Ким Мишель Ричардсон - Книжная дама из Беспокойного ручья

Па окинул взором мула. Изумление и восторг возобладали над прочими чувствами.

– Я только собирался починить дверцу… Хорошо, что не успел. Она учуяла опасность и выбежала из сарая, чтобы остановить его.

– Что бы мы ни делали, он не отступит, пока не разделается со мной.

– Это правда, но сейчас его нужно спасти, иначе быть беде. Если пастор умрет, люди возьмутся за веревки, и тогда…

– Интересно, куда делась его лошадь? – Я стала осматриваться, прислушиваясь к малейшему ржанию.

– Скорее всего, удрала далеко в горы от звука выстрела.

Фрейзер приходил в себя: он откашлялся, что-то простонал и стал дрожать. От тела все сильнее исходил запах крови и страха. Полностью открыв глаза, он увидел меня с отцом, свисающим над ним, и тут же закрыл лицо обеими руками.

– Давай отведем его внутрь, – предложил отец.

Я смотрела на него с недоумением.

– Живо! – со всей серьезностью приказал он.

– Хорошо. – Пришлось уступить. Мы взяли пастора за руки и ноги и, войдя внутрь, положили его на убранную кровать отца с чистым постельным бельем. Вся работа пошла насмарку.

– Не хватало нам еще одного мертвого Фрейзера. Возьми мула и поезжай в город за доктором.

– У него переломаны все кости, – заключил Док, и, складывая стетоскоп в медицинский саквояж, повернулся к нам. – Этот мул очень опасен.

Поморщившись, он отодвинул грубую муслиновую простыню, еще раз внимательно посмотрел на серое лицо пастора и снова накрыл его тканью.

Юния выплеснула всю свою ярость на Вестера Фрейзера, раздавив грудную клетку и внутренности, но это уже было известно до отъезда, а вот что действительно удивило по возвращении домой – так это полупустой кувшин с травами, стоящий рядом с чайником. Пустая кружка лежала на стуле неподалеку от кровати. Меня охватила тревога от одной только мысли о том, сколько порций настойки пришлось выпить усопшему.

– Пастор выслеживал мою дочь и угрожал расправиться с ней, – оправдывался Па перед Доком.

Тот, взглянув на отца, потом на меня и снова на отца, многозначительно кивнул, понимая всю серьезность намерений Вестера. Доктор заметил кувшин и взял в руки пустую чашку.

– Он пришел и… – Рассказ отца прервал кашель. – И я дал ему немного наперстянки, чтобы остановить кровотечение до твоего приезда. Не больше, чем сам принимаю от головной боли.

Сначала я заламывала руки, потом решила спрятать их в подол, чувствуя, как к ним подступает синяя краска.

– Его сильно потрепал мул, – продолжал отец.

– Лучше застрели этого бешеного зверя, пока это не сделали городские, – посоветовал Док, швырнув кружку на стул. – Сейчас же! – И защелкнул сумку.

– Нет! Юния пыталась защитить меня, и у нее получилось, – вмешалась я, вскочив со стула.

Док возразил, подняв руку.

– Это не имеет значения. Сейчас мы имеем двух мертвых Фрейзеров, и оба скончались по вине синих Картеров. Это добром не кончится, какие бы ни были оправдания. – Он почесал бакенбарды, протер глаза и презрительно взглянул на меня. – Сначала Чарли, теперь Вестер.

Я опустила глаза, ужасные воспоминания об отказавшем «моторе» умершего мужа наполняли нашу тесную хижину.

– Он напал на нас. На моей земле, – добавил отец.

– Он умер, Элайджа. Белый мужчина в доме цветных. Твое жилище сожгут. А тебя повесят, помяни мое слово, – предупреждал Док.

– В доме «васильков», – одернул его Па.

– Им плевать на любой цвет, кроме белого. А синего они особенно боятся.

– Па, – я вцепилась в его руку. – Расскажем шерифу, как меня подстерегали на книжном маршруте. Он, как представитель закона, обещал защищать нас, библиотекарей.

– Он родня Фрейзеру. – Отец попробовал стереть нервозность с лица своей шершавой рукой. – Да у него полгорода родственников, и дальних, и близких. – Отчаяние истощало его изнутри.

Док задумался, покачав головой.

– У них все уже давно схвачено. Это же один из крупнейших кланов нашей округи. Там состоят отъявленные мерзавцы, но встречаются и вполне приличные люди. Например, шериф – человек слова, всегда хорошо одевается и относится к своему делу со всей серьезностью. – Лицо доктора сморщилось, будто он вспомнил что-то неприятное. – Порой даже перегибает палку. Но в данном случае у нас два трупа.

– Пастор атаковал меня, – едва шептала я. – Шериф должен знать, как он пытался надругаться…

Отец схватил меня за руку и, вложив в нее тихое «тс», лишь усилил хватку. В этих холодных прикосновениях чувствовалось предостережение.

Я проглотила обиду и опустила подбородок. А все дело в том, что женщину, лишенную чести, всячески порицали, травили и даже увольняли с работы. Так было с начальницей почтового отделения Грейси Бэнкс, которая заявила во всеуслышание о том, что ее изнасиловали в прошлом году. Подобный случай никак нельзя назвать единичным. Лишь за редким исключением свершалось правосудие и только при том условии, что родственник потерпевшей наказывал обидчика по-своему, не предавая дело общественной огласке. Даже женщины молча держались в стороне, смотря с укором на опозоренных девушек с подмоченной репутацией в надежде, что это мужское пятно на биографии они уже не смоют до конца своих дней. Уже не первый год мне встречались в городе эти страдалицы, волочащие непосильный груз необратимых последствий. Это видно по их обвисшим векам. Помню, как мама говорила папе, думая, что я не слушаю: «Женское молчание позволяет этим подлым безбожникам свободно разгуливать по улицам Беспокойного ручья, нагло козырять шляпой и демонстративно гладить себя по паху при встрече со своими же жертвами» .

– Но он вел на меня охоту, – говорила я тихим, увядающим голосом.

– На моей земле. – Отец бросил руку, ткнув пальцем в сторону окна. – На земле Картеров .

Озадаченный Док сделал глубокий вдох.

– Людям свойственно думать о самом худшем. В такие моменты любая причуда, у которой нет ни названия, ни грамотного объяснения, – он уставился на нас, – вызывает у них страх и вынуждает даже праведного человека творить зло в этих темных старинных землях, накрытых куполом беспросветного неба.

Меня охватил ужас, и я посмотрела на покрасневшие щеки отца.

Доктор сел за стол, стуча пальцами по изрезанному ножом дереву, и несколько раз мельком взглянул на меня. – У нас проблема, Элайджа, – сказал он настороженным голосом, пытаясь забить чувство тревоги в деревянные щели. – Проблема, которую надо как-то решить. Замять дело не получится.

– Дочка, принеси нам выпить, – попросил отец, внимательно смотря на собеседника. – Доктору нужно утолить жажду.

– Одну минуту. – Трясясь от страха, я вытащила из кухонного шкафа бутылку старого виски, разлила содержимое по стаканам и подала на стол, намереваясь сесть вместе с ними.