Александр Кулешов - Белый ветер

— А ты?

— Да мне тут надо одно дело… — он замолчал.

— И мне тут надо одно дело, — Наташа улыбалась. Левашов подождал, но, убедившись, что Наташа не торопится, вздохнул и стал переодеваться в парадную форму. Наташа некоторое время с удивлением наблюдала за ним, потом спросила: — У вас торжественное событие или ты намерен пригласить меня в театр?

Левашов, что-то пробормотав в ответ, убежал.

А вечером с шампанским в руках, нарядный и сияющий, он торжественно вошел в комнату. Грудь его украшала медаль. На ней был изображен боец-пожарный с ребенком на руках.

— «За отвагу на пожаре», — прочла Наташа. — Поздравляю с первой правительственной наградой! — с шутливой торжественностью сказала она и, взяв мужа за плечи, поцеловала в губы.

— Вот, — радостно сообщил Левашов, — сегодня вручили. Не хотел тебе раньше говорить, сюрприз думал сделать.

— Сюрприз состоялся, — уже серьезно подтвердила Наташа и стала накрывать на стол.

— Ты сказала «с первой». Думаешь, будут другие? — неожиданно спросил он.

— Непременно, и не одна.

Наташа говорила уверенно, словно ей это было известно из надежных источников.

— Почему ты так считаешь? — он смотрел на нее, улыбаясь.

— Видишь ли… — Она перестала накрывать на стол и устремила на него внимательный взгляд — в свете лампы особенно заметна была разница в цвете ее глаз. — Ты хороший офицер… Пожалуй, даже отличный, — добавила она, подумав. — И чем дольше ты будешь служить, тем будешь авторитетнее. Таких, как ты, ценят и награждают. По справедливости… А теперь за стол! — скомандовала она. — Будем отмечать твою первую награду.

На следующий день капитан Кузнецов еще раз поздравил своего замполита: в центральной военной газете был напечатан очерк о воинах, отличившихся при ликвидации торфяных пожаров. Он назывался «В огне, как в бою» и был почти целиком посвящен Левашову. Особенно ярко описал Цуриков эпизод, когда заместитель командира роты по политчасти вел своих солдат по водной канаве через охваченные сплошным огнем поля. Очерк заканчивался такими строчками:

«Он провел людей через торфяной пожар. Но если б речь шла о зараженной радиацией местности, о простреливаемом артиллерией противника пространстве, о минном поле, можно не сомневаться: он сделал бы то же самое. Когда-то, в 1941-м, боевые командиры так же вот выводили своих бойцов из окружения. Через все препятствия. Можно не сомневаться: окажись на их месте гвардии лейтенант Левашов — он был бы на высоте».

Газета поместила также фотографию Левашова. Выглядел он на снимке суровым и мужественным.

Он с некоторым опасением показал газету Наташе — от нее никогда не знаешь, чего ждать… И не ошибся. Внимательно рассмотрев фотографию, жена сказала:

— Есть неточность. На таком фото у тебя по меньшей мере должны были быть генеральские погоны.

— Лучше прочти, что написано, — недовольно заметил Левашов.

Вместе с ней он еще раз пробежал глазами очерк.

Цуриков писал не только о пожарах. Кое-что рассказывал он и о повседневной деятельности заместителя командира роты. Старался проследить, как партийная работа, общение с людьми, наконец, стремление к постоянному совершенствованию своих знаний помогли Левашову в приобретении командирских качеств, концентрированно проявившихся в драматическую минуту. В качестве иллюстрации своей мысли Цуриков приводил помощь Левашова в проведении семинарских занятий, которую тот оказывал другим офицерам роты. А между тем в свое время за пробел в этом деле Левашову как раз и попало от заместителя командира батальона по политчасти майора Субботина.

Левашов улыбнулся про себя, вспоминая эту поучительную историю. Произошла она на третий месяц его пребывания в роте. Майор Субботин пригласил Левашова к себе. Беседа проходила, как пишется в официальных коммюнике, «в теплой, дружественной обстановке». И вдруг в конце, словно невзначай, майор спросил:

— Как идет подготовка к политзанятиям?

— Готовлюсь, занимаюсь, конспектирую, до полуночи засиживаюсь, — улыбаясь, ответил Левашов.

Тон беседы был непринужденным, и он не заметил еле уловимой нотки строгости, прозвучавшей в вопросе майора Субботина.

— Нет, — нахмурился тот. — Я имею в виду не вашу личную подготовку, а состояние дел во всей роте.

Левашов удивленно вскинул глаза на майора.

— Так все же офицеры были у вас на семинаре!

— И как? — задал Субботин неожиданный вопрос.

— В каком смысле? — не понял Левашов.

— Ну, в какой степени они усвоили материал семинарских занятий? — В голосе Субботина сквозило легкое раздражение. — Как готовятся офицеры к занятиям во взводах? Например, лейтенант Гоцелидзе. Хорошо ли он провел занятие по последней теме?

Левашов молчал. Молчал потому, что занятие это Гоцелидзе провел бестолково. Левашов сам на нем присутствовал и уже имел по сему поводу с Арчилом неофициальный, но нелицеприятный разговор. Молчал потому, наконец, что не хотел выносить сор из избы, считая, что разберется сам.

Но и врать начальству Левашов не умел.

— Неважно прошли занятия, — нехотя ответил он.

— В чем причина? — настаивал майор Субботин, теперь он уже спрашивал требовательно и резко, «дружественная атмосфера» улетучилась. — Говорил плохо? Тему не изучил? Плана не составил? В чем причина его неудачи?

— Да нет, — мямлил Левашов. — Говорил он неплохо и тему знал. Но примеры подобрал отвлеченные, с жизнью подразделения их не увязал…

— И что вы сделали?

— Объяснился с ним потом (после памятного случая с Томиным Левашов уже остерегался делать замечания офицерам в присутствии подчиненных), подсказал, что к чему, объяснил методику, предупредил, что снова приду проверю…

— А план?

— Что план?..

— План занятий у него был толково разработан?

— Элементарный был план, — пожал плечами Левашов.

— Почему же? — У майора Субботина была неприятная манера своими вопросами ставить людей в тупик.

— Не знаю… — Левашов действительно не знал, что отвечать.

— Так я рам сам скажу — почему. — Майор заговорил резко, буравя собеседника холодным взглядом немигающих глаз: — Потому, что вы ему не помогли! Ах, у него примеры не те! Так подсказали бы нужные! Почему это выяснилось после занятий, а не до? Отчего вы не проверили его план и конспект предварительно? Вы, товарищ Левашов, отвечаете не только за то, как проводите занятия сами, но и за то, как это делают все офицеры роты. Что вы на меня так смотрите? Вы кто, заместитель по политчасти или инспектор из политотдела? Пришел, видите ли, сторонний наблюдатель, посидел на занятиях, засек ошибки и соизволил указать на них командиру взвода. А что ошибки эти произошли по вашему недогляду, вам, разумеется, и в голову не пришло? Нет, уж будьте любезны с каждым из руководителей занятий предварительно посидеть и проверить его готовность, помочь, если надо, подправить план, поломать голову над примерами, коль они неудачны…