Григорий Луч - И мы солдаты...

— Да. К маме.

— Совсем?

Ванюк молчал. Говорить правду при Санюк ему страшно не хотелось, но и врать Михайлову он не мог.

— Так совсем? — повторил тот.

— Отец, — выдавил наконец из себя Ванюк.

— Так… Значит, Иван Петрович решил уехать? — усмехнулся Михайлов. — Ясно. Ну, конечно, там у него будет более спокойная работа.

— А отец не потому, — обиделся Ванюк. — Он, наоборот, хочет новые сорта выращивать, а ему не дают. Я же вам говорил тогда, на ярмарке.

— Помню, — сказал Михайлов. — А я обещал тебе помочь. Сейчас сюда придут твой отец и Василий Прокопьевич, ваш председатель, и мы увидим, помог или нет. А пока веди нас в дом.

Когда все вошли в комнату, раздалось дружное «ура». Причем даже трудно сказать, кому больше обрадовались ребята: Герою, который запросто пришел к ним, или любимой учительнице, по которой все соскучились. Позже кое-кто задумался: а почему они вдруг оказались вместе, Герой и учительница? И нет ли тут какой-нибудь интересной тайны?

— Помнишь, — зашептал Гриша на ухо Палле, — тогда… на ярмарке… Он спросил: замужем ли Марьиванна?

— Ага, а ты еще сказал, что он сам холостой… Вот так история!

Этот разговор подслушала Маюк и немедленно пустила по девчоночьим каналам следующую новость:

— Михайлов приехал сватать нашу Марьиванну. Что делать?

Но самый главный номер отмочил Петюк. Когда до него дошло, о чем шепчутся товарищи, он подошел к учительнице и громко спросил:

— Марьиванна, а вы теперь где будете учить: у нас иль, стал быть, у них, в «Спутнике»?

Ребята так и ахнули, а учительница растерялась и покраснела. Не растерялся только Михайлов.

— В «Спутнике», — сказал он, — конечно, с радостью примут такого педагога, но это зависит от желания Марьиванны. Стал быть, понял?

— Понял, — ответил Петюк, хотя по лицу его было видно, что он ничего не понял.

Пришли Василий Прокопьевич и Иван Петрович. Ванюк с надеждой смотрел на отца, стараясь по его лицу угадать, чем окончился их разговор с председателем. Иван Петрович выглядел озабоченным и усталым.

— Ты готов? — спросил он сына. — Пора на станцию. Машина уже ждет.

— А ты?

— Не могу же я бросить колхоз в такое время.

«Значит, и Михайлов не помог», — с горечью подумал Ванюк.

В этот момент председатель расправил усы и обратился к присутствующим с речью:

— Ну что же, карапузы… то есть, я хочу сказать, пионеры-школьники. Давно я слежу за вашим классом и веду учет вашей, так сказать, деятельности. Не все, конечно, у вас еще получается, но желание быть полезными своей деревне, колхозу, стране у вас есть. Дай бог иным взрослым такое желание. И конечно, тут немалую роль сыграла ваша учительница, а также вот этот карапуз, то есть, я хочу сказать, вот этот молодой человек, которого мы сегодня провожаем. Он хоть и телом не богатырь, но бьется у него в груди настоящее пионерское сердце. И вот правление, учитывая его заслуги перед колхозом, награждает Ванюка Иванова Почетной грамотой…

Все дружно зааплодировали. Председатель подошел к Ванюку, но тот, несмотря на обещание, данное Санюк, дернул себя за хохолок и хмуро сказал:

— Не нужна мне ваша грамота, если вы не хотите дать опытное поле под «Кавказ».

— Видали, какой характер? — усмехнулся в усы председатель. — Ну, хорошо, я эту новость напоследок берег: даем опытное поле. Это уже решено. Иван Петрович, подтверди сыну.

Ванюк взглянул на отца: глаза отца улыбались.

— Теперь ты вернешься? — спросила его Санюк.

— Я обязательно вернусь! — ответил он.

Когда выезжали из города, ярко светило солнце. Потом погода испортилась: поднялся ветер, небо заволокло черными тучами, пошел крупный дождь.

Человек, дремавший рядом с шофером, поднял голову, протянул из окна кабины руку, собрал в ладонь дождевые капли и отер лицо.

Шофер видел это краем глаза, хотя внимательно глядел на дорогу. Торопился выбраться на асфальт, пока не развезло.

Когда проезжали мимо старого раскидистого вяза, пассажир сказал:

— Оставьте, пожалуйста, меня здесь.

Он вылез из машины и сунул шоферу мятый рубль, улыбнулся:

— Спасибо, добрый человек, — и, перехватив поудобнее чемодан, зашагал по обочине дороги.

Шофер хмыкнул вслед странному пассажиру, сунул в карман рубль и, развернув машину, покатил обратно.

А человек с чемоданом поднял воротник плаща и неторопливо повернул на дорогу, которая вела в деревню Анаткасы.

В дверь постучали. Старушка у печки прислушалась. Стук повторился. Покашливая, она зашаркала к двери.

— Кто там?

— Незнакомый я вам, но вы, пожалуйста, не пугайтесь, — ответил мужской голос. — Впустите меня. Я насквозь мокрый…

Помедлив, старушка открыла дверь, недоверчиво оглядела незваного гостя.

— В командировку? Из правления прислали? Я же сказала, что не буду нынче пускать на квартиру. Подумать только — опять ко мне. Стара я стала, трудно мне ухаживать за другими, самой школьники помогают. Ну, да ладно уж, проходите, куда ж вам в ночь-то. Жалею я приезжих. Только обессилела вот. Там, на стене, вешалка, раздевайтесь. У меня как раз суп варится. Поужинаем вместе, коль не побрезгуете…

Приезжий поставил чемодан и, пристально посмотрев на старушку, улыбнулся:

— Так вот вы какая… Марфа Игнатьевна.

— Ой!.. Откуда ж вы меня знаете? — удивилась старушка и начала вглядываться в незнакомца. — Что-то не признаю… Кто ты? Откуда? Муж с сыном на войне сложили головы. Кому я нужна, старая, одинокая? Ох-хо-хой, хорошо, хоть пионеры навещают…

Но приезжий улыбался и молчал. Потом подошел к фотокарточке на стене.

— Наверно, Алексей Петрович в детстве? А?

— Он, — изумленно охнула старуха.

— Экий здоровенький был!

— Откуда вы знаете моего Лексея?

— Вместе воевали. Он был нашим командиром.

У старушки и руки опустились.

— Вы были вместе с Лексеем?! — едва слышно проговорила она. — Проходите, проходите. Раздевайтесь! Снимайте все мокрое, повесьте вот сюда, поближе к печке… Из какой же вы деревни? Чей будете? Я сейчас быстренько соберу на стол…

— Не беспокойтесь, Марфа Игнатьевна. Сыт я.

— Нет, нет. Что вы! Говорят, поле перешел — к еде потянуло. Такой вы для меня гость, такой гость!.. С тех пор как получила похоронную, ничего не слышала о сыне. Разыскивала, да без толку все… — Старушка суетилась, хватая то миску, то черпак.

— Успокойтесь, Марфа Игнатьевна. Посидите, отдохните. Я все по порядку расскажу. А за стол еще успеем…

— Ладно, ладно, сынок. Слушаю тебя… Все-таки приготовлю, что бог послал. Не запасливая я. И магазин, поди, закрыли…