Томас О'Крихинь - Островитянин

Мне пришлось еще раз сходить с ведром за водой, а другие мужчины, покуда готовился завтрак, рассказывали друг другу истории. Хозяин дома был на ногах уже довольно давно. Он едва только поздоровался с нами, как сразу ушел пасти коров и пока что не возвращался.

Подали еду, и мы принялись есть. Желтый кукурузный хлеб был немного жестковат, но у всех нас было достаточно зубов, чтоб его прожевать. Ни чая, ни сахара не было: в те времена о таких вещах и слыхом не слыхивали. Но когда все наелись досыта, кто-то зажег трубку, кто-то принялся насвистывать, кто-то напевать в ритм — и уж точно ни у кого не было ни малейшего желания покидать это уютное место.

— Давайте выходите уже, черти полосатые, — сказал Диармад.

Они выбежали так, будто он спустил на них свору собак. Все разбились в том же порядке, как и за день до этого, — на пары и тройки. Я решил пойти вместе с молодежью, как и вчера. Прежде чем я выбрался из дома, вернулся хозяин. Он присматривал за своей скотиной и обошел весь остров. Поймал шесть штук кроликов и, сопровождаемый собаками, нес их домой.

— Черт, — сказал Михял, самый старший из его сыновей. — Оставь этих кроликов Томасу!

Он имел в виду меня.

— Диармад вчера жаловался, что это из-за нас он поймал так мало кроликов. Говорит, что мы весь день друг с другом проплясали, — сказал парнишка.

— О, — ответил хозяин, — ну раз такое дело, будут вам кролики. По крайней мере пусть эти вот послужат вам добрым заделом. Кто знает, может, вы и сами столько же поймаете.

Затем он повернулся к своим детям и спросил:

— И что это заставило Томаса пойти на охоту, если он приехал к вам в гости?

Ему подали тарелку ягнятины, крольчатину, кружку молока — в общем, все, что у нас было, и он принялся радостно жевать. Думаю, не будет преувеличением сказать, что во всем Мунстере не было другого такого компанейского, щедрого, веселого и гостеприимного человека, как Морис О’Дали-старший. Я собрался было выходить, как он сказал:

— Погодите немного, пока я перекушу. Тогда я пойду с вами и добуду вам еще полдюжины кроликов. У меня есть маленькая собачка, чтобы выгонять их из норы.

Мы скоро подались вон из дома, и для меня, что ни говори, это случилось вовремя: я знал, что мой бродяга дядя будет мне не слишком благодарен, если я начну отлынивать от охоты второй день подряд. Морис дал нам собаку побольше, а маленькую придержал для себя. Он сказал нам направляться в одну сторону, а сам он пойдет в другую.

— Тогда я выйду вот здесь, и мы встретимся вон на той лужайке, — сказал он, вытягивая руку в нужном направлении.

У нас дело было так: я, двое мальчишек и две пухленьких миловидных девушки шли вместе; у меня с собой была лопата. Вскоре нас догнал человек, и когда он с нами поравнялся, мы поняли, что это не кто иной, как Керри, который будто наполовину уже лишился рассудка.

— Тебя, наверно, какое-то важное дело сюда привело, — вежливо сказал я ему.

— Привело, — ответил он. — Хорек. Мы его еще с утра запустили в первую нору, и у нас до сих пор ни одного кролика.

— И что ж ты теперь собираешься делать? — спросил я ему.

— Пойти посмотреть, есть ли у Дали железный лом. Позвать его самого сюда, чтоб мы могли расковырять нору, — сказал Керри.

— Но Дали уже нет дома, — сказал я, — так что и не знаю, есть там у него какой-нибудь лом или нет.

— Есть там лом, — сказал один из ребят и быстро пошел за ним домой.

— Матерь Божья! — сказал рассудительный мальчик. — По крайней мере сегодня вечером Диармад не будет нагонять такой ветер насчет охоты, как вчера.

— Он сам сегодня ни одного не поймает, — сказал я ему.

К тому времени как мы с ребятами вышли на условленное место и встретились с О’Дали, у нас была дюжина кроликов, а у него полдюжины. Мы опутали их всех одной веревкой и получилась солидная связка. Пока мы этим занимались, из дома подоспел Керри. На плече у него был лом, и он сразу направился к норе, где остался хорек.

— Лучше бы тебе пойти со мной. Пожалуй, у тебя скорее получится его вынуть, ты больше понимаешь в таких делах, — сказал Керри.

— Ну, я схожу, — ответил хозяин.

И оба ушли.

Как только Керри скрылся из виду, я позвал девушек, которые были от меня на некотором расстоянии и играли друг с другом, и они быстро подбежали ко мне. Девушки схватили связку, взвалили ее мне на спину, и мы все вместе пошли к дому. Хозяйка поздоровалась со мной, сказала, что я правильно поступил, вернувшись пораньше, и что я сегодня сделал вполне достаточно для одного, тем более что у тех двоих застрял хорек.

Я добавил к общей связке полдюжины кроликов, которых мне утром дал хозяин, и груз получился впечатляющий. Подвесил связку и принялся танцевать с одной из толстушек. Мы двое танцевали одиночный рил, а хозяйка подпевала нам. Не знаю, танцевал ли с тех пор кто-нибудь лучше, чем люди в этом доме. Не думаю, чтобы другие так умели — и вряд ли когда-нибудь сумеют. Вот это и был дух юности на Бласкете в то время, друзья, а сейчас такого уже нет.

После этого мы вышли на улицу: я, двое ребят и пять девушек отправились на берег к причалу. Это было самое радостное место из всех, где только мог оказаться человек. Место, где все, кто прибывал на остров, собирались, чтобы перекусить. Вскоре одна из девушек отметила, что это отличное место, чтобы станцевать рил на четверых. Немного погодя рассудительный мальчик сказал:

— Давайте так и сделаем.

И попросил свою сестру Шивон подпеть нам мелодию. Хорошего про Шивон можно сказать то, что ее не надо было просить дважды, и еще, конечно, хорошо было то, что вряд ли кто-то пел прекраснее, чем она.

Мы вчетвером принялись танцевать, и отлично исполнили танец на маленьком клочке земли, который называли Плечо желтой пяди. Потом еще один молодой парень встал и начал другой танец. Следом поднялся его брат, который стал танцевать вместе с ним, и они тоже выдали превосходный танец. После этого все начали петь песни — до тех пор пока день не подошел к концу и мы не собрались обратно. Я думал, что охотники к этому времени уже давно будут дома, но ошибался, потому что не было не только их самих, но и никаких вестей о них. Хозяйка сказала, что она только-только послала к ним двух мальчишек с едой.

Когда мы закончили танцевать, еда была уже готова, и мы налопались досыта. На столе была откормленная жирная курица — и, честно сказать, таких я с тех пор больше не видел.

— Ну вот, ешьте сколько влезет, — сказала хозяйка, — пока не придут остальные.

И подала танцорам курицу на тарелке.

— Но четверть я оставлю для себя, потому что я пела для вас изо всех сил, — добавила она.

Вот такая она была веселая и сердечная женщина.

Когда все наелись до отвала, я спросил ребят, знакома ли им та крольчатня, где застрял хорек.