Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

— Точно не знаю. Так всегда было. Я на судьбу не жалуюсь — еды хватает, место на тротуаре обеспечено. Хозяин обо всем заботится. — Нищий осмотрел повязки на руках и начал их разматывать зубами. Несколько минут он не мог из-за этого говорить. Процесс был медленный, мучительный, требовавший дополнительных движений шеи и челюсти.

Показались обрубки кистей, нищий почесал их о постель портных. Грубая мешковина облегчила зуд. Потом он стал заматывать кисти, помогая себе шеей и челюстью. Ом сочувственно задвигал в такт головой — вверх, вниз, кругом, еще раз кругом, но потом остановился, поняв, что ведет себя глупо.

— Повязка предохраняет кожу. Ведь мне приходится отталкиваться руками, чтобы тележка катилась. Без повязки кровь пойдет.

Ому стало не по себе — так спокойно нищий говорил о своем увечье. Но тот продолжал, как ни в чем не бывало, и Ом успокоился.

— Тележка у меня была не всегда. Когда я был так мал, что не мог самостоятельно просить милостыню, меня носили на руках. Хозяин ежедневно сдавал меня в аренду. Он был отцом моего нынешнего хозяина. Я был нарасхват. Хозяин говорил, что я приношу ему большую прибыль.

Голос нищего задрожал при воспоминании об этих счастливых днях. Он рассказал, что арендаторы заботились о нем и хорошо кормили — ведь в противном случае хозяин прогнал бы их и никогда больше не имел с ними дела. К счастью, из-за своего маленького роста калека до двенадцати лет выглядел малышом.

— Малолетнему инвалиду хорошо подают. А сколько молока выпил я из разных грудей!

Нищий лукаво улыбнулся.

— Хотелось бы и сейчас припасть к женской груди, почувствовать во рту нежный сосок. Уж лучше, чем трястись весь день на тележке, отбивая себе яйца и протирая ягодицы.

Ишвар и Ом широко раскрыли глаза от удивления, а потом облегченно расхохотались. Одно дело — бросить нищему монетку, проходя мимо, а другое — сидеть рядом и слушать рассказ о его увечье. Они были рады, что он говорит об этом со смехом.

— Но со временем мое младенческое личико и крошечное тело изменились. Носить подросшего ребенка стало тяжело. И тогда хозяин отправил меня на заработки одного. Мне пришлось передвигаться самому. На спине.

Нищий хотел показать, как он это делал, но в переполненном грузовике такое было невозможно. Хозяин сам обучил его этой технике, как обучал и остальных подопечных — наиболее подходящим для каждого приемам.

— Хозяин любит шутить, что выдавал бы нам дипломы, будь у нас стены, где они могли бы висеть.

Портные снова расхохотались, а нищий просиял от удовольствия. В нем раскрывался новый талант.

— С помощью головы и плеч, я научился ползать на спине. Но как все шло медленно! Сначала я толкал банку для подаяний вперед, а потом, извиваясь всем телом, полз за ней. Это зрелище производило впечатление. Люди смотрели на меня с жалостью и любопытством. Дети иногда принимали это за игру и пытались повторить то же самое. Два игрока каждый день заключали пари, за какое время я доберусь до конца тротуара. Я делал вид, что не понимаю, что у них на уме. Победитель всегда бросал монетку в мою банку.

Но я тратил много времени, чтобы доползти до отведенных хозяином мест. Утро, день, вечер требуют смены точек. Сначала люди идут на работу, потом обедают, потом делают покупки. И тогда хозяин решил сделать для меня тележку. Такой прекрасный человек — не устану его хвалить. На мой день рождения он всегда дарит мне сладости. Иногда водит к проститутке. Под его началом много нищих, но я его любимец. У него много работы, ему приходится нелегко. Он платит полиции, находит места, где лучше подают, и следит, чтобы их не перехватили. При хорошем хозяине, никто не посмеет украсть у тебя деньги. А ведь это настоящая проблема.

Стоящий рядом мужчина с раздражением пнул нищего.

— Вот распищался, словно кот, которому хвост отдавили. Кому интересно слушать твои россказни!

Нищий какое-то время молчал, поглаживая повязки и крутя культями колеса. Увидев, что у портных от усталости закрываются глаза, он перепугался. Если его друзья заснут, он останется наедине с этой стремительно несущейся навстречу ночью. И он продолжил рассказ, чтобы прогнать их сон.

— У хозяина должно быть хорошее воображение. Если у всех нищих будет одно и то же увечье, люди привыкнут и перестанут испытывать жалость. Публика любит разнообразие. Некоторые раны уже никого не трогают. Ребенок без глаз, например, много не заработает. Слепых повсюду полно. Но если на его лице зияют пустые глазницы, да еще нос отрублен — вот тогда каждый монетку бросит. Уродства тоже помогают. Большая опухоль на шее или на лице, из которой сочится гной, хорошо работает.

Иногда попрошайками становятся обычные люди, которые не могут найти работу или заболели. Но у них нет никаких шансов тягаться с профессионалами. Сами подумайте, кому вы бросите монетку — мне или нищему без физических изъянов.

Пнувший калеку мужчина снова заговорил:

— Да заткнешься ты, наконец, урод? Предупреждаю — не замолчишь, выкину тебя за борт! В такое время не хочется слушать всякую чушь! Почему бы тебе не заняться каким-нибудь честным делом?

— А чем вы сами занимаетесь? — спросил вежливо Ишвар, чтобы успокоить мужчину.

— Собираю металлолом, а потом продаю на вес. Работает даже моя несчастная больная жена. Собирает тряпье.

— Очень хорошо, — сказал Ишвар. — А у нас есть друг, сборщик волос. Правда, сейчас он стал мотиватором планирования семьи.

— Да, господин, все это очень хорошо, — согласился нищий. — Но, скажите, как я могу собирать металлолом без ног и пальцев на руках?

— Не надо оправдываться. В таком большом городе даже мертвец найдет работу. Надо только захотеть и настойчиво ее искать. Из-за вас, нищих, постоянно возникают проблемы на улицах, а полиция хватает всех подряд. Даже честных тружеников.

— О, господин, но как люди без нищих очистятся от грехов?

— О чем ты? Нам воды бы найти, чтоб помыться.

Спор становился все жарче. Нищий пронзительно визжал, сборщик металлолома орал в ответ. Остальные разделились, поддерживая разные стороны. От шума проснулись пьяные и стали ругать всех подряд: «Гребаные идиоты! Ослиные ублюдки! Скопцы бесстыжие!»

Не в силах долее терпеть такой вопиющий непорядок, шофер остановил грузовик у обочины.

— Не могу я вести машину, когда такое творится в кузове, — недовольно заявил он. — В любой момент может произойти несчастный случай.

При свете фар открылся крутой каменистый склон, поросший редкой травой. Люди разом замолкли. По обе стороны грузовика была темнота. Ночь могла скрывать горы, голые поля, густые леса, чудовищных монстров.

К грузовику подошел полицейский.

— Если еще раз услышим шум, то выпорем вас и выбросим здесь в джунглях, а не повезем в замечательные новые дома.