тем временем, которое уходит на разгадывание шифрограмм. Командиры эскадрилий стонут от них, а иногда и вообще не смотрят. Разве что предпосылка заставит.

— Что ж, товарищ конструктор, — Виктор Гай с довольной улыбкой вглядывался в листки, — работаете на памятник при жизни. Скажи, хотела бы увидеть свой памятник? Подойти, поговорить с ним…