Агния Кузнецова - Много на земле дорог

Федор Павлович лежал на широкой деревянной кровати, закрытый голубым атласным одеялом. Обычная свежесть с лица его сошла. Он был бледен, даже желтоват, в глазах стояли усталость и безразличие. Однако увидев Вареньку, он обрадовался, улыбнулся ей, но улыбка получилась какой-то виноватой. Варенька сразу же захлопотала около больного: положила под голову вторую подушку, принесла таз с водой и полотенце, умыла Федора Павловича, накормила его.

Несколько раз Вира пыталась проявить нежность к мужу. Она порывалась подойти к нему, поцеловать в лоб, но он лежал такой старый, чужой, ненужный, что прикоснуться к нему было неприятно. Вира отошла в угол, положила руки на спинку стула и молча стояла до тех пор, пока Варенька не послала ее в аптеку и в магазин.

Когда Вира вернулась с лекарствами и покупками, Варенька позвала ее на кухню, велела сесть и сама села напротив.

— Что же вы думаете делать дальше? — строго спросила она. — Такая, как вы, с больным не справится, даже если нанять медицинскую сестру. Сестру-то накормить надо. И больного тоже. А я работаю. Сумею вырваться на час, вот и вся помощь. А Федор Павлович очень болен, и, для того чтобы его выходить, нужен самоотверженный уход. Вы это понимаете?

Вира уткнулась лицом в ладони и разрыдалась.

— Я не собираюсь вас утешать, — холодно сказала Варенька. — Вы плачете о несбывшихся надеждах, от жалости к себе. А мне вас не жалко. Человек в старости всегда болеет. Это вам прекрасный урок. Давайте поговорим о том, как быть с Федором Павловичем.

Вира перестала плакать, вытерла лицо кружевным платком и, тяжело вздохнув, зажала руки в коленях.

— Федора Павловича нужно немедленно положить в больницу. Он и сам настаивает на этом, — сказала Варенька. — Вы, конечно, согласны?

Вира поспешно кивнула.

Варенька подошла к телефону, с кем-то переговорила, и вечером того же дня Федора Павловича увезли в больницу. Вира и на прощанье к нему не прикоснулась.

Прощаясь с Вирой, Варенька сказала:

— А вы будьте внимательнее к Федору Павловичу. В больнице бывайте ежедневно. Даете мне слово?

— Даю, — сказала Вира и опять чуть не заплакала от обиды и жалости к себе.

— Эх вы, курица беспомощная! — с пренебрежительным сожалением сказала Варенька и махнула рукой.

И вдруг Вире стало жалко отпускать эту деловитую, суровую женщину. Страшно было оставаться без нее.

— Варенька, не уходите! — сказала Вира, умоляюще складывая руки. — Вы жили в этой комнате и живите, как прежде. Я очень хочу, чтобы вы с Сашенькой снова вернулись…

Варенька с удивлением и любопытством посмотрела на Виру, точно заметила в ней что-то новое.

— Нет, мы с вами слишком разные люди. Вместе жить нам трудно. — И ушла.

Вира осталась одна в просторной, красиво обставленной квартире.

Она прошлась по комнатам. Чувство у нее было такое, точно она в первый раз вошла в чей-то холодный и неуютный дом. «Нужно все переделать и переставить, — подумала Вира. — Надо купить другую мебель… распределить по-другому. Непременно сделать себе отдельную комнату в светлых тонах, а все старое продать. Надо сшить себе хорошие туалеты. Для этого потребуются деньги. Ну что ж, Федор Павлович говорил, что, кроме хорошей зарплаты, у него есть деньги в сберегательной кассе». Эти мысли утешили Виру.

Она вошла в кабинет Берегова и долго стояла перед портретом его жены. Со стены на нее глядела некрасивая женщина южного типа, с длинным носом и большими черными глазами. Федор Павлович прожил с ней больше тридцати лет.

«Тридцать лет! Как много! И неужели они не надоели друг другу?» — подумала Вира и открыла сейф, где лежали деньги и документы. Она пересчитала деньги и обрадовалась. Их было немало.

О чем только не передумала Вира в часы одиночества! Только об одном не вспомнила — о здоровье Берегова. Когда на другой день позвонила Варенька и спросила, как чувствует себя Федор Павлович, Вира растерялась, но быстро нашлась.

— Ему много лучше, — сказала она.

На третий день все же пришлось поехать в больницу, надеть плохо проглаженный, пахнущий мылом халат и войти в палату, где лежал Федор Павлович.

Вира со страхом приложилась к небритой щеке Берегова и села около постели на белый табурет.

Федор Павлович лежал на спине, вытянув вдоль тела открытые до локтя волосатые руки.

— Видишь, детка, как все вышло-то… — смущенно, чуть слышно сказал он и поторопился заговорить о другом: — В сейфе лежат деньги. Ты не стесняйся, расходуй сколько надо.

Вира просидела в палате минут десять и решила уходить, оправдываясь тем, что ее присутствие утомляет больного.

К ночи Федору Павловичу стало хуже. А утром Вире позвонил дежурный врач и сообщил, что ночью у Берегова произошел двусторонний инфаркт. Состояние его не просто тяжелое, а очень опасное.

Но больной не умер, как опасались врачи. Он выжил и медленно начал поправляться.

Потянулись долгие, мучительные дни ожидания. Вира навещала Берегова через день. Эту тяжелую обязанность она выполняла утром, чтобы потом на два дня вычеркнуть из памяти неподвижное тело больного, его похудевшее, посеревшее лицо и укоризненный взгляд уставших глаз.

Вира вернулась из больницы домой. Не снимая перчаток и шляпки, она прошла в свою комнату и бросила на стол сумку с шелковым белым халатом. Здесь уже стояло трюмо, заполненная разнообразным хрусталем горка, стулья с укороченными ножками. Не хватало дивана. Его она целыми днями искала по магазинам.

Затем она вошла в кухню и сказала Тоне, что нужно приготовить к обеду. Тоня жила у Виры временно. С ней было не так страшно. Да и с хозяйством своим Вира справиться одна не могла.

— Тоня, ты потом вместе с Димой (она имела в виду шофера) перенеси в кабинет кровать Федора Павловича.

— Это не по-христиански, — насмешливо возразила Тоня.

Вира не ответила, подошла к телефону, набрала номер.

— Сонечка? — спросила она. — Ну как, сегодня можно на примерку? Ой, Сонечка, какой я нейлон достала, закачаешься!.. Не в магазине, конечно… Во сколько?.. Не могу, дорогуша. Я же на курсах учусь… Машину водить… Люблю ли?.. Нет, не люблю. Но что поделаешь — нужно. Женщина за рулем — своего рода экзотика… А вечером я в концерте… Завтра? Тоже не могу — плаваю в бассейне…

Снова зазвонил телефон. Юный поэт молил о свидании.

— Завтра можете встретить меня в Лужниках, около бассейна, и проводить до дому, — благосклонно разрешила Вира.

Вечером с влюбленным в нее молодым композитором она сидела в зале Консерватории на концерте.

Оркестр исполнял концерт Чайковского. Дирижировал знаменитый американский дирижер. Он вдохновенно вздымал длинные руки, движениями пловца разводил их в стороны, внезапно что-то хватал в воздухе и разъяренно кидал в грохочущий оркестр.