Джои Гебель - Пытка для гения

— По-вашему, никакой корысти? — расхохотался Прормпс. — «Новый Ренессанс» забирает себе четверть всей прибыли просто потому, что наши гении получают образование в школе, которая учит их относиться к деньгам равнодушно. Фостер Липовиц создал систему, позволяющую отбирать в общем итоге девяносто два процента прибыли с продаж музыкальных дисков и шестьдесят процентов прибыли от телесериалов и кинофильмов, а наши выпускники ничуть этим не возмущаются, поскольку мы вдолбили им, что деньги — зло, а страдание выше любой награды. Винсент был нашим подопытным кроликом в самом жестком эксперименте, идея которого, кстати, принадлежала мне, а не Липовицу. Так что какую бы пользу ни принес проект, не обманывайте себя. Куча людей сколотила кучу денег на муках Винсента и остальных питомцев академии. Вы, между прочим, один из них.

Дрю Прормпс: любимая группа — «Рэйдиохед», любимая телепередача — «На съемочной площадке», любимый кинофильм — «Позы для извращенцев».

— Меня отнюдь не удивляет, что эксперимент придумали именно вы! У вас не все в порядке с психикой. — Я вскочил со стула. — И я прекрасно понимаю, что больше всего выгоды извлекли из проекта участвующие в нем дельцы. С этой мыслью я смирился давно. Все мы, нажившиеся на учениках академии, умрем богатыми, но все-таки умрем. Винсент и прочие молодые таланты не получили достойного вознаграждения, зато создали произведения, которые надолго переживут как их самих, так и нас с вами.

Прормпс поднялся и обошел вокруг стола.

— По словам Андре Моруа, — задумчиво проговорил он, — для человека искусство — единственный способ противостоять смерти. На самом деле не единственный. Как сказал Хемингуэй, убийство — это бунт против смерти, чувство неподчинения, возникающее от осознания возможности ею управлять.

Тон Прормпса меня насторожил.

— Господи Боже, — воскликнул я, — что вы имеете в виду?

— Я просто хочу сказать, что у гениев и убийц гораздо больше общего, чем можно предположить.

— Думаю, вы глубоко заблуждаетесь.

В дверь постучали, и вошел Чед. В последнее время он ходил с обритой головой и носил высветленную козлиную бородку.

— Как жизнь, Дрю?! — с порога завопил Чед. — Пусти-ка меня пообщаться с «дырочкой», старик. Я ждал этого весь вечер!

Карманы брюк его белого спортивного костюма были заправлены внутрь, как положено. После того, как с вывернутыми наружу карманами начали ходить буквально все, этот отличительный признак перестал быть модным.

— Минутку, Чедвик. Мне нужно закончить разговор с Харланом.

— Ничего страшного, — сказал я. — Мы уже все обсудили.

— Да, пожалуй, — согласился Прормпс и пожал мою ладонь обеими руками. — Харлан, я искренне восхищаюсь вашей принципиальностью и благодарю за работу. «Новому Ренессансу» будет вас не хватать.

— Спасибо.

— Надеюсь, вы помните пункт контракта о сохранении тайны касательно действий в отношении наших подопечных?

— Разумеется.

Я направился к двери.

— Эй, погоди, — узнал меня Чед. — Ты — тот самый парень… Вот послушай! — В коридоре гремела одна из его ужасных песен. — Я же говорил, что могу сочинять песни не хуже вашего умника.

— Точно. Признаю свою ошибку.

— Да ладно, я не обижаюсь. А ты уже пробовал «дырочку»?

— Нет.

— Пойдем попробуешь.

— Думаю, Харлану это неинтересно, — вмешался Прормпс.

— Пусть хотя бы посмотрит. Ощущения — су-у-упер. Полный улет.

Прормпс достал из стола пульт дистанционного управления и нажал несколько кнопок. Небольшой квадрат напольного коврового покрытия плавно приподнялся и отъехал в сторону; под ним обнаружилось отверстие, аккуратно проделанное в грунте. Отверстие было обрамлено каким-то материалом телесного цвета.

— Это земля, старик, — пояснил Чед. — Прикинь, кусок пола вделан прямо в землю. Здесь специально так устроено. А внутри — особая ткань, чувствуешь все как по-настоящему. Днем можно заниматься этим и глядеть вон в то здоровенное окно. Круто, да? Тут целая философия. Даже не представляешь, сколько важных шишек здесь перебывало. Ты не думай, я на тебя обиды не держу. В подтверждение могу уступить тебе свою очередь.

— Нет, спасибо. До свидания. — Я взялся за дверную ручку.

— Вот, блин, какой недобрый человек, — пожаловался Чед Прормпсу. — Он не любит мир, как мы.

— Увидимся на похоронах Стивена, — с улыбкой произнес Прормпс.

Я кивнул и закрыл за собой дверь, а Чед спустил штаны.

Я миновал коридор и очутился в главном зале, но Винсента не нашел, зато приметил Джерри Ван Дайка, который с интересом наблюдал за совокупляющимися парами. Я прошел по другому коридору, заглядывая в двери, и в одной из комнат увидел Винсента с рыжеволосой красоткой, которая сидела на полу возле кровати.

Женщина медленно сняла подтяжки с плеч Винсента и эротично запрокинула голову. Опершись руками на пол, она изогнула спину и выставила грудь перед лицом Винсента. Тот завороженно смотрел на нее и одновременно шарил рукой позади себя в поисках бокала.

— Винсент, пойдем отсюда, — окликнул его я.

Он вскочил и надел подтяжки.

— В чем дело? — возмутилась громкоголосая женщина в маске, обернувшись ко мне. Недовольное выражение лица сменилось недоумением. — Постой-ка, кажется, я тебя знаю. Да, знаю. Тебя вроде зовут Харлан?

— Допустим. — Мы с Винсентом удивленно переглянулись. Я перевел взор на рыжеволосую. Мое сердце вдруг заколотилось, меня обдало жаром.

— Пойдем, — потянул я Винсента за рукав. — Пойдем, пойдем, нечего здесь делать.

— Но она тебя знает, — произнес Винсент. — Его действительно зовут Харлан.

— Господи, — прошептала женщина. Она поднялась с пола и прикрыла рукой гениталии. — А тебя как зовут?

Кровь прилила к моему лицу, под мышками мгновенно выступил пот.

— Винсент.

— Пойдем, черт возьми! — рявкнул я, схватил его за запястье и потащил к двери.

— Меня зовут Винсент! — крикнул он, упираясь.

Мы не успели покинуть комнату. Женщина сняла маску и неловко попыталась загородить пышный бюст.

— Ты помнишь меня, Винсент?

Я все еще держал Винсента за костлявое запястье, но он вырвался, причем силы в худом теле оказалось больше, нежели можно было предположить. Я отпустил его руку.

— Да, — глухо произнес он, не сводя глаз с рыжеволосой женщины.

— Как дела, сынок? — спросила она, ослепительно улыбаясь.

— Здравствуй, мама.

Вероника была прекрасна, как прежде. Ее лицо не состарилось, хотя кожа казалась неестественно натянутой. Грудь стала больше. Вероника прошла через всю комнату навстречу сыну и протянула руки, чтобы обнять его, но не успела — Винсент отступил на шаг назад.