Абдулла Кадыри - Скорпион из алтаря

— Хабба! Наверное, Анвар уже дома. Если вам будет угодно, пойдемте к нам.

Анвар расстелил посреди супы скатерть, принес манты. Усевшись друг против друга вокруг блюда, все трое стали есть. За едой Шахидбек потихоньку стал подбираться к намеченной цели.

— В народе только и разговору, — сказал он, уплетая манты, — что вы наследуете должность главного писаря, недавно скончавшегося. Мы не совсем поняли: правда это или только слух? Конечно, мы сейчас все точно узнаем от вас. Признаюсь, меня, вашего доброжелателя, и всех моих единомышленников эти слухи очень обрадовали… Мы постоянно слышим от дворцовых людей, что вы обладаете большими талантами, необходимыми для занятия этой высокой должности…

Тут Шахидбек посмотрел на махдума. Махдум снял с бороды кусочек застрявшего в ней теста и попросил гостя кушать.

— Еще вчера, — сказал махдум, беря с блюда манты, — я не очень верил этим слухам. Однако сегодня они меня уже не удивляют. Что удивительного в том, что Анвар будет назначен главным писарем? Слава богу, познания его велики, ум есть, способностями бог не обидел…

Протянув руку к блюду, Анвар улыбнулся. Шахидбек обливался потом. Горячая еда в такую жару… Вытирая платком лоб и шею, он посмотрел на Анвара.

— Ну, мирза Анвар, что вы нам скажете?

— Разговоры такие идут, — сказал Анвар, косясь на махдума. — Но они ведутся без моего участия и против моей воли. Поэтому не стоит придавать им значения.

Шахидбек и махдум переглянулись.

— Значит, вы не хотите занять должность главного писаря? — спросил Шахидбек.

— Конечно, нет.

— Но почему?

— Потому что я не люблю высоких и ответственных должностей, — сказал Анвар, опустив глаза и уставясь в какую-то точку на скатерти.

— Но такие джигиты, как вы, не могут оставаться всегда на одном месте. По мере того как растет их опыт, им дают повышения. Вот и вас, очевидно, собираются повысить в должности… Ваш талант и ваши знания обязывают вас принять назначение.

— Я вовсе не так талантлив, как говорят, — сказал Анвар. — Молодому человеку вроде меня, недавно пришедшему во дворец, смешно и думать о том, чтобы стать главным писарем. Я хочу сказать, что есть писари, муфтии [36] Муфтий — толкователь шариата, законовед, дающий заключение по духовным и юридическим вопросам. , поэты, которые служат там по двадцать и по тридцать лет, они спят и видят во сне, как бы занять эту должность. Не смешно ли неопытному юноше стремиться опередить их? Меня особенно удивляет, что этим слухам верят даже люди, которые знают дворцовые обычаи и на собственной шкуре испытали многие интриги.

Шахидбек вытер руки и засмеялся:

— Ваше неверие в себя — просто ребячество!

— Ребячество, ребячество! — подхватил махдум.

Манты были съедены. Махдум выпил подливку, оставшуюся на блюде, и вылизал все дочиста. После того как прочли молитву, Анвар хотел унести скатерть и блюда, но Шахидбек остановил его:

— Подождите, мирза, оставьте-ка блюда, прежде надо решить с этим.

Анвар сложил все на край супы и снова сел. Махдум громко рыгнул и сказал:

— Благодарение богу!

— Ну, так как же, мирза Анвар?

— Да так и будет, как я вам сказал, бек-ака. Не стоит больше говорить об этом.

Шахидбек взглянул на махдума.

— Стоит или не стоит, — вспылил вдруг махдум, — но должен же ты наконец послушать, что тебе говорят!

— Пожалуйста, говорите!

— По слухам, которые дошли до нас, — сказал Шахидбек, шевеля пальцами, — в списке рекомендованных его величеству лиц есть и ваше имя!

— По слухам — есть, — улыбнулся Анвар.

— Если судить по тому, что говорят верные люди из дворца, грамота будет написана на ваше имя.

— «Будет» еще не значит «есть»…

— Хорошо, — сказал Шахидбек, обмахиваясь платком, — давайте скажем так: «если будет»… Как вы поступите, если грамота будет выписана на ваше имя?

Анвар засмеялся и покосился на махдума.

— Бек-ака, не будет этого.

Махдум нахмурился и строго взглянул на Анвара. Шахидбек сказал:

— Нет, вы отвечайте на вопрос: а если так будет?

— Тогда я попрошу извинить меня и откажусь.

— Глупости! — сказал махдум и отвернулся.

Шахидбек с сожалением покачал головой:

— Вы сами себе противоречите. Раньше вы сказали: «Кроме меня, есть много претендентов, я не могу надеяться на такое повышение». А сейчас совсем другое говорите…

— Грех отталкивать дар божий, топтать хлеб ногами! — вразумительно произнес махдум.

Анвар опять улыбнулся, потом, сразу посерьезнев, сказал:

— Хорошо, допустим, что у меня, как говорят люди, есть способности, достаточные, чтобы выполнять обязанности главного писаря, предположим, что мне дадут грамоту, и я займу это место. Что же вы думаете, тот, кто двадцать — тридцать лет ждет не дождется заполучить эту должность, оставит меня в покое? Разве не будет он изо всех сил тянуть меня за ноги, чтобы стащить с этого места? Именно поэтому я и хочу оставаться на своем месте. Свою теперешнюю работу я предпочитаю всем высоким постам, хотя она и не бог весть как важна. Вот почему я собираюсь, как сказал мой учитель, оттолкнуть дар божий.

Шахидбек посмотрел на махдума.

— Если ты будешь хорошо служить, честно относиться к своим обязанностям, — торжественно произнес махдум, — так, хоть весь мир на тебя ополчится, ни один волос с твоей головы не упадет. Ибо правда всегда побеждает, а неправда бывает повержена. К лицу ли джигиту бояться сплетен и клеветы и оттого отказываться от служения людям! Есть пословица: «Боясь воробьев, не посеял проса», — так говорят про трусливых людей. Если ты хочешь уподобиться тем, кто не сеет проса, боясь воробьев… значит, я ошибся в тебе, сын мой.

— Все это так! — засмеялся Анвар и, помолчав немного, сказал: — На словах правда всегда побеждает неправду, я это слышал не раз, но до сих пор не видел этого в жизни. Вы знаете лучше меня, какая беда свалилась на ханских писарей Саидхана, муллу Сиддика и Муминджана, а ведь они вовсе не преступники, как считает хан [37] Однажды Худояр-хан, желая прослыть справедливым, направил тайно трех вышеназванных писарей в разные города и области, сказав им: «Если у меня есть беки, которые жестоко обращаются с населением, и судьи, берущие взятки, выследите их, дайте мне знать, и я накажу их». Саидхан, мулла Сиддик и Муминджан долгое время ходили по городам и селениям и тайно следили за судьями и управителями, а потом доложили обо всем хану. По их сведениям, подавляющее большинство правителей и судей оказались взяточниками и деспотами. Хан, удивленный таким положением дел в своем ханстве, рассказал об этом некоторым своим приближенным. Среди них нашлись недруги трех писарей, посланных ханом, они сказали хану: «Эти люди оклеветали перед вами беков, которые не дали им взятки, а тех, кто дал им взятки, они обелили. Не может быть, чтобы в вашем ханстве, под вашим милостивым и мудрым управлением, было столько плохих служащих, негодяи нарочно оклеветали самых преданных рабов вашего величества, чтобы восстановить их против хана и вызвать волнения в государстве». И тогда милостивый хан, поверив клеветникам, велел отрезать трем своим верным писарям языки и носы и выгнал со службы тех немногих своих служащих, которые служили ему честно и бескорыстно. Анвар вспоминает здесь этот случай. (Прим. автора.) . Их вина состояла лишь в том, что враги облили их грязью, оплели клеветой. Служа несколько лет во дворце, каждый день наблюдая склоки и распри между служащими, я просто брезгаю должностью, из-за которой постоянно ведутся интриги.