Дмитрий Вишневский - Рассказы о большом мире

В моей голове мгновенно созрел план.

Порывисто, чтобы не сдать назад, корпусом подался к попутчице, отчего она немного испуганно посмотрела на меня, и спросил:

– Девушка, вы не могли бы мне помочь?

Слегка нахмурилась:

– Вы меня напугали.

– Извините, не хотел.

– Смотря в чём, – глаза синие, как крылья бабочки Морфо.

– Я пишу диссертацию на тему соответствия внешнего облика и знака Зодиака, – врал я весьма вдохновенно, – и, смотря на вас, решил, что вы – Водолей. Просто скажите, верно ли это, или я ошибаюсь.

– Ошибаетесь, – улыбнулась.

– А кто? Лев?

Мне повезло снова. Я угадал. То была награда за решительность, не иначе.

– Верно. Лев.

– Тогда последний вопрос, мне всё равно сейчас выходить, – какие цветы предпочитают Львы в данном случае?

– В данном случае? – она засмеялась, – В данном случае Львы несколько банальны. Они предпочитают бордовые розы.

– Спасибо вам большое. Вы мне очень помогли. Хорошего вечера.

– Не за что. И вам.

Я встал, вышел в тамбур. Ехать нужно было ещё одну остановку, но оставаться в вагоне после завершения разговора я не хотел.

Когда прикуривал, заметил, что от волнения у меня дрожат руки.

Выйдя из электрички и подождав, когда она уедет, я посмотрел на часы. Половина пятого.

Без пяти шесть, с букетом длинных бордовых роз, плотные, нераскрывшиеся бутоны которых словно ждали свою красавицу, я шёл по залу станции метро «Охотный ряд», высматривая её в толпе.

Среди размытых серых пятен, яркая, женственная, стояла моя мечта.

Я всегда хотел найти женщину, которая нравилась бы мне полностью. Чтобы нравились даже её недостатки или какие-нибудь дурацкие привычки.

Придирчивый, я чаще всего останавливался на внешности. Здесь же был явный шанс.

И я не собирался его упускать.

– Здравствуйте.

Брови взлетели вверх.

– Бордовые розы. Вам.

Букет был большим. Её возраст я определил, как лет двадцать пять, двадцать шесть, а потому купил двадцать семь роз. Чтобы наверняка.

Обаяние – вовремя подаренная улыбка.

Она приняла цветы.

Стеснительная нежность, трепет, волшебство и предвкушение счастья, называемые романтикой – не в антураже.

А в тайнах и мечтах.

В желании полёта.

В отношении к моменту.

Романтичность – это мышление.

Но мыслить так можно только будучи готовым к любви.

Я успел уйти до прихода её подруги, назначив свидание на следующий день, потом ещё, и ещё, а дальше…

…дальше на берегу моря, рядом с небольшим рестораном, фонарики которого освещали пляж, мы танцевали под музыку Тирсена. Она потрясающе пахла, выглядела и вела себя так, что от нежности я сходил с ума. Она была моей сбывшейся мечтой. Её характер, манера общения, интересы – всё было словно придумано для меня.

Под шум волн, мы любили друг друга в лунном свете на тёплом песке.

Через две станции мне нужно было выходить, а так хотелось узнать, какой у неё голос.

Но я посчитал, что электричка не лучшее место для знакомства, к тому же не хотелось, чтобы пассажиры пялились на меня.

Перед выходом, я ещё раз посмотрел на неё.

Было жаль, что мы не познакомились на каком-нибудь дне рождения.

Что мы вообще не познакомились.

Она была прекрасна. Правда. Была.

Фобос

Фобос

Смотреть фильм с таким обилием рекламы? Нет уж, увольте! На фига я вообще мучился эти полчаса, скачаю его и посмотрю нормально. Долбоящик, блин… Я выключил телевизор и посмотрел на часы. Начало десятого. Почему-то вспомнились Наташкины слова про то, что я, как классический холостяк, по вечерам забираюсь в свою берлогу.

И хотя у меня другое мнение о холостяках вообще и классических в частности, спорить с ней я не стал.

Засунув ноги в тапки, я зашуршал на кухню взять пивка, чтобы потом вернуться и на пару часиков погрузиться в Инет. Завтра помою, сказал я сам себе, заметив в раковине гору грязной посуды. Минусы холостяцкой жизни, знаете ли.

Нащупав в холодильнике пару охотничьих колбасок, я довольно хмыкнул. Захватив две бутылки пива одной рукой и прижав к груди пакет с колбасками другой, я деловито зашагал в спальню, где, на кровати, меня ждал мой ноутбук. Совершенно некстати зазвонил городской телефон. Я метнулся в гостиную, сгрузил пиво с колбасками на стол и взял трубку.

– Серёженька – голос Маринки испуганно дрожал, – ты не мог бы приехать ко мне сейчас?

– Что-то случилось? – нахмурился я.

Маринка всхлипнула.

– Мне страшно, Серёженька… Очень… У меня в квартире какие-то звуки…

– Какие звуки? – Блин, почему женщины сразу не могут выложить суть?!

– Страшные. Странные. Не могу описать… Просто в милицию звонить по такому поводу, сам понимаешь…

– Ща приеду. Не боись, всё путём будет.

– Пожалуйста, – Маринка заплакала, – приезжай скорее. Мне очень страшно.

– Выйди на улицу и жди меня у подъезда, ок? – предложил я, прикидывая, сколько времени у меня уйдёт на дорогу к ней.

– Хорошо, – сказала Маринка и повесила трубку.

Через полторы минуты я уже спускался в лифте. Бензина должно хватить, вся дорога -минут пятнадцать, если без пробок. Не час пик конечно, но в Москве нельзя сказать наверняка, будут пробки или нет. А ехать-то всего ничего, с запада на юго-запад. По Садовому поеду, так быстрее получится, решил я.

Темнело. Проезжая мимо поста ДПС, я возрадовался тому, что не успел выпить пива.

Хаус, звучащий из сабвуферов, настраивал на поход в ночной клуб, а моя «Крошка», как я любовно называл свою немаленькую, в общем-то, Бэху, неслась по московским улицам, словно ветер.

Маринка… Я невольно улыбнулся при мысли о ней.

Миниатюрная, потрясающе красивая шатенка, с огромными, как у котёнка, глазами. Любительница горнолыжного спорта и фанатка Мэтта Дэймона. В свои тридцать четыре года она успела дважды побывать замужем и дважды развестись. Детей у неё не было, как-то не сложилось. Жила она одна в «двушке», которую снимала у какой-то бабки. Как-то раз, после секса, она заявила мне о том, что замуж не выйдет теперь даже за меня. Меня тогда очень повеселило это «даже». Хорошая девчонка, весёлая и очень заботливая. Хрен его знает, почему она долго замужем не задерживалась.

Подъехав к нужному подъезду, Маринки я не обнаружил. Во дворе никого не было, несмотря на то, что обычно около этой высотки по ночам гуляла молодёжь.

Набрав номер квартиры на домофоне, я слушал гудки. «Я, Маринк» – отрывисто бросил я в ответ на снятую трубку. Ответа не последовало.

Но писк раздался и дверь подалась.

Поднявшись на восьмой этаж, я обнаружил чёрную железную дверь, на месте привычной, деревянной, обитой вагонкой. Ремонт что ли сделала, подумал я, и нажал на кнопку звонка.

Дверь открыл пенсионер в семейных трусах и грязной серой майке, явно поддатый.