Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

Дина какое-то время обдумывала сказанное.

— Жаль, ты не сказал этого раньше. Я бы их успокоила.

Манек снова пожал плечами.

— Это ничего не изменило бы, тетя. Вы могли помочь только одним — предоставить им ночлег.

Дина откинула платье.

— Ты все о том же! Совсем не щадишь мои чувства! Будешь повторять до тех пор, пока я не ослепну от осознания вины?

Иголка, пройдя через отверстие в пуговице, уколола Манека. Вскрикнув, он стал сосать большой палец руки.

— Продолжай, злой мальчишка! Скажи, что во всем виновата я! Выгнала их на улицу, потому что у меня нет сердца!

Манек пожалел, что был с ней так резок. Подшивая платье, Дина вдруг закашлялась, будто подавилась. Звучал кашель, как призыв Манека к действию, и он принес женщине стакан воды.

Сделав несколько глотков, Дина сказала: «А ты был прав. После моркови я стала лучше видеть».

— Случилось чудо! — Манек театральным жестом вознес руки, чем вызвал у нее улыбку. — Теперь я Морковный Махариши [109] Махариши — эпитет легендарных мудрецов древности. , и рядом со мной другим окулистам делать нечего.

— Перестань дурачиться, — сказала Дина, допив воду. — Позволь рассказать, что именно я лучше вижу. Когда мне было двенадцать, мой отец решил отправиться работать в район эпидемии. Мама очень встревожилась. Она хотела, чтобы я на него повлияла — дело в том, что я была его любимицей. На новом месте отец заразился и умер. И мама сказала, что я могла бы спасти отца, последуй ее совету.

— Это несправедливо.

— Можно смотреть на это по-разному. Как и на то, что сказал ты.

Манек понял.

Дина поднялась, взяла с рабочего столика фарфоровую курицу и сложила в нее наперсток, ножницы и иглу.

— Куда вы, тетя?

— А ты как думаешь? На кудыкину гору? Уже десять часов. Я иду спать.

— Но мы сделали только шестнадцать платьев. А дневная норма — двадцать два.

— Слушаю вас, старший менеджер.

— Мой план — сделать двадцать два сегодня, тридцать завтра и восемь послезавтра. Тогда к полудню мы успеем.

— Минуточку, господин. А как насчет университета завтра и послезавтра? Что будет с занятиями? Вряд ли тебе выдадут диплом инженера по холодильным установкам за пришитые пуговицы.

— Следующие два дня лекций не будет.

— Вот как! А на третий — я выиграю в государственную лотерею.

— Бросьте, тетя. Вечно вы мне не верите. — Манек продолжал шить, тяжело вздыхая, как незаслуженно обиженный человек, и вытягивал иголку так, словно в нее вдета чугунная цепь. — Хорошо. Я продолжу работу, а вы идите спать.

— Как я могу пропустить церемонию награждения Оскаром!

Манек уронил пуговицу, застонал от обиды и наклонился, шаря беспомощно пальцами, как старик.

— Ты говорил, что хороший актер, но я и не догадывалась, до какой степени. Ладно, сделаем еще одно платье.

Открылась возможность торга, и Манек быстро проговорил:

— Надо сделать еще шесть, чтобы покрыть норму.

— Забудь о норме. Сказала — одно.

— Хотя бы три.

— Два — мое последнее слово. И никаких дальнейших споров. Но сначала нужно поискать что-нибудь на кухне.

Дина быстро вернулась, держа в каждой руке по дымящейся кружке. Одну она поставила рядом с Манеком.

— Хорликс [110] Хорликс — укрепляющий молочный напиток одноименной компании. . Чтобы нас взбодрить.

Как бы подтверждая справедливость своих слов, Дина сделала глоток и, сев на стул, выпрямила спину и широко улыбнулась.

— Отличная получилась реклама, — оценил Манек. — И не надо приглашать профессиональную модель, вы потрясающе выглядите!

— Не думай, что лесть поможет тебе получать этот напиток каждый день. Я не могу себе этого позволить.

Так незаметно, потягивая питье и обмениваясь шутками, они сделали еще два платья. В полночь во всем здании свет горел только у Дины. Поздний час, пустынные улицы за окном, погруженная в полумрак квартира — все привносило в их невинную деятельность какой-то заговорщический флер.

— Итак, у нас восемнадцать платьев, — сказала Дина, когда они уже за полночь закончили работу. — Руки не держат иголку. Теперь можно идти спать, босс?

— Прежде сложите платья.

— Слушаюсь, мистер Кохлах.

— Пожалуйста… не терплю, когда меня так называют.

Когда они расходились по комнатам, Дина обняла на прощанье юношу и прошептала:

— Спокойной ночи. Спасибо за помощь.

— Спокойной ночи, тетя, — ответил Манек и, окрыленный и счастливый, отправился спать.

За час до рассвета гудок разорвал ночную тишину и тем самым вывел работников из блаженного сна. И почти сразу из жестяных лачуг потек по направлению к месту кормежки человеческий поток. Две бездомные собаки обнюхали пропыленные ноги, но быстро потеряли интерес и, крадучись, кружили вокруг кухни. Подали чай со вчерашними чапати. Затем гудок позвал всех на работу.

Новички сбились в отдельную кучку — бригадир раздавал задания. Работа нашлась всем, кроме нищего на тележке. «Постой пока тут, — сказал ему бригадир. — Я подумаю, что с тобой делать».

Ома и еще шестерых подрядили копать новую канаву. В задачу Ишвара входило подносить гравий туда, где замешивали бетон. Бригадир дошел до конца списка, и тощая команда побрела на свои рабочие места под наблюдением надсмотрщиков. Портные дождались, когда все разошлись.

— Господин, произошла ошибка, — сказал Ишвар, подходя к бригадиру со сложенными у груди ладонями.

— Как вас зовут?

— Ишвар Даржи и Омпракаш Даржи.

Бригадир сверился со списком.

— Все правильно.

— Ошибка в том, что нас не должны были сюда привозить.

— Все вы, лодыри, так считаете. Правительство больше этого не потерпит. Работать вы будете . За это вас кормят и дают ночлег.

— У нас есть работа. Мы портные. Главный полицейский сказал поговорить с вами.

— Моя обязанность — дать вам работу и крышу над головой. Если отказываетесь работать — передам вас охране.

— Но за что нас наказывать? В чем наше преступление?

— Вы употребляете не то слово. Речь идет не о преступлении и наказании, а о проблеме и ее решении. — Бригадир сделал знак рукой двум мужчинам в униформе защитного цвета, патрулирующим с дубинками. — У нас тут не бывает проблем, все работают с удовольствием. Решайте сами.

— Хорошо, — сказал Ишвар. — Но мы хотели бы поговорить с начальником.

— Начальник будет позже. Сейчас он занят чтением утренних молитв.

Бригадир лично проводил портных на место работ и оставил под наблюдением надсмотрщиков с указанием следить за ними внимательно и не давать лениться. Портных сопровождал нищий на тележке. Там, где тропа кончилась, и пошла каменистая местность, проехать на колесах было невозможно, и нищий повернул назад. На прощанье он помахал портным рукой и обещал ждать их вечером у лачуги.