Левиан Чумичев - Васина Поляна

Я все равно засыпаю… Сплю и чувствую, что мне беда грозит. Стараюсь проснуться и не могу. Ясно слышу, как точат нож, — чик-чик. Страшновато как-то, когда — чик-чик.

— Иванами да Марьями гордится вся страна.

Фу, вот она, явь — поезд идет, соседка-старушка на портативной терке морковь укорачивает — чик-чик. Изотрет ее, ложечкой подцепит и, почти не жуя, проглатывает. Проглотит, снова трет:

— Иванами да Марьями…

В целлофановом мешке моркови полно. Этого «чик-чик» надолго хватит. Не уснуть. Я прихватил сигареты и спрыгнул на пол.

— Желудок шалить начал, — пожаловалась старушка. — Теперь вот морковкой лечусь. Острых симптомов, правда, пока нет, но в одном из журналов я прочитала…

Я вышел из купе. Куряки толпились в тамбуре. Спорили о староверах. Мол, откуда и когда эта муть пошла. Рассказал им о Никоне, о реформе его. Про Аввакума сказал.

А спать хотелось. Вернулся в купе. Там все то же: чик-чик.

— Между прочим, как давление меняется, так я чувствую. Если семьсот семьдесят шесть — я прекрасно сплю и ем. Стоит давлению понизиться или повыситься….

— Отменили давление, — вдруг брякнул я.

— То есть как отменили? Ха-ха.

— Вот вам и ха-ха. По всей Свердловской области отменили.

— Быть этого не может. Вы шутите. Это же атмосферное давление, его отменить нельзя.

— Можно. Сейчас все можно. Отменили экспериментально. Только по Свердловской области. С гекто-паскалей начали. Слыхали?

— Слыхала, но… Что-то вы путаете. Странно все это. На вид вы серьезный человек.

Она отложила свою проклятую морковь и выскользнула из купе. Забыла даже двери притворить. На мужиков-куряк насела:

— Товарищи! Со мной какой-то странный человек едет. Говорит, атмосферное давление отменили. Теперь гекто-паскали…

Один из мужиков отрезал:

— Раз отменили, значит, отменили. Он знать должон. Он даже про древних попов знает.

Я забрался на свою полку и уснул.

Редкий год на Таватуе без стихийных, так сказать, происшествий обходится.

Один раз в конце мая снегу навалило — люди из дома выбраться не могли — отгребали друг друга.

В другой раз такая буря-ураган налетела, что ветром крыши срывало и в лесу деревьев несчетно навалило.

Как-то вода из озера ушла. То ли откачали ее, то ли еще что, только поперло наверх таватуйское дно.

А через пять лет, наоборот, от воды спасу не стало — многие нижние огороды подмыло, и старые могилы, где первооткрыватели Таватуя схоронены, тоже вода раскурочила.

…А в тот год опять оказия: вокруг Таватуя от белых грибов проходу не было. Поначалу-то и ведрами-корзинами, и мешками-рюкзаками их таскали. Все запаслись, кому не лень.

Ясное дело, про этот грибной рай и в городе скоро узнали. «По просьбе трудящихся» в Таватуй даже дополнительные автобусы снаряжать начали.

Быстро поубавилось грибков, а потом и вовсе они редкостью сделались, не верилось даже, что совсем недавно здесь грибное царство процветало.

Грибов не стало, а машины к деревне все прут и прут. И спецавтобусы, и частники, всякие-разные. И все по грибы.

В то лето с деревенской дорогой беда случилась — выбили ее «МАЗы» да «КамАЗы» — на строящийся животноводческий комплекс стройматериалы буровили, вот и разбили дорогу. Рейсовые автобусы только до края деревни ходили, до «Космоса», — это магазин крайний здесь так прозвали.

И вот однажды доковылял я до этого магазина и стал поджидать автобус.

Вскоре группа женщин-грибников появилась, человек в двадцать. Ведра и корзинки у них были почти пустые, и бабы почему-то сердились и ворчали на сарафанистую добродушного вида толстуху:

— Ну, Николаевна, мы тебе такой культпоход не простим.

— «Белых грибов навалом», «белых грибов навалом», — дразнилась джинсовая молодайка. — Меня Вовчик с грибами ждет, родню пригласил…

Толстая Николаевна пучила глаза, оправдывалась:

— Леня-зять цельный рюкзак отсюда припер.

Женщины были явно из одного рабочего коллектива. И, как я понял из разговоров, работали на какой-то фабрике по производству игрушек.

Одна из женщин заступилась за Николаевну:

— А чего вы, бабоньки, хотите! Сами видели — весь лес машинами да мотоциклами изъезжен. Может, и были грибы, да разве против колес они устоят?

А ведь и правда, подумалось, беда с этими владельцами машин. Ну нет чтобы на обочине ее, окаянную, оставить — в лес рулят. А там забуксует машина, тягача-подмогу зовут. Изроют всё вокруг, испохабят. А потом к озеру же едут отмывать свое сокровище.

Моют свои машины городские у старой пристани. Оттуда водовозки с комплекса воду возят, проторили дорогу, вот и повадились частники машины свои там полоскать.

А местное население почти поголовно озерной водой пользуется.

Я сам видел-слышал, как Иван Федорович Зиновьев стыдил городского машиновладельца:

— Я на этой воде и уху, и кашу варю, а ты… Не машину ты, пакостник, моешь, людей травишь.

Объявления у старой пристани вывешивали: «Кто машину здесь мыть будет — морду набьем». Такие «грозные» бумажки долго не держались — то ли срывали их, то ли ветром уносило. Дольше всех охраняла озеро бумага со словами «Воду портить — грешно!».

Ну, ладно, дорасскажу про тот случай, «грибной». С толстой Николаевной изменения случились. Засуетилась она вдруг, забеспокоилась, с товарками-подругами шептаться начала.

Одна сказала ей:

— Да сбегай вон за горушку, и все дела.

— Далеко ведь, а автобус вот-вот… — егозилась Николаевна.

— Вечно ты, Николаевна, без приключений не обходишься, давай дуй за горушку, а мы автобус задержим.

Только Николаевна скрылась в сосняке, а он уже здесь, автобус.

Открылись двери, и немногочисленные прибывшие пассажиры заторопились вниз вдоль деревни.

Кондукторша пошла проведать магазин, шофер стал обходить автобус, пинать по колесам ботинком.

Женщины волновались за Николаевну, а я-то знал, что до отхода автобуса время еще есть, потому что Сережка Клюкин и Женька Яковлев только-только на горизонте появились. Эти Женька с Сережкой каждый день в Свердловск ездят, на консультации. В институт они готовятся, в лесотехнический.

Ой, уж не знаю, кого в этот институт принимают! Конечно, многие городские абитуриенты химию-физику лучше таватуйских парней знать будут, говорят, теперь очень заботливые-то родители заранее репетиторов нанимают, чтобы сынок-дочка без осечки в институт вскользнули.

Зато Сережка с Женькой сызмальства лес знают. И на подсочке работали, и на посадках, и пожаров за свою жизнь перетушили… Нет для этих пареньков в лесу тайн. Женька Яковлев рядом с нами живет, огород в огород. Насмотрелся-назавидовался я на его знания местного леса: и ягоды и грибы у Яковлевых раньше всех появляются. Никто найти не может, а Женька находит. Сережка Клюкин как-то кедры от пильщиков спас, бобров они с Женькой уже пятый год охраняют…