Сара Зарр - Джем и Дикси

– О, детка, я могу представить, каково тебе было в те дни, – отвечала миссис Мерфи. – Ты была рыбой, плывущей против течения.

Забавно, что в итоге все сложилось именно так, как и предрекал дядя Иван в ту ночь, когда предупредил меня о том, что впереди меня ждет еще очень много трудностей, которые однажды начнут тянуть меня вниз.

Мне нравилось болтать с миссис Мерфи, пусть разговоры с ней и не имели ничего общего ни с болтовней Алисии, ни с задушевными беседами мистера Бергстрома. Я долго наблюдала за ней исподтишка, чтобы понять, как она умудряется вести спокойную жизнь. Но даже миссис Мерфи никогда не понимала меня так, как понимает Алисия – сразу, с полуслова, не нуждаясь в каких-либо объяснениях. Именно она помогла мне найти крошечную однокомнатную квартиру с помощью церкви, так же как в свое время сделала и она. Как оказалось, католические организации неплохо подкованы в этих вопросах.

Теперь я учусь планировать свой бюджет в одиночку, рассчитывая только на себя. Часть денег трачу на продукты, если нет возможности раздобыть продовольственный талон для нуждающихся. Стараюсь запасаться едой так, чтобы холодильник всегда был забит до отказа. Я научилась экономить электричество, держа термостат на отметке в пятьдесят два градуса и не зажигая ни одной лампочки до тех пор, пока квартира не погрузится в полный мрак. А если дома холодно, я всегда могу надеть вторую кофту поверх первой.

Все это время я прочно держала в голове свой план переезда на один из островов, но когда я спросила Алисию, что она думает об этом, она лишь покачала головой. По ее словам, пока мне это не по карману, особенно учитывая то, что я работаю в Сиэтле. И я решила отложить этот план до лучших дней.

Также я регулярно посещаю несколько дисциплин в одном из местных колледжей. Не скажу, что мне там действительно интересно: все-таки я до сих пор не понимаю, каким вижу свое будущее. Единственное, в чем я пока уверена, это в том, что однажды буду только и делать, что фотографироваться на острове, прямо рядом с водой.

Но это потом, а сейчас я хочу работать и продолжать экономить, потому что один из моих планов мне вполне по карману. Я очень хочу накопить на билет в Айдахо, чтобы увидеться с дядей Иваном и познакомиться с моим маленьким кузеном. Держу пари, он сможет рассказать мне много нового и о маме, и о нашей семье.

Пока что в моей рабочей неделе всего тридцать два часа. Я работаю в пекарне, в которой продают в основном пончики и кофе. Я прихожу туда с первыми лучами солнца и, повязав фирменный фартук, выпиваю две чашки кофе в один присест, чтобы окончательно проснуться. А затем меня ждет целое море пончиков. Я только и делаю, что запекаю и замораживаю, запекаю и замораживаю, иногда отвлекаясь на работу за кассой.

Иногда к нам заглядывает даже Дикси, и я даю ей свою корпоративную скидочную карту с разрешения моего босса. Ей даже не приходится напоминать свой заказ: маффин с бананом и маком или, если она не в настроении, пончик с двойным шоколадом. Недавно она осветлила волосы и коротко подстриглась, а в прошлый раз я заметила на ее запястье новую татуировку – крошечную русалку с изогнутым хвостом, точно такую же, как у мамы. Интересно, что думает об этом мама? Не думаю, что спрашивать об этом Дикси – хорошая идея, а с мамой мы не обсуждаем ничего, кроме бытовых проблем, с которыми я сталкиваюсь в своей новой, самостоятельной жизни. Разговоры с отцом даются мне намного легче, чем с ней. В тот раз по телефону, когда я просила его исправиться ради сестры, я поняла, что окончательно освободилась от его влияния и, в принципе, мне не так уж и важно, увижу его когда-нибудь или нет. Со мной в любом случае все будет в порядке. С мамой же все всегда было иначе, просто потому, что иногда она действительно была хорошей матерью. В те годы, когда Роксана была ее лучшим другом, все действительно было не так уж плохо. Я с улыбкой вспоминаю тот поход и те замороженные хот-доги. С теплом вспоминаю, как мы танцевали в гостиной, держась за руки. Именно из-за этих добрых, хороший воспоминаний я так и не смогла понять, как же отношусь к маме. Я точно знаю, что не жду ничего от моего отца, но все еще не могу сказать такого о ней. Алисия говорит, что общаться с такими людьми, как моя мать, все равно что пытаться откопать в куче грязи крохотный золотой самородок.

Я продолжала курить и после того, как запас «Асьенды» подошел к концу, что здорово меня удивило. Я сама не заметила, как подсела. Миссис Мерфи не позволяла мне курить в ее доме, но я выделяла на это пару минут на пути к ее библиотеке, а покинув ее, получила возможность курить, когда и где захочу. Но тем не менее я никогда не выкуривала больше одной сигареты в день. Я всегда держала в кармане пару сигарет – одну на сегодня, одну на завтра. Но сейчас я решила отказаться и от этого, осознав, что курила «Асьенду» только потому, что они были единственной ниточкой, связывающей меня с отцом. Когда эта связь окончательно порвалась, курение утратило для меня былое очарование.

Теперь я понимаю, что сигареты не дарили мне ничего, кроме иллюзий, мерзкого запаха изо рта и угрозы рака легких.

Помнится, моему менеджеру, Раулю, потребовалась целая вечность на то, чтобы запомнить, как правильно произносить мое имя – не Джим, а Джем. Когда я только-только устроилась, долго не реагировала на его оклики. После того как немного освоилась, я набралась смелости и объяснила ему его глупую ошибку.

– Джем. Не «и», а «е». Джем.

– Я и так это знаю. Я же так и говорю: Джим, – только и ответил Рауль.

Как оказалось, именно так мое имя произносили очень многие, и со временем я просто смирилась с этим и перестала их поправлять. Мои чувства к собственному имени со временем здорово изменились. Честно говоря, я даже думала о том, чтобы сменить его, особенно когда вспомнила, как это сделали мои родители, как это сделала Кип. Мне хотелось чего-то легкого, почти анонимного, как Мэри. Мэри Смит. Меня остановила только миссис Мерфи:

– Нет, детка, не делай этого ни в коем случае! У тебя же такое красивое имя. Оно необычное, и в нем есть смысл.

– Но мне кажется, что оно совсем мне не подходит, – ответила я ей.

Я всегда чувствовала себя слишком прямолинейной и жесткой для такого изящного слова. Наверное, родители представляли меня совсем другой, когда решили назвать именно так.

– Подумай об этом чуть позже, – посоветовала мне миссис Мерфи.

Раулю слегка за сорок. Это крупный, тучный мужчина, его одежда неизменно покрыта круглыми пятнами пота. Я слегка побаивалась его в первый рабочий день. Меня пугал его громкий, звучный голос, да и улыбался он крайне редко. Но, присмотревшись к тому, как над ним посмеиваются коллеги, изображая его манеру разговаривать, я успокоилась. На самом деле волноваться было действительно не о чем. Постепенно я поняла, что Рауль – один из самых добрых людей, каких мне только доводилось встречать, наравне с мистером Бергстромом.