Григорий Луч - И мы солдаты...

— Молодые едут!

Показалась пара лошадей. Ленты на дуге трепещут, вьются на ветру. Петр, стоя на облучке, натянул вожжи и знай посвистывает! На тарантасе молодые — нарядные, счастливые. Еще один тарантас, еще… Битком набиты парнями и девчатами. Чуть сзади — «газик». Звенит, льется над деревней свадебная песня.

Остановились у клуба. Молодые по ковру поднялись на крыльцо. Председатель сельсовета и секретарь комсомольской организации встретили их в дверях.

Клуб сегодня украсили первыми весенними цветами и еловыми ветками. Как хочется побывать там, в зале, попеть, сплясать, послушать тосты, но сегодня ребят в клуб не пускают, однако они не унывают: тесно облепили окна.

Вася повернулся от окна, и его глаза в упор встретились с глазами Лаврентия Васильевича: он медленно шел мимо, но сразу ускорил шаги, искоса посматривая в сторону клуба. Может, и заглянул бы в клуб, да понимает, что там ему делать нечего. Вчера его обсудили всем народом на общем собрании и вынесли решение: выселить из деревни.

«Чего ему тут надо? — подумал Вася. — Ах, да он ведь еще чемодан у нас не забрал. За ним, наверное…»

Вася тут же забыл о Лаврентии, протиснулся поближе к окну, осмотрелся: почти все ребята здесь. Не было только Петруся, Палли и двух-трех девочек. Петрусь не ходит в клуб, греха боится. Ох, уж этот Петрусь!.. Вася не выдержал, выбежал на улицу. Навстречу ему — Палля.

— Вася! Идем быстрей. К вашему дому подъехала милицейская машина. Что-то случилось. Велели позвать председателя сельсовета. Я прибежал за тобой!

…В избе у Васи уже полно народу. Тут же за столом сидел участковый милиционер Сергей Павлович. На табуретке расстроенная Марфа Игнатьевна вытирала платком глаза.

На стуле — открытый чемодан. Поверх одежды Лаврентия Васильевича красовался коровий рог, большой и кривой.

— Знаете, вот у этой гражданки Лаврентий Васильевич украл деньги, — сказал Сергей Павлович председателю.

— Сама отдала, — буркнул Лаврентий Васильевич. — Не тебе, говорит, отдаю, а богу…

— Врет! — взвилась Марфа Игнатьевна. — Я всю жизнь берегла деньги в этом роге. Я ведь не могу ходить в сберкассу — глаза совсем ослабели. А в нашей деревне воров нет! Весь век так жили… Ох, горе на мою голову! Не думала, что божий служитель может говорить такое! — заплакала старуха и вдруг кинулась на Лаврентия Васильевича с кулаками: — Греха не знаешь! Совесть потерял!.. И про Лексея моего ты все врешь! Не мог мой Лексеюшка водить дружбу с таким человеком, не мог!

И тут вперед выступил Вася.

— Марфа Игнатьевна, — сказал он дрожащим голосом, — не хотел вам говорить, расстраивать вас — он у нас все время во сне кричал: «Алексей Петрович! Прости, не хотел я тебя бросать!»

В избе стало очень тихо.

Лаврентий Васильевич сразу сник. Потом покорно поплелся за Сергеем Павловичем в машину.

Открыв дверцу, он с жалкой улыбкой посмотрел на ребят и робко помахал им рукой. Но никто не ответил ему. Только рука Петруся невольно дернулась было вверх, но Вася так взглянул на него, что рука друга решительно опустилась.

Дорогие ребята! Вам довелось побывать в чувашском городе Канаше в краеведческом музее, что неподалеку от железнодорожного вокзала? Помните стенды с экспонатами времен Великой Отечественной войны? А фотографии героев, которые, не щадя своей жизни, сражались с немецко-фашистскими захватчиками?

Вот фотоснимок мальчика с патронташем через плечо. Это сын пограничника из деревни Чагаси Канашского района Чувашской АССР Араслан Шалфеев. В годы войны он был партизаном. Как привела его судьба из чувашской деревни на партизанские тропы? Пожалуйста, не спешите с вопросами. Прочтите эту повесть, и вы узнаете о судьбе своего ровесника.

Отец прибежал домой веселый, счастливый, закричал с порога:

— Радуйтесь, доченьки. Братик у вас появился! А у нас с мамой — сынок!

Девчонки завизжали, запрыгали по комнате, повисли на руках отца.

— Папочка! А какой он? Какие у него волосики, кудрявые, как у тебя?

— А можно я буду его купать? — закричала старшая — Ира.

— А я гулять с ним буду, да? — не отставала младшая — Валюшка.

Отец схватил Иру и подбросил ее вверх.

Как хорошо чувствовать сильные руки отца, видеть совсем близко родные веселые глаза! Если посмотреть в них — увидишь себя, как в зеркале, только совсем маленькую.

— И меня, и меня! — кричит Валюшка, цепляясь за отцову ногу.

В следующую минуту, счастливая, летит она под самый потолок, и сердце замирает от страха.

Потом отец ушел на кухню — пока мама в больнице, он сам готовил обед, и сестренки наконец угомонились.

— А как мама назвала братика? — спросила неожиданно Валюшка.

— Борисом, — выпалила Ира.

Валя возмутилась:

— Ты что, соседского Бориса не знаешь? Такой плохой мальчишка! Помнишь, как он дернул меня за косички?

— Ну, тогда Ванюк!

— Ванюк! — удивилась Валя. — Этот грязнуля, он даже по утрам не умывается! А потом он из рогатки камнями стрелял в скворечник!

Ира задумалась. В самом деле, как же назвать братика! За обедом спросила:

— А какое имя у маминого сыночка?

Отец засмеялся:

— Если говоришь, мамин сыночек, то придется с мамой посоветоваться, — нашелся он. — Пока у него имени нет. Мы сами должны придумать: чтобы хорошее имя было у нашего мальчика!

Вдруг Валя закричала:

— Араслан! Сильнее араслана никого на свете нет. Давайте назовем братика Арасланом!

— Араслан… Нашли тоже имя, — не согласилась старшая.

— Ну что же, — заулыбался отец. — По-чувашски Араслан — лев. Звучит неплохо. Спросим у матери, что она скажет…

— Араслан! Араслан! — обрадовалась Валя.

…Вскоре добрая весть разошлась по всей улице. Все узнали о пополнении в семье Шалфеевых. Многие подивились необычному имени — Араслан. А старики не хотели верить. Потом махнули рукой: «Что возьмешь с детей, что на ум придет, то и говорят», — и успокоились. Раньше-то в чувашских семьях дети часто умирали. Вот новорожденным и давали названия птиц, а у Шалфеевых никто не умирал: обе девочки здоровы.

— Какая же причина назвать малыша Арасланом? — удивлялась соседка, тетка Марфа.

— Непонятно, — качал головой дядя Вася, ее муж. — Прачкан, Чегесь, Курак, Шанкач… Эти имена я слышал, а чтобы дите зверем нарекали… Что-то тут не так — может, девчонки ерунду болтают? Схожу-ка лучше сам к Шалфеевым.

…День за днем, год за годом, вот и Араслан подрос, пошел в школу. Давно уже переехали Шалфеевы из маленькой чувашской деревни в пограничный город Брест.

Отец кончил военное училище и теперь служил на самой границе. Но Араслан не забывал раздольные места, где он родился. Хорошо помнил, как всей деревней провожали отца в училище, помнил, как посадили его, маленького, в тарантас. Рядом с возницей восседал он, тянулся к вожжам, покрикивал на лошадь: