Язмурад Мамедиев - Родная земля

Здесь же, на улице, началось собрание. Вытащили стол, стулья для президиума, а все остальные расселись прямо на земле. Темнело быстро, и на столе зажгли лампу.

— Слово уполномоченному товарищу Юрину, — объявил Батыр.

Подыскивая наиболее понятные слова, Сергей Николаевич стал рассказывать о совещании, которое проходило сегодня утром в районе, о мерах по укреплению колхоза кадрами, о материальной базе, обо всем том, что должно было поднять экономику сельхозартелей, сделать жизнь колхозников лучше.

Его слушали внимательно, живо воспринимали каждую новость. А когда Юрин заговорил о вреде уравниловки, даже степенный Баба-ага не выдержал, крикнул со своего места:

— Эй, люди! Государство дает нам много денег, не жалеет, а мы делим их всем поровну. Правильно ли это? Надо отличать того, кто носит воду, от того, кто бьет кувшины.

— Верно! Правильно! — загудели вокруг.

Выждав, пока собравшиеся успокоятся, Юрин стал подробно объяснять, как осуществить нормализацию труда, что такое трудодни. Обрадовал он колхозников и такой вестью: райком партии и райисполком постановили выдать членам сельхозартелей полугодовой денежный аванс.

— В ближайшие дни, — закончил он под нарастающий одобрительный гул, — вы получите деньги согласно новому положению о распределении доходов.

Теперь уже трудно было успокоить людей. Тщетно Батыр стучал по столу и призывал к порядку, — колхозники говорили все разом, дергали один другого за рукава, даже вскакивали в споре, размахивая руками перед лицом несогласного.

— Обязательно получим!

— Быть того не может, чтобы вперед давали!

— Что же, власти врут, по-твоему?

— Конечно, раз сказали — так и будет!

— Эх, деньги сейчас вот как нужны!

— Посмотрим, посмотрим.

— Да что с ним говорить — дан ему по башке, и весь разговор, раз не понимает!

— Помните в прошлом году деньги мешками приносили?

— Так то за сданный хлопок!

— А сейчас — вперед. Аванс называется!

— Правда, правда! Из Москвы и ЦК разрешение пришло.

— Это — да!

— Виды на урожай хорошие, рассчитаемся.

— Вах, Москва-джан!

— Конечно, в прошлом году в это время посевы хуже были…

— А как было с баями? Пока полный канар [33] Канар — большой мешок. на весы не поставишь, гроша ломаного не выпросишь!

— Ай, ну их, баев!

Говор постепенно стих.

— У нас еще один вопрос — о социалистическом соревновании, — сказал Батыр. — Я уже читал вам в газетах, объяснял, что это такое. Так вот надо и нам в него включиться.

— "Яш ялкым" вызвать! — озорно крикнул кто-то.

На него зашикали. Колхоз "Яш ялкым" крепче ихнего, и соревноваться с ним — только опозоришься.

— А почему бы и нет? — неожиданно, с улыбкой спросил Батыр, вглядываясь в неясные уже в темноте лица. — Что, мы меньше хлопка засеяли?

Колхозники опять загалдели.

— У них доход больше нашего!

— Так это потому, что они живут не только за счет хлопка, но и продукцию животноводства продают государству.

— Мы тоже собирали весь свой скот, но у них куда больше!

— Они же у баев скот отобрали и влили в колхозное стадо.

— И правильно сделали!

— Нам тоже пора за них взяться!

И вдруг, покрывая нестройные голоса, прогремел с самых дальних мест чей-то бас:

— А вы его заработали? На чужое добро заритесь!

В наступившей тишине с угрозой прозвучал голос Батыра:

— А ну, кто это там камни бросает?

В задних рядах произошло какое-то движение. Потом тот же голос ответил зло:

— Не в этом дело. А только хозяин тот, кому скот принадлежит.

Батыр вскочил, перегнулся, опершись на стол, пытаясь разглядеть, кто это говорит, повторил:

— А ну, покажись!

Юрин положил ему на плечо руку, придавил, сказав тихо:

— Прошу тебя, сядь. Нельзя так.

Батыр сел, тяжело дыша, буркнул:

— Зашевелились, гады, почуяли, что жареным пахнет, а ты покрываешь…

— Ладно, — примирительно прошептал Юрин, — послушай, что люди говорят.

Баба-ага, ни на кого не глядя, сказал негромко, но так, что его все услышали:

— Хозяин-то, конечно, права должен иметь, только как это один человек столько скота нажить смог? Или секрет какой имеют… Я вот всю жизнь спину не разгибаю, а моих овец по пальцам пересчитать можно.

— А ты вот свое и считай — пробасили сзади, — а чужое не трогай!

Собрание загудело.

Юрин встал, поднял руку, требуя тишины.

— Правильно тут люди говорят, — сказал он, отыскивая взглядом старого Баба-ага, — очень правильно. Советское государство отменило право на единоличное, частное пользование землей и передало это право народу, чтобы не было больше несправедливости. Верно, Баба-ага, вы честным трудом не смогли накопить такого богатства, какое Атанияз-бай. Абдул-ишан и другие богачи награбили, нещадно эксплуатируя дайхан. Скажите, кто из них проливал пот на полях, кто в зной и стужу ходил за отарой в песках?

— Атанияз-бай в жизни кетмень в руки не брал!

— Еллы-бай и десятка шагов по пескам не сделает — такой жирный! — привстав, чтобы видели его, озорно выкрикнул редкобородый старик.

Вокруг засмеялись, и он победно приосанился.

В задних рядах снова зашевелились, зашушукались. Батыр все вглядывался и не мог разобрать, кто там мутит воду. А оттуда снова пророкотал знакомый уже бас:

— А если от отца богатство досталось, от деда? Что ж, оно и не твое тогда? Между сельчанами его делить?

— А отец твой, а дед много трудились? — багровея, крикнул Батыр. — Ты выйди, покажись, я тебе всю твою родословную расскажу!

Впереди засмеялись, стали оборачиваться. Позади по-притихли.

— Так откуда у них богатство? — снова спросил Батыр, обводя сидящих тяжелым взглядом.

Кто-то вздохнул:

— От бога.

Стало тихо. Батыр, чертыхаясь, не нашелся, что ответить, только покрутил головой, словно вдруг стал тесен воротник.

Юрин, улыбаясь, спросил:

— А почему это аллах дает только таким, как Атанияз да Абдул-ишан? Или они больше вашего молятся? — и, постукивая при каждом слове по столу костяшками согнутых пальцев, веско произнес. — Богатство принадлежит тому, кто создал его своим трудом, — вам, дайхане!

Сидящие впереди захлопали, кто-то восторженно выкрикнул:

— Ай, правильно! Ты, наверное, брал уроки у самого Ленина!

Теперь уже зааплодировали все.

Долго еще шло собрание, говорили обо всем, что волновало, спорили, соглашались, снова спорили. В конце приняли решение: просить органы Советской власти изъять у баев и кулаков землю и скот и обобществить их. Когда голосовали и Батыр пошел с лампой, подсчитывая голоса, кто-то в задних рядах вскочил и поспешно скрылся в темноте.

Когда все разошлись, Юрин сказал Батыру и молчаливому Бердыли:

— Люди тянутся к правде, но многого не понимают в происходящем.