Григорий Луч - И мы солдаты...

Калитка была открыта. К ногам бросился Камбур, запрыгал, завизжал, но Вася даже не оглянулся.

Он удивился, что дверь в избу на замке. Значит, мать еще не пришла с работы. Вспомнил: Лаврентий Васильевич собирался в гости в соседнюю деревню. Зимой у трактористов работы мало, и отчим редко бывал дома: то в городе, то в соседних деревнях. Целыми днями пропадает.

Вася кинулся обратно на улицу. Теперь он знал, куда идти. Вася взбежал по ступенькам крыльца углового дома и забарабанил в дверь кулаком.

— Нина Ивановна!.. — крикнул Вася. — Нина Ивановна!.. Письмо получил…

— Откуда? Что за письмо? — Вожатая открыла дверь, пропустила Васю.

— Вот смотрите!

Вожатая внимательно прочитала письмо. И, видимо, не поверила своим глазам: проверила штемпель на конверте, перечитала еще раз.

Сказала взволнованно:

— Пойдем к Марине Петровне. Подожди, я только пальто накину.

Учительницы дома не оказалось: пошла в сельсовет. Вожатая с Васей побежали в сельсовет.

— Вот так та-ак!.. Просто не верится даже. Удивительно! — проговорил председатель сельсовета, прочитав письмо. — Вот что, по-моему, с выводами надо подождать. Написано все-таки почти ребенком. И только по рассказам отца. Жизнь — сложная штука. Бывает — ошибаются люди, но многие потом исправляются. Давайте сделаем так: письмо отдадим участковому милиционеру. Он должен быть в курсе дела. А как ты додумался написать письмо на родину Лаврентия Васильевича, Вася?

— Что письмо, я хочу туда сам съездить, — буркнул Вася. — Я его выведу на чистую воду!

Председатель улыбнулся:

— Не надо никуда ездить, все сами выясним, а рассказывать об этом пока не стоит. Как ты сам-то думаешь?

— Все равно узнаю всю правду и выясню, кто деньги берет, про которые Петрусь рассказывал.

Петрусь с матерью медленно шагали по узенькой тропинке. Тропинка змеей извивалась вдоль поля, покрытого рыхлым снегом. Было тепло, уже пахло весной.

Петрусь подбросил вверх шапку. И тут же кинулся ловить ее. Поймал и громко засмеялся.

— Простудишься. Не снимай шапку, — ласково сказала мать.

Вот смешная! Разве можно простудиться в такой теплый солнечный день? Но шапку все же надел. Правда, на самую макушку.

— Куда это вы? — послышалось со стороны большой дороги.

Мать и сын испуганно остановились. Кто бы это мог быть?

Да это Вася на лыжах. Еле ползет по сырому снегу. Вот он остановился и воткнул палки в снег.

— В лес! За хворостом! — закричал Петрусь, махнув рукой в сторону леса. — А ты куда ходил? В соседнюю деревню, да?

— Да! Сказали, что там в магазине тетради есть! — крикнул Вася, подмигнув товарищу.

Оба, не сговариваясь, не хотели посвящать друг друга в свои дела. Вася сразу понял, что Петрусь с матерью идут в лес вовсе не за хворостом. А Петрусь хорошо знает, что тетрадей у Васи достаточно, только непонятно: зачем тот по воскресеньям ходит в соседнюю деревню?

Вася помахал варежкой и скатился в овраг, а Петрусь с матерью пошли своей дорогой.

В лесу — благодать. Ветер шелестит верхушками деревьев, а внизу покой и тишина. Только снежные шапки то и дело падают с елок на тропинку. Петрусь старательно растаптывал их своими чесанками, прокладывая матери дорожку.

Вот и заветная береза. Настроение почему-то сразу испортилось. Нехотя сложил мальчик вслед за матерью пальцы щепоткой и начал креститься. Это-то он умел делать хорошо — бабушка научила.

Мать молилась долго. Потом бросила в щель металлический рубль и повернулась к сыну:

— Ну, пошли. По дороге соберем хворост…

— Ты иди. Я догоню, — тихо ответил Петрусь, не отрывая глаз от березы.

Мать пошла по тропинке и скрылась в ельнике. Тогда Петрусь подошел к дереву, встал на пенек и подтянулся. Забрал деньги из дупла и положил в карман. Сбор на этот раз оказался богатый: среди бумажных денег мелькнули даже зеленые трешницы.

— Ну, где ты там?!

Петрусь испуганно шарахнулся от березки. Да это же мама! Он облегченно вздохнул и побежал к ельнику.

Из оврага, тяжело дыша, вылез Вася.

На спуске он подвернул ногу и кубарем покатился вниз, в кусты — тонкая корочка льда и промерзшие ветки больно ободрали лицо и руки. Вася не помнил, сколько времени просидел он на дне оврага. Наконец, с трудом опираясь на палки, он стал медленно подниматься по пологому склону. Вот и «святая» береза показалась, а рядом с ней… Петрусь!

— Так вот, оказывается, кто достает деньги из дупла! — не поверил своим глазам Вася. Вот тебе и лучший друг! А он-то хотел перевоспитать его, и даже казалось ему, что Петрусь начинает о многом задумываться, уходит из-под влияния бабушки.

Когда Петрусь убежал, Вася подошел к березе. Прислушался, огляделся и сунул руку в дупло. На дне щели кто-то аккуратно прикрепил жестянку. Конечно, для того, чтобы деньги не упали в дупло.

«Чья это работа? — ломал голову Вася. — Петрусь — трус. Он не мог решиться на такое. Хотя… постой! Если он трус, то не брал бы деньги. Не хитрит ли? Не собирает ли, прикидываясь трусом, деньги верующих? «Их может брать только один человек…» Так сказал Петрусь. Неужели он вор?»

Васе захотелось догнать Петруся и крепко отколотить. Он взял в руки лыжи и, хромая, побежал по тропинке догонять обманщика.

…Петрусь с матерью входили в деревню. Для вида они тащили по маленькой вязанке хвороста. Увидев их, Вася остановился. Его осенила новая мысль: «А если Петрусь забирает деньги из дупла по поручению какого-то верующего? Торопиться не надо. Поспешишь, говорят, людей насмешишь. Со старшими надо посоветоваться…»

Вася зашел к вожатой. Но Нины Ивановны не оказалось дома, и он пошел к себе. Мать о чем-то горячо спорила с Лаврентием Васильевичем.

— Детей надо держать в руках. Когда вожжи ослабишь, и лошадь начинает лениться, — говорил Лаврентий.

— Что мне делать? Единственный сын…

Вася разделся и повесил мокрую одежду поближе к печке. Шапку сунул на задвижку.

— Вернулся наконец-то! Где же ты пропадал? У всех дети как дети, — запричитала мать.

Раньше она никогда так не кричала на сына. А в последнее время… Сразу припомнились все обиды. Вася не выдержал:

— Какое вам до меня дело? Вас двое, я один!

— Я дам тебе — один! — Мать толкнула его в спину.

Не от боли — от обиды заплакал Вася, выскочил в сени, крикнул:

— Слушаешь обманщика! Сама вот увидишь!

Выбежал на улицу, завернул за угол дома. Постоял там немного и, вернувшись во двор, забрался под крыльцо к Камбуру.

Там он уселся рядом с другом и долго плакал, уткнувшись в пушистый собачий бок. Камбур, успокаивая хозяина, тихонько повизгивал, старался лизнуть в лицо. На соломе было мягко, тепло… «Как все хорошо было, когда не было в доме этого страшного человека», — думал Вася.