Карпов Васильевич - Командиры седеют рано

Ну, будь здоров, батя. В следующий раз напишу из Сиднея».

Отсмеявшись, Паханов еще раз прочитал письмо и решил: «Не липа - настоящие. И Семен тоже настоящий. Только дурак он - если сам вез того негра, зачем еще деньги платил?»

В письмах много было интересного, а порой и непонятного для Жорки. Пока он их читал - было весело. А когда закончил - стало грустно. Почему грустно - Жорка не знал, да и не стал разбираться в своих чувствах. Пусть Сенька плавает. Жорка быть моряком не собирается - сиди на корабле, будто в бараке. Погуляешь в порту денек - и опять недели взаперти. Нет, это для Жорки не подходит.

Придя домой, полковник Миронов позвонил в караульное помещение:

– Паханов вернулся?

– Нет. А где он? - с тревогой спросил начальник караула. - Я выводного не посылал.

Миронов подумал, сказал:

– Наверное, гуляет. Думает. Вы за ним незаметно посматривайте. Сейчас в его мыслях могут случиться самые неожиданные повороты. Если будет просто гулять - не мешайте. Ждите, пока сам придет. Когда вернется, доложите мне.

Лидия Владимировна удивленно спросила:

– Это тот, уголовник?

– Да.

– А куда ты его отпустил?

– Тактика, мой друг, тактика! Да, между прочим, я ему сегодня о тебе рассказал.

Жена вскинула брови:

– Обо мне? Что обо мне можно рассказать?

– Не прибедняйся, Лидуша. Ты произвела на него отличное впечатление. Он даже немного разговорился. Он рассказывал о своем детстве. Мать оставила его в родильном доме. Жорку отдали в детский дом. Он рос там до десяти лет. Ты знаешь, я, кажется, нащупал, какая в нем заложена страсть - машины!

– А не кажется ли тебе, Алеша, что ты просто увлекся и сочинил эту Жоркину страсть? - спросила Лидия Владимировна.

– Нет, не кажется. Я давно замечаю, что людьми типа Жорки руководят влечения, страсти. Буду работать с ним прицельно.

У Жорки кончился срок наказания. Но освобождение не радовало. Опять пойдет немилая служба, опять будет кричать Лобода. Жорка готов был сидеть на гауптвахте - только бы все это не повторилось. Четкая, размеренная жизнь полка, обязательные занятия, ощущение красоты и силы строя - для Жорки чужды. Подтянутость, исполнительность, дисциплина воспринимались им как насилие.

В день освобождения Паханова опять вызвал командир полка.

– Ну, что надумал? - спросил полковник.

Жорка пожал плечами:

– Ничего. Жду, когда судить будете.

– А может быть, с этим повременим? Я тоже думал, как с тобой поступить. И мне кажется, есть хороший выход.

Жорка насторожился: опять перевоспитывать будут. Полковник увлеченно спросил:

– Знаешь, Жора, кем бы я стал, если бы меня уволили из армии?

– Не знаю, - буркнул Паханов.

Но полковник не хотел замечать его настроения.

– Стал бы я шофером!… Но шофером не обыкновенным, а на большом туристском автобусе. Видел, какие красавцы летают - красные, голубые, белые? Летит, и на лбу у него написано: «Москва - Сочи» или «Симферополь - Ялта». Это не автобус. Это реактивный самолет. Он и внутри оборудован, как Ту-104. Мягкие откидные кресла, сеточки для багажа, красивая стюардесса. А ты сидишь за рулем в форменной фуражке, сдвинутой на лоб. А за окном мелькают города. Люди с завистью смотрят на твой стремительный экспресс и вспоминают веселые дни отпуска. Они мечтают о следующем годе. Они мечтают, а ты в нем каждый день. Для них - это отдых, развлечение. А для тебя - постоянная красивая работа. Приезжаешь ты из рейса домой, а там ждет жена. Соскучилась, не наглядится на своего Жору. Разлука, говорят, любовь только укрепляет. Ты подаешь жене подарочек: «Вот, дружочек, привез тебе лимоны, мандарины, виноград. С юга! Прямо из Сухуми!»

Как тусклый лед постепенно тает на солнце и превращается в светлую воду, на которой начинают играть блики солнца, так и Жоркино лицо из сердитого, скучающего постепенно становилось светлым, улыбчивым.

– Побыл дома, - продолжал мечтательно полковник, - отдохнул несколько дней - и опять в рейс! Бежишь-спешишь в гараж. Соскучился о своем красавце. Входишь в парк, вот он! Стоит в общем ряду и смотрит на тебя сияющими окнами, будто глаза расширил от радости. Стоит он рядом со своими братьями - все они сделаны на одном заводе, и все же твой лучше других. Потому что он твой друг! Ты знаешь все его железные мысли, все детали ощупал собственными руками. Ты клал руку на его горячее сердце, когда в нем появлялся посторонний шумок. Ты знаешь все его секреты и тайны. Когда нужно - подлечишь, где нужно - смажешь.

За это он тебя любит. И как только ты сядешь за баранку - он издаст радостный, словно живое существо, крик, и вы помчитесь с ним снова на юг - к пальмам, к морю, к кораблям! Красивые люди будут сидеть в удобных креслах и любоваться красивой работой своего шофера, они будут шепотом спрашивать красивую стюардессу: «Скажите, это не опасно - так быстро мчаться? Колеса чуть не отрываются от земли!»

А красавица стюардесса блеснет белыми, как сахар, зубками и ответит: «Что вы, граждане! Наш экспресс ведет шофер-миллионер, специалист первого класса - Георгий Паханов!»

Жорка повел головой, что означало: «Придумаете же вы, товарищ полковник!» Но Миронов был уверен - Жорке понравилась перспектива, и поэтому продолжал:

– Вот решай. Если тебе такая жизнь по душе - могу устроить. Будешь служить в автороте. Будешь учиться. Сдашь экзамены, получишь права водителя.

Если бы это могло произойти сразу - Жорка ни секунды не колебался бы. Он немедленно сел бы в красавец автобус. Но услышал: служить, учиться - и радость померкла. Это означало - ждать, оставаться в армии. Снова выполнять команды, распорядок дня. Хотя… перевод в автороту значил освобождение от лейтенанта Лободы. В автороте служба проще: сел в машину и поехал. Жорка слегка сощурил глаза, пристально посмотрел на Миронова.

– Вот и отлично. Если что не будет ладиться, заходи.

– Спасибо!

Командир и солдат понимающе переглянулись.

Полковник Миронов вызвал к себе командира автомобильной роты капитана Петухова. Миронов с досадой думал: в таком исключительном случае нужен рассудительный, спокойный офицер, который направлял бы влияние коллектива на солдата. Петухов меньше всего подходит для работы с Пахановым. Но ничего не поделаешь: авторота одна.

Капитан Петухов был человек своеобразный - горячий, опрометчивый. Он все выполнит правильно, как нужно. Но сначала наделает шуму. Не зря солдаты прозвали его «Петушком», и не столько из-за фамилии, сколько из-за внешнего сходства. Он действительно, как петух, налетит, кажется, крыльями захлопает, а потом отойдет - и ходит по парку бочком, сердито посматривает, выискивает беспорядки. Происходило это потому, что Петухов самозабвенно любил машины и в службе руководствовался теорией, которую высказывал так: «Автомобиль - существо неживое. Он тебе не может сказать - карбюратор болит или крепление где-нибудь расшаталось. Лошадь - и та копытом ударит, если что не так. А машина беззащитная. Что с ней ни случилось - виноват шофер».