Джои Гебель - Пытка для гения

Чед Картер: любимый музыкант — Джими Хендрикс, любимое телешоу — «Спорт-Центр» на канале И-эс-пи-эн, любимый кинофильм — «Робокоп».

— Тебе не обидно?

— Поначалу было обидно. С другой стороны, знаешь, что я тебе скажу? Молодость дается раз в жизни. Если пашешь, как лошадь, то имеешь право отдыхать по полной. Жизнь коротка, и наслаждение — тоже. Ничто не вечно.

— Музыка на твоих дисках останется надолго. Разве это не имеет значения?

— Имеет. Но, согласись, старик, компакт-диск ведь не трахнешь? Хотя вообще-то можно… Однажды я дрочил на диск Шании Туэйн. Удовольствие так себе, — расхохотался Чед.

Я закатил глаза.

— А если к тебе придет настоящая слава, ты в чем-то изменишься?

— Вряд ли тебе это понравится, старик, но я не изменюсь ни на йоту. Меня не прикалывает звездный антураж и прочая ерунда. Буду вести себя как раньше.

— Именно это меня и волнует.

— Да ладно тебе. Что за смена тона?

— Послушай, Чед, теперь я скажу то, что тебе не понравится.

— Валяй. Только без наездов.

— Хорошо, без наездов. Став знаменитым, ты будешь иметь огромное влияние на людей, особенно на молодых и восприимчивых, которые обязательно станут тебе подражать. От твоего поведения будет зависеть, как поведут себя они. Как ни странно, большинству из них не с кого брать пример — разве что со знаменитостей.

— Знаю я все, только образец для подражания из меня хреновый. Я никогда не скрывал, что стою за свободу нравов.

— Хочешь ты того или нет, ты — образец, — устало сказал я, подперев подбородок кулаком. — Я не заставляю тебя отказываться от марихуаны или секса с малолетками, но не мог бы ты по крайней мере заниматься этим дома, вдали от чужих глаз?

— Нет уж, старик, терпеть не могу сидеть дома… Ладно, ладно, остынь. Нет проблем, я буду паинькой, если только на меня не станут наезжать.

— Как знаешь, Чед. Я-то надеялся, что исполнитель песен Винсента будет отличаться от прочих рок-звезд…

— Я и так отличаюсь. Ты же видел мои хулиганские карманы, чувак!

— Послушай, я не могу заявить в студии, что Чед недостоин петь твои песни только потому, что спит с кем ни попадя.

— Понимаю, — кивнул Винсент. — Скажи, что он недостаточно талантлив или что-нибудь в этом роде.

— На самом деле он талантлив. Именно тот, кто нам нужен.

— Устроишь для нас с Нилом запись? Нам не хватает только ударника.

— Винсент, ты прекрасно знаешь, что это противоречит правилам академии.

— Тогда пусть Нил поет один.

— У него привлекательная внешность?

— Не очень.

— Значит, он не подходит.

— Но он хороший парень.

— Не торопись с выводами.

— Что ты имеешь в виду?

— Я бы посоветовал тебе не завязывать слишком тесную дружбу. В конце концов приятели тебя подставят. Тебе следует писать, а не болтаться попусту с Нилом.

— Не собираюсь я больше ничего писать, раз мой материал все равно отдадут какому-нибудь идиоту и развратнику.

— Винсент, пора тебе уже усвоить, что в жизни такое случается. Ты страдаешь и творишь, они предаются удовольствиям и исполняют твои песни.

— Я доверяю твоему мнению, Харлан. Извини, что придираюсь, просто меня огорчает ситуация.

Помолчав, я произнес:

— Меня тоже. Позвоню-ка я Стивену.

Как я и ожидал, Силвейн презрительно фыркнул, услыхав причину нашего недовольства. Нельзя же выбирать музыкантов и актеров, исходя из того, какую личную жизнь они ведут, заявил он. Если руководствоваться этим принципом, то публику некому будет развлекать. Я потребовал изложить наши претензии мистеру Липовицу. Силвейн ответил отказом, но пообещал замолвить словечко перед Прормпсом.

На следующий день он передал мне ответ Прормпса: моя работа в Лос-Анджелесе закончена, и я должен вернуться в Индиану. Я попросил у Силвейна номер телефона Прормпса.

— Он даже не поговорил со мной. Я не позволю ему так просто отмахнуться от меня.

— Он — занятой человек. А разговаривать с тобой от имени Липовица и Прормпса — работа моя. И думать забудь.

— Прошу тебя как друга, — сказал я. — Стив, сейчас перед тобой не деловой партнер, а товарищ, которому не так много и нужно. Пожалуйста, дай мне его номер.

— Черт, Харлан…

— A-а, мистер Айффлер! Очень рад наконец побеседовать с вами! — Голос Прормпса звучал дружелюбно и по-джентльменски учтиво. Секретарша продержала меня на линии ровно десять минут.

— Я тоже рад.

— Должен признать, вы проделали поистине огромную работу с нашим подопечным. Знаете, в музыкальных кругах о нем уже ходит немало слухов. Все только и говорят о неизвестном гении из глуши Среднего Запада. Вот посмотрите, его имя скоро будет у всех на устах. Паренек уже добился определенного успеха, и я хотел бы заранее поблагодарить вас за результаты, которых он достигнет.

— Приятно слышать. Без преувеличения, мне интересно этим заниматься.

— Превосходно. Так чем могу служить?

— Гм… Стивен не передавал вам, какая мысль родилась у нас с Винсентом?

— Передавал. А что конкретно за мысль?

— Мы пришли к выводу, что «Новому Ренессансу» следует заключать контракты лишь с теми исполнителями, чья личная жизнь и моральные устои не имеют отрицательного влияния на публику.

— Ах да, как раз об этом Стив упоминал. Знаю, знаю, откуда у вас возникла подобная идея. Согласно экзистенциальной диалектике Кьеркегора, Чед Картер еще не перешел от «эстетической» стадии существования к «этической», так?

— По-видимому, — нерешительно ответил я, раздосадованный тем, что познания Прормпса превосходят мои собственные.

— Видите ли, Харлан, мы не можем судить об артистах по их личной жизни. Наш критерий оценки — творчество. На самом деле дурное поведение исполнителя нам отчасти выгодно, поскольку это повышает его популярность. Мы платим артистам за работу, и до тех пор, пока они ее добросовестно выполняют, пусть хоть на голове стоят. Тут уж ничего не поделаешь. Мне самому это не по нраву, Харлан, но у меня связаны руки, а что касается Чеда Картера, о нем также уже прошел слух. Возможно, вопреки теории Кьеркегора он не впадет в отчаяние, но, во всяком случае, его ждет огромный успех.

— Если не ошибаюсь, главная цель «Нового Ренессанса» — повышение уровня культуры?

— Совершенно верно. Однако дело в том…

— Разве мы не нанесем ей еще больший ущерб, отдавая прекрасный материал кучке кретинов и развратников?

— У меня несколько иное мнение, Харлан. На мой взгляд, искусство говорит само за себя, а публика способна отделять произведение от исполнителя. «Новый Ренессанс» создан во имя чистого искусства, а не ради того, что происходит вокруг. Кроме того, мы с вами работаем не в психолого-социальной сфере, а в шоу-бизнесе, и я считаю Чеда вполне реальной надеждой индустрии. В нем есть внутренний огонь и музыка.