Ким Мишель Ричардсон - Книжная дама из Беспокойного ручья

Па взял меня за руку.

– Проверь мула. Вдруг он без попоны или ему что-нибудь нужно. – Он слегка оттолкнул меня. – Иди, дочка, – добавил отец, уже чуть более сердито. – Проверь его.

Я открыла дверь и посмотрела назад через плечо.

Мужчины отодвинули виски и склонили головы, готовясь к беседе.

Я в последний раз взглянула на накрытое тело Фрейзера и вышла на улицу. «Проблема, которую надо как-то решить» , – так сказал Док. Уверена, это каким-то образом было связано со мной.

Съежившись на темном крыльце, я прижалась ухом к двери, пытаясь уловить доносящиеся изнутри слова. За мной тихо ржала лошадь доктора, привязанная к столбу. Ей устало отвечала сонная Юния.

Я еще сильнее прижалась. Тон разговора то поднимался, то опускался. Обрывки предложений пробивались сквозь щели нашего старого дома.

– Фрейзер… Он бы убил ее, – говорил отец.

Доктор пробурчал что-то непонятное. Затем послышался грозный голос Па:

– Черт возьми, он даже в предсмертной агонии сказал мне, что у него было видение, мол, Бог приказал посеять белое семя внутри моей дочери, чтобы избавить наши земли от Синего дьявола. Да я молился о его смерти…

Чтобы не выдать охвативший меня ужас, я прикрыла рукой рот.

Па что-то проворчал. Его сменил более спокойный доктор.

Слышались отдельные слова, которые смешивались в полном беспорядке. Ничего не было понятно.

– Фрейзер сам был дьяволом.

– Скорее богослужителем.

– Шарлатаном , – закашлял Па.

– Он занимал важное место в жизни некоторых людей, – настаивал Док.

– Ага, для жалкой кучки пьянчуг, – парировал отец.

Воцарилась тишина, подчинившая себе утреннюю темноту. Затем послышался четкий голос доктора:

– Ты слишком многого требуешь.

Опять повисло молчание. Несколько раз слышалось мое имя. Они говорили очень тихо. Доктор сказал:

– Это невозможно, Элайджа. Заставить уважаемого человека изменить мнение, еще и без… компенсации.

– Пастор. Спрячь тело. Они никогда не узнают, – почти полушепотом говорил кто-то из них, а может, даже сразу оба.

Начался менее содержательный разговор, увядающий в быстром потоке бессмысленных слов, громоздящихся друг на друга в сплошном хаосе: синий, лекарства, Василек, врачи, лечение, анализы.

Послышалось требование Дока:

– Я человек прямолинейный. Если окажешь мне одну маленькую услугу, уверяю, никто вас пальцем не тронет.

И снова полились непонятные слова, прерванные доктором.

– Обещаю, вы будете так же спокойно жить, пока меня носит земля.

Я сморщила лоб, пытаясь понять смысл услышанного. В голове вертелось слово «услуга» .

– Передай Василька в мои руки. Клянусь, она не пострадает, – уговаривал Док.

Такое ощущение, будто я оступилась в горах и жадно хваталась за воздух, желая поскорее взобраться на вершину. Сердце билось с такой силой, что его могли услышать сидящие внутри. Из страха выдать себя мне даже пришлось прижать к груди руку, чтобы немного приглушить звук.

Еще несколько минут продолжилось едва уловимое бурчание, перетекающее в более спокойный, но тем не менее непонятный мне разговор, который внезапно оборвался глухим стуком. По полу заскрипели стулья.

Я на цыпочках спустилась с крыльца и ринулась к сараю. В голове кружился спутанный клубок слов. Ноги подкосились. Столкнувшись с Юнией, я окунулась лицом в мягкую шкуру, пряча в ней свои страхи и переживания. Она не сдвинулась с места, даже не пошевелилась. Видимо, что-то предчувствовала. И это что-то быстрым шагом приближалось к нам.

– Но у меня же нет болезней, просто другой цвет кожи, – кричала я отцу спустя два дня, стуча по его груди темным от злости кулаком. – Помнишь, мы видели на Древесной тропе, как белая белка спокойно игралась вместе с красной и серой? Они ничем не выделялись. Чем я хуже?

– Кюсси, – упрямился Па, – у меня выдалась изнурительная смена в шахте, и я больше не хочу это обсуждать. Всего пара поездок в город, раз в месяц. Даже с работой не будет проблем. Док обещал отвезти тебя в выходной и благополучно вернуть домой.

– Па, прошу. Мне не хочется ехать с ним… Тем более в субботу. Нужно наполнять альбомы. Подготовить материал, сделать уборку и… – Я направилась к книжной полке.

– Ты отправишься в Лексингтон. И позволишь врачам взять анализы. Поможешь доктору с экспериментами. – Он взял меня за запястье.

Я одернула руку и стряхнула с нее угольную пыль, оставившую следы на одежде.

– Вдруг они найдут лекарство от нашей проблемы и тебя вылечат, – оживился отец. – И тогда наше проклятье исчезнет само собой. – Но еще только малейшее дуновение надежды уже иссохло у него на языке.

Его слова сильными хлопками били по ушам.

– Прости. Но мне не дано быть белой… Я не оправдала твоих ожиданий, став тяжелым бременем. – Мой голос дрожал и опустился до шепота.

Его плечи осели, а глаза наполнились грустью.

Ни мама, ни я, ни кто либо еще никогда с ним так не говорили. Внутри меня что-то сломалось при виде его печали и абсолютной беспомощности. Я отвернулась, нервно сжимая в кулаке свободный край юбок, все сильнее и сильнее, вкладывая в него свой гнев и душераздирающие страдания.

Па откашлялся:

– Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Это единственный способ избежать виселицы, – он ткнул пальцем в окно, – и держать его в надежном месте, в земле. Доктор на нашей стороне и никому ничего не расскажет.

Я посмотрела в сторону, куда он указывал пальцем. Два дня назад, когда утро только вступало в свои владения, бросая первые лучи света на накрытое тело Фрейзера, Док ушел домой, а отец отправил меня на чердак, приказав никуда не выходить. Из крохотного оконца я наблюдала за тем, как Па протащил пастора через весь двор и быстро закопал его за сараем Юнии в вонючей могиле из навоза и палок.

– Док же знает, что Вестер незаконно вторгся на чужую территорию и хотел убить нас.

– Док знает только одно: у «васильков» было найдено еще одно тело белого человека. Именно это он расскажет округе, если ты не будешь его слушаться.

Мое чувство стыда отражалось в глазах отца.

– Он напал на Юнию, и ей пришлось обороняться. Мы ничего такого не делали. – Голос увядал.

– А «василькам» много и не нужно, – спокойно ответил Па. Его слова прокалывали мою кожу тысячей швейных иголок, по затылку и рукам пробежали мурашки. – Синих и черных вешали и за более мелкие проступки. Вставай. Уже почти шесть. Сегодня у тебя выходной. Он заедет через час.

Мелкие проступки. Я стояла как вкопанная, уже не было сил протестовать.

– Нужно спастись от петли на шее, – добавил отец. Из последних сил он доковылял до стула и тяжело плюхнулся на него, положив локти на колени и вытерев лицо руками.