Григорий Луч - И мы солдаты...

— Привет тебе, сам знаешь от кого.

Засмеялась, увидев, как он покраснел, и выбежала из комнаты.

А он стоял и глупо улыбался. Потому что «сам знаешь от кого» была Санюк.

С начала каникул она уехала в соседний район, к тетке. Наверное, прислала оттуда письмо подружкам с приветом ему… Ванюк вздохнул: нелепо все получается. Он уедет не повидавшись с ней. А может, это и хорошо? Ведь жизнь складывается так, что он, наверное, не вернется в Ойкасы…

Об этом ему сказал сегодня утром отец. Сказал, что жить на два дома трудно и, видимо, ему придется оставить работу главного агронома колхоза и уехать в Чебоксары, на старое место. Мол, надо жить нормально, как все люди. При этом голос у отца был веселый, а глаза грустные.

— Ты неправду говоришь, — ответил Ванюк. — Нормально, как все люди, ты не любишь, ты только по-своему можешь жить.

— Собирайся и не спорь, — сердито сказал отец и уехал в поле.

Ванюк, конечно, догадывался, что заставило отца принять такое решение. Помните, весной, на ярмарке, ребята встретили Героя Социалистического Труда председателя колхоза «Спутник» Михайлова? И Ванюк тогда о чем-то один на один разговаривал с Героем. Он надеялся, что… Но Михайлов, наверное, забыл тот разговор или не смог выполнить его просьбу. И вот из-за того, что он не смог помочь отцу, у того появилось желание бросить все и уехать…

Эти невеселые размышления были прерваны каким-то странным звуком. Ванюку сначала почудилось, что кошка скребется в окно. Он отодвинул занавеску и, к своему удивлению, увидел Вестра. Вот еще новости, этому-то что надо? Никогда прежде Вестр не только не приходил к нему, но вообще с ним не заговаривал первый. А после той истории, когда класс взял его на поруки, Вестр еще больше замкнулся в себе. И вот он стоит сейчас за окном, худенький и какой-то несчастный.

— Тебе чего? — нарочито грубовато, чтобы скрыть кольнувшую его жалость, спросил Ванюк. — Заходи!

Вестр вошел в комнату и молча стал смотреть на его чемодан.

— Уезжаешь? — спросил он наконец.

— Сам видишь.

— А вернешься?

— Не знаю. Не от меня зависит.

— Я вот зачем, — сказал Вестр, — помнишь, у вас тушканчик пропал?

— Ну?

— Так это я его украл.

— Удивил. Я давно уже понял, что ты. Ну, и что с ним?

— С тушканчиком? Отец убил, а шкурку продал на базаре. А еще я шарикоподшипник стащил в гараже. Это уже после того, как вы меня на поруки взяли.

— Герой. Решил, значит, с повинной прийти?

— Ничего я не решил. Просто узнал, что ты уезжаешь, и…

— Ну, а как дальше жить думаешь?

— Не знаю.

Вестр вдруг закрыл руками лицо и затрясся от беззвучных рыданий.

— Не могу больше, не могу, — повторял он.

— Что не можешь? — растерялся Ванюк.

— С ним не могу… Замучил он нас всех: мать, сестру, меня. Только деньги любит. Ради них на все готов. И еще жалобы пишет… эти, анонимки которые…

— На кого?

— На всех. На председателя, на твоего отца, даже на тебя в «Пионерку» послал. Что ты вроде бы аморально себя ведешь. Он раз видел, как вы с Санюк под ручку через поле шли.

— Не под ручку, — покраснел Ванюк, — а за руки…

— А он написал «под ручку». Он на тебя здорово разозлился, когда ты меня с поросенком поймал…

— Ну, и папаша у тебя! — рассмеялся Ванюк. — Брось, не расстраивайся. Вырастешь — уедешь от него. Ты кем хочешь стать?

— Он хочет, чтобы физиком. Физики, говорит, много получают. А я назло ему хочу — милиционером. Милиционеры, не знаешь, сколько получают?

— Не знаю. Но, наверное, меньше, чем физики. Зато у них форма.

— Вот-вот. А он формы знаешь как боится. — Вестр мстительно улыбнулся.

— А вот и мы! — Палля и Гриша весело вбежали в комнату. — Собираешься?

— Собираюсь.

— А этот чего здесь? — Палля презрительно указал на Вестра. — Смотри, как бы он лукошко не спер! А папочка на рынок отвезет.

— Я пойду, — тихо сказал Вестр.

— Нет, подожди! — загородил ему дорогу Ванюк. — Ты мой гость. И прошу моих гостей не оскорблять, — сурово обернулся он к Палле.

— Вот ты как… — отпрянул тот. — А мы проводить тебя пришли.

— И список написали, — добавил Гриша.

— Какой список?

— На детали для нашего ателье. Привези, что можешь.

— Ладно, пришлю в случае чего, — сказал Ванюк, беря список.

— А ты разве не вернешься? — вместе с недоумением спросили Палля и Гриша.

Но тут ввалилась новая группа непрошеных гостей во главе с Колей Рыбаковым, и вопрос повис в воздухе. Коля притащил с собой ведерко с водой, в которой плавал здоровый жирный карась.

— Это тебе. В порядке исключения, — застенчиво сказал он.

— Как же я его повезу? Он может умереть в дороге.

— Не умрет. Только воду почаще меняй.

Потом явились девчонки и принесли с собой большую охапку полевых цветов. Постепенно в маленькую комнатку набился почти весь класс. Ребята сидели друг у друга на коленях в три, а то и в четыре этажа. Но было весело, и особенно смешил всех Лариван. Он пришел одним из последних, пахнущий бензином, с перепачканными мазутом лицом и руками. Чинно поздоровался, вытащил из кармана потрепанных джинсов горбушку хлеба и с аппетитом начал ее есть. Глядя на эту картину, его товарищи вспомнили другую, как тот же Лариван топчет ногой точно такую же горбушку, за что и получил соответствующее прозвище. Видимо, поняв, о чем думают ребята, Лариван усмехнулся:

— Это я нарочно для вас кино устроил. Чтобы вы оценили ту громадную работу, которую провел со мной товарищ Ванюк.

— А вид тоже для кино? — спросил Ванюк.

— Не-е. Я из гаража прямо. Петру Егорычу помогаю.

Потом Лариван отвел Ванюка в сторону и, лукаво сощурив свои зеленые глаза, сказал:

— Там, между прочим, сюрприз для тебя. Выйди.

Ванюк нехотя, считая, что Лариван его разыгрывает, вышел из комнаты и увидел на крыльце… Санюк! Она была в новом платье, которое очень ей шло, а в руке у нее был небольшой букетик цветов.

— Ты?!

— Я. Здравствуй, — она протянула ему, как взрослая, руку.

— Привет. Чего ж не заходишь? — Он всеми силами старался скрыть свою растерянность.

— Да так… Вот цветы. Только в воду поставь.

— Спасибо, поставлю, — он неловко взял букет. — А… А откуда ты узнала?

— Что ты уезжаешь? Лариван сказал. Он на машине приезжал. А я там на тракторе работаю. Меня дядя учит.

— Молодец… Тебе очень идет это платье. И вообще ты самая красивая девчонка, какую я видел! — вырвалось у него.

Санюк зарделась, а потом засмеялась:

— Смешной ты со своим хохолком. Обещаешь больше его не дергать?

— Обещаю.

— Здравствуйте, ребята!

Ребята обернулись и замерли от удивления: к ним шли улыбающиеся Марьиванна и… Михайлов! При всех орденах и со Звездой Героя.

— Ну, привет, старый знакомый, — пожал он руку Ванюку. — Слыхал, уезжаешь?