Эрих Ремарк - Время жить и время умирать [litres]

– Н-да, – сказал Гребер, без уверенности.

– Я много думал о вас, Гребер. И о том, что вы недавно мне говорили. Ответа здесь нет. – Польман запнулся, потом тихо сказал: – Только один. Надо верить. Верить. Что еще нам остается?

– Во что?

– В Бога. И в доброе в человеке.

– Вы никогда в этом не сомневались? – спросил Гребер.

– Сомневался, – ответил старик. – Часто. Как бы я иначе мог верить?

Гребер пошел к фабрике. Поднялся ветер, и рваные клочья туч мчались низко над крышами. Взвод солдат маршировал в сумерках через площадь. У всех у них были пакеты, и шли они на вокзал, на фронт. Я мог бы оказаться среди них, думал он. Перед разрушенным домом темнел силуэт липы, и вдруг он ощутил свои плечи, и мыщцы, и то же могучее чувство жизни, какое охватило его в тот первый раз, когда он увидел ее. Странно, думал он, я сочувствую Польману, и он не в силах мне помочь, но всякий раз после встречи с ним я глубже и ближе чувствую жизнь.

– Ваши документы? Подождите минутку.

Чиновник снял очки, посмотрел на Элизабет. Потом не спеша встал и прошел за деревянную перегородку, отделявшую его окошко от большего помещения.

Гребер проводил его взглядом и осмотрелся. Путь к выходу не свободен.

– Ступай к двери, – тихо сказал он. – Жди там. Если увидишь, что я снимаю шапку, сразу же иди к Польману. Не беспокойся ни о чем, я буду следом.

Элизабет медлила.

– Ступай! – нетерпеливо повторил он. – Вдруг старый козел кого-нибудь приведет. Мы не можем рисковать. Жди снаружи.

– Может, он просто хочет навести обо мне справки.

– Это мы выясним. Скажу ему, что ты плохо себя чувствуешь и на минутку вышла на воздух. Ступай, Элизабет!

Он стоял у окошка, глядя ей вслед. Она обернулась, с улыбкой. Потом исчезла в людской толчее.

– Где барышня Крузе?

Гребер резко обернулся, чиновник вновь был на месте.

– Она сейчас вернется. Все в порядке?

Чиновник кивнул.

– Когда вы собираетесь вступить в брак?

– Как можно скорее. У меня осталось мало времени. Отпуск почти закончился.

– Если хотите, можно прямо сейчас. Документы готовы. Для солдат все просто и делается быстро.

Гребер видел бумаги в руке чиновника. Тот улыбался. Гребер почувствовал, как напряжение разом отпустило. Лицо вдруг обдало жаром.

– Все в порядке? – опять спросил он и снял шапку, чтобы утереть пот.

– Да, – подтвердил чиновник. – Где же барышня Крузе?

Гребер положил шапку у окошка. Оглянулся, высматривая Элизабет. В помещении было полно народу, и он ее не видел. Потом заметил у окошка свою шапку. Он забыл, что таков был условный знак.

– Одну минуту, – быстро сказал он. – Я сбегаю за ней.

Он торопливо протолкался сквозь толкучку; может, успеет догнать ее на улице. Но когда вышел, она спокойно стояла за колонной и ждала.

– Слава богу, ты здесь! Все в порядке. Все в порядке, Элизабет.

Они вернулись в зал. Чиновник отдал Элизабет ее бумаги.

– Вы дочка заслуженного врача Крузе? – спросил он.

– Да.

Гребер затаил дыхание.

– Я знаком с вашим отцом, – сказал чиновник.

Элизабет взглянула на него.

– Вам что-то известно о нем? – помолчав, спросила она.

– Не больше чем вам. Вы ничего о нем не слышали?

– Нет.

Чиновник снял очки. Глаза у него были водянисто-голубые, близорукие.

– Будем надеяться на лучшее. – Он подал Элизабет руку. – Всего доброго. Я взял ваше дело под свою ответственность и все сделал сам. Можете пожениться сегодня же. Я все для вас подготовлю. Если хотите, прямо сейчас.

– Прямо сейчас, – сказал Гребер.

– Сегодня днем, – сказала Элизабет. – В два часа подойдет?

– Я вас запишу. Надо прийти в гимнастический зал городской школы. Загс теперь там.

– Спасибо.

Они стояли у выхода.

– Почему не сейчас? – спросил Гребер. – Ведь тогда уж наверняка ничто не помешает.

Элизабет улыбнулась.

– Мне нужно немного времени, чтобы подготовиться, Эрнст. Тебе непонятно, да?

– Ну в какой-то мере.

– Вот и хорошо. Заходи за мной без четверти два.

Гребер помедлил.

– Все прошло так просто, – наконец сказал он. – А я чего только не ожидал! Не знаю, почему так боялся. Наверно, смешно было смотреть, а?

– Нет.

– А по-моему, смешно.

Элизабет помотала головой.

– Папа тоже считал смешными людей, которые его предостерегали. Нам повезло, Эрнст, вот и все.

Неподалеку он нашел портновскую мастерскую. Там сидел мужчина, похожий на кенгуру, шил мундир.

– Можно у вас почистить брюки? – спросил Гребер.

Мужчина поднял голову:

– У меня пошивочная мастерская. А не чистка.

– Я вижу. Хотелось бы и отутюжить форму.

– Которая на вас?

– Да.

Портной что-то буркнул и встал. Присмотрелся к пятну на брюках.

– Это не кровь, – сказал Гребер. – Оливковое масло. Можно вывести бензином.

– Что ж вы сами не вывели, раз все так хорошо знаете? Не-ет, от бензина тут толку мало.

– Возможно. Вы наверняка лучше знаете. Найдется что-нибудь, что бы я пока мог надеть?

Портной скрылся за занавеской и вернулся с клетчатыми брюками и белым пиджаком, подал Греберу.

– Это займет много времени? Форма нужна мне на свадьбу.

– Час.

Гребер переоделся.

– Тогда я приду через час.

Кенгуру недоверчиво воззрился на него. Он ожидал, что клиент останется в мастерской.

– Моя форма – хороший залог, – добавил Гребер. – Я не сбегу.

Портной вдруг ощерил зубы.

– Ваша форма принадлежит государству, молодой человек. Но вы идите. Загляните в парикмахерскую, постригитесь. Не помешает, раз вы решили жениться.

– Это верно.

Гребер пошел в парикмахерскую. Там его встретила костлявая женщина.

– Мой муж на фронте, – сказала она. – Пока что я вместо него. Садитесь. Побрить?

– Постричь. Сможете?

– Боже милостивый! Смогу, хоть уже почти что позабыла. Голову помыть? У нас еще есть превосходное мыло.

– Да. Помыть.

Женщина была вполне энергичная. Она постригла Греберу волосы и основательно промыла волосы мылом, а потом вытерла суровым полотенцем.

– Бриллиантин? – спросила она. – Есть французский.

Полузадремавший Гребер встрепенулся, посмотрел в зеркало и испугался. Уши словно бы выросли, так коротко она подстригла виски.

– Бриллиантин? – повторила женщина приказным тоном.

– Чем он пахнет?

Гребер вспомнил про Альфонсову соль для ванны.

– Обыкновенно, бриллиантином. Чем же еще? Французский.

Гребер взял банку, понюхал. Бриллиантин пах старым, прогорклым жиром. Время побед все-таки миновало давным-давно. Он взглянул на свои волосы – там, где были подлиннее, они стояли торчком.

– Ладно, давайте бриллиантин. Только самую малость.

Он расплатился и пошел обратно к портному.

– Рановато вы, – проворчал Кенгуру.

Гребер возражать не стал. Сел, наблюдая, как портной утюжит. Теплый воздух клонил ко сну. Война вдруг отступила далеко-далеко. Вяло жужжали мухи, и маленькая комната была полна непривычной и забытой надежности.