Дмитрий Вишневский - Рассказы о большом мире

На вид ему было лет шестьдесят-шестьдесят пять.

– Чё надо? – весьма недружелюбно спросил он, уставившись на меня.

– Эээ, а Марина… Марину позовите, пожалуйста.

– Нет здесь никакой Марины! – гаркнул мужик, и захлопнул дверь.

Ничего толком не понимая, я полез в карман за мобильником, как вдруг он запиликал, сообщая о входящем звонке. Я глянул на экран – звонила Маринка.

– Алло, Маринк…

– Серёженька – всё тем же испуганным голосом молила Маринка, – ты не мог бы приехать ко мне сейчас?

– Так, блин, я приехал же…

– Мне страшно, Серёженька… Очень… У меня в квартире какие-то звуки…

Вот тут страшно стало мне. Реально страшно.

– Кто это?! – я попытался придать своему голосу максимально угрожающие и суровые оттенки.

– Страшные. Странные. Не могу описать… Просто в милицию звонить по такому поводу, сам понимаешь…

Запись, похоже…

– Алло? Слышь, приколист хренов, найду ведь, башку разобью… Шутник долбаный.

– Пожалуйста, – послышались всхлипывания, – приезжай скорее. Мне очень страшно.

– Слушай сюда, урод! – я орал на весь подъезд, – Если это хренов розыгрыш, то он весьма неудачный, усёк?!

– Хорошо, – раздалось в трубке, и связь оборвалась.

Я набрал Маринку. Занято. Повторил попытку. Снова занято.

Может, подъезды перепутал, подумал я, вызывая лифт. Спокойно, всё в порядке, успокаивал я себя. Если это пранкеры, то… Если это пранкеры, то Маринка с ними заодно… Но насколько я её знал, она не стала бы так шутить. А потому эту версию я отверг как малореальную.

В лифте я заметил объявление, криво налепленное на стенку:

«Придёшь ты в холоде ночном. И пожалеешь ты о том.» И номер мобильного Маринки.

Я сглотнул и протёр глаза.

«Продам щенка ньюфаундленда. Кобелёк. Тамара.» И незнакомый номер.

Тьфу, блин, совсем уж нервы ни к чёрту, подумал я, выходя из лифта.

На площадке первого этажа, на деревянном стуле сидела старуха. Было в ней что-то жуткое. Увидев меня, она осклабилась, показав два ряда коричневых зубов. Затем она склонила голову набок, и, молча, указала пальцем на потолок. Я посмотрел вверх.

На побелке зажигалкой было выжжено:

«Мягкий Аромат Реальных Иллюзий Настигнет Агрессию.»

«Что за бред, вашу мать?!» – пронеслось в голове, и я выскочил из подъезда.

Машины не было. Не было! Я обернулся и посмотрел на номер подъезда. Подъезд Маринкин. Люди во дворе отсутствовали. Глянул на окно рядом с дверью подъезда – бабка, прислонившись лицом к стеклу, скалилась, уставившись на меня своими рыбьими светло-серыми глазами.

Я достал мобильник и набрал 02.

Гудки ожидания сменились тишиной.

– Алло! – закричал я.

– Серёженька, ты не мог бы приехать ко мне сейчас?

Я выключил мобильный.

Всё это надо было осмыслить. В ином случае можно и умом тронуться. Несколько минут я обдумывал произошедшее. Потом понял, что логике это всё не поддаётся, но по факту, где Марина я не знаю, а машину мою угнали.

Взяв себя в руки, я включил мобильный и набрал номер моего лучшего друга, Евгения.

– Алё. – Знакомый голос. Это радует.

– Алло, Женька, слушай, помощь твоя нужна. У меня тачку угнали…

– Мне страшно, Серёженька, – сказал Женя, – Очень… У меня в квартире какие-то звуки…

Я сглотнул и отключился. Они меня разыгрывают. Как пить дать, разыгрывают. Дурацкие шутки. Считайте, что я обиделся, ребята, подумал я.

Я прошёл в арку, завернул за угол и увидел светящийся зелёный крест. Дежурная аптека. Отлично, зайду куплю валерьянки. Более чем актуально сейчас.

Посмотрел на часы. Половина одинадцатого.

Сердце колотилось в груди, ноги подкашивались. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я вошёл внутрь.

В аптеке никого, кроме одиноко стоявшей спиной ко мне девушки-фармацевта, не было.

– Гм, – откашлялся я, доставая портмоне, – Будьте добры, настойку валерьянки.

Девушка, продолжая стоять спиной ко мне, повернула голову на сто восемьдесят градусов и уставилась на меня белыми, без зрачков глазами. Затем повернула свою башню набок, как та старуха в подъезде и мужским басом произнесла:

– Это не поможет.

Я чуть не обделался от страха и, с разбегу врезавшись во входную дверь аптеки, выскочил на улицу. И вот тогда-то понял, что розыгрышем здесь и не пахнет. Меня стало трясти от страха, и я чуть было не потерял сознание…

* * * * *

– Вы записывайте, записывайте, господа аспиранты.

– Мы записываем.

– Хорошо. Значит, что касается данного больного… Кузнецов Сергей Иванович, тридцать шесть лет. Диагноз: делирий. Симптоматика...

Мементо мори

Мементо мори

«Интересно, кто-нибудь вообще протирает окна в электричках?» – подумал я, рассматривая мутную вязь на стёклах, – «Если протирают, то половыми тряпками, не иначе.»

Противно дребезжало что-то под задницей, отдаваясь мелкой дрожью во всём организме.

Раздражало ужасно, но поменять место было нельзя – все остальные заняты. В конце-концов меня это достало. Я встал, прошёл мимо рядов скучающих, читающих и спящих людей в тамбур. Закурил, уставившись на грязное стекло двери, надпись на которой гласила «Не прислоняться».

Сменяющие друг друга однообразные пейзажи в этот промозглый пасмурный осенний день навевали скуку. Дачи, леса, дачи, леса. Никаких тебе дрейфующих на льдинах пингвинов или морских гладей с выныривающими время от времени дельфинами. Есть такая шутка, бородатая, правда. Лет десять назад, ещё студентами, мы с друзьями одновременно, глядя в окна, орали: «Пингвины!» или «Дельфины!». Пассажиры велись, вскакивали со своих мест, прилипали к окнам, боясь пропустить сенсацию, а потом, когда понимали что к чему, хохотали всем вагоном вместе с нами. Такой беззлобный розыгрыш.

Дверь тамбура открылась, вышел рябой молодой человек с большой сумкой, явно продавец, прошёл в вагон, закрыв за собой двери.

– День добрый, уважаемые пассажиры! Вашему вниманию предлагается книга известного… объёмом более трёхсот страниц… в хорошо прошитом, глянцевом переплёте… по цене бульварной газеты… всех, кто заинтересовался, прошу ознакомиться и приобрести… – доносился немного хриплый голос торговца книгами.

За окном темнело. Я посмотрел на часы – половина седьмого. Октябрь, пасмурно. Я еду в Москву, потому что в небольшом подмосковном городке я перестал быть нужным. А в Москве никому ни до кого нет дела, так у многих, и потому – легче и проще. Стало грустно. Я достал из пачки вторую сигарету, прикурил от первой. Электричка замедлила ход, открылись двери, мимо меня в вагон прошёл старик-дачник с сумкой-тележкой и рюкзаком за спиной. Я посмотрел через стекло дверей в вагон. Дед сел на моё дребезжащее место – терпения ему.

«Тутум-тутум» – запела электричка снова. За окнами мелькали столбы. До вокзала ещё минут сорок езды. «Без разницы, где стоять», – решил я и остался в тамбуре. Интересно, почему электричку называют «собакой»?