Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

Автобус в полном молчании двинулся дальше. Нищий заплакал: «Мне опять стало очень страшно». Вскоре он провалился в тяжелый сон.

А у портных, напротив, сна не было ни в одном глазу. Ишвар беспокоился, что будет, если они не придут утром на работу.

— Опять с платьями задержка. Второй раз за два месяца. Что будет делать Дина-бай?

— Найдет новых портных и забудет нас, — сказал Ом. — А ты как думал?

Серый свет восхода перешел в розовый, и только тогда грузовик и джип съехали с шоссе на проселочную дорогу и остановились у маленькой деревушки. Шофер откинул задний борт. Пассажирам наконец разрешили справить нужду. Для некоторых разрешение запоздало.

Нищий перевалился на один бок, и Ом подставил под него тележку. Тот подъехал к краю грузовика и помахал забинтованной культей двум полицейским. Мужчины отвернулись и закурили. Портные соскочили с грузовика и опустили нищего на землю, удивившись, как мало он весит.

Мужчины устроились по одну сторону дороги, женщины — по другую, дети — где попало. Голодные малыши горько плакали. Родители кормили их мятыми бананами, перезрелыми апельсинами и объедками, найденными вчера в помойках.

Посредник пошел вперед, чтобы распорядиться насчет чая. Деревенский чайвалла [106] Чайвалла — человек, который продает, готовит или подает чай. установил у грузовика временную кухню, развел огонь, чтобы вскипятить воду с молоком, сахаром и чайными листьями. Все жадно наблюдали за ним. Утреннее солнце пробивалось меж листьев и играло на воде. Через несколько минут чай был готов, его подали в небольших одноразовых глиняных кружках.

Тем временем слух о приезжих распространился по деревне, и жители собрались у грузовика. Они испытывали чувство гордости, видя с каким удовольствием усталые путники пьют чай. Староста приветствовал посредника, задавал ему обычные вопросы деревенского жителя о том, кого, куда и почему везут, и был готов предложить помощь и совет.

Но посредник велел ему заниматься своим делом, а жителей деревни отправить домой, иначе их разгонят полицейские. Уязвленные таким отношением жители разошлись.

Путники выпили чай, а глиняные кружки вернули чайвалле. Он собирался, как обычно, разбить кружки, но тут некоторые из нищих инстинктивно удержали его: «Подождите! Не разбивайте! Отдайте лучше нам, если они вам не нужны».

Однако посредник воспротивился:

— Приедем на место, и там вы получите все необходимое.

Всех загнали опять в грузовик. За время привала солнце окрасило румяным светом верхушки деревьев. Становилось все жарче. Рев грузовика испугал птиц, и они шумной стайкой взметнулись с деревьев.

Ближе к вечеру грузовик прибыл на место строительства оросительной системы, где посредник передал менеджеру девяносто шесть человек. Менеджер внимательно пересчитал всех и подписал квитанцию о доставке живого груза. На строительстве была своя служба безопасности, и полицейские отбыли на джипе.

Капитан охраны приказал новичкам вывернуть карманы, развязать свертки и все положить на землю. Двое подчиненных прошли вдоль выстроившихся людей, обыскали каждого и проверили пожитки. Эта процедура не заняла много времени, половину приезжих составляли полуголые нищие в тряпье, да и вещей кот наплакал. Женщин было труднее обыскивать, тут пришлось задержаться.

Охранники отобрали отвертки, столовые ложки, двенадцатидюймовый стальной стержень, ножи, моток медной проволоки, щипцы, костяной гребень с зубцами, которые они сочли слишком большими и острыми. Один охранник попробовал на прочность пластмассовую расческу Ома, и та разломилась пополам. Ому разрешили оставить себе обломки.

— Мы с дядей случайно здесь оказались, — сказал он.

— Если у тебя есть жалоба, обратись к бригадиру. — И охранник толчком отправил Ома обратно в строй.

Тем, на ком не было ничего, кроме тряпья, выдали штаны до колен и жилетки, а женщинам — юбки и блузки. Нищий на тележке получил только жилет — для его ампутированной нижней части ничего не нашлось. Ишвар и Ом не получили новой одежды, не получили ее также жена сборщика металлолома и он сам. Последний, у которого отобрали много заостренных железок, был очень расстроен и счел это величайшей несправедливостью. Новую одежду портные тихо раскритиковали — слишком плохо пошита, и радовались, что остались в старой.

Группу повели к жестяным бытовкам, в каждой из которых должны были разместиться двенадцать человек. Все устремились к ближайшей лачуге и устроили драку перед входом. Охранник их отогнал и стал наугад распределять места. В бытовках лежали горкой скрученные соломенные матрасы. Некоторые сразу разложили их и легли сверху, но им снова пришлось подняться. Людям предложили оставить в бытовках вещи и отправиться на встречу с начальником.

У начальника был усталый вид, он весь вспотел. Поздравив приезжих с обретением дома, он кратко рассказал о плане правительства покончить с бедностью и бездомностью.

— Мы надеемся, что этот план поможет вам. До конца рабочего дня осталось еще два часа, но сегодня вы можете отдохнуть. А завтра утром приступите к новой работе.

Кто-то спросил, какое им положат жалованье и как будут его выплачивать — ежедневно или еженедельно.

Начальник утер пот с лица, вздохнул и опять заговорил:

— Вы, похоже, ничего не поняли. Вас кормят, предоставляют кров, выдают одежду. Это и есть ваше жалованье.

Портные пробились вперед, им не терпелось объяснить, что они попали сюда случайно. Но к начальнику подошли два должностных лица и увели его с собой. Ишвар решил, что бежать за ними не стоит.

— Подождем до завтра, — шепнул он Ому. — Сейчас начальник очень занят — может рассердиться. Но ясно, что полиция ошиблась. Здесь собирают безработных. Когда они узнают, что мы портные, нас тут же отпустят.

Кое-кто рискнул улечься в лачугах. Другие предпочли вынести матрасы на улицу. От жаркого солнца жестяные стены раскалились, и внутри была чудовищная духота. В тени от жестяных коробок было несколько прохладнее.

В сумерках раздался свисток, и рабочие стали стекаться в поселок. Через полчаса свисток повторился, и все потянулись к кухне. Новичков тоже позвали. Они выстроились у кухни. Обед состоял из дала [107] Дал — чечевичный суп (инд.). , чапати и одного зеленого перца.

— Дал — одна вода, — сказал Ом.

Работник кухни услышал эти слова и принял их за личное оскорбление:

— Тут не дворец твоего отца.

— Не трогай моего отца, — взорвался Ом.

— Пойдем отсюда, — потащил за собой племянника Ишвар. — Завтра расскажем начальнику об ошибке полиции.

Портные молча покончили с едой, обратив внимание, как и все остальные, на скрытые угрозы желудку. Чапати испекли из муки с примесью песка, который скрипел на зубах. В чечевице попадались мелкие камешки и еще какие-то лишние предметы, люди то и дело их выплевывали. Кое-что все-таки проскакивало внутрь и переваривалось с пищей.