Дэвид Эберсхоф - Девушка из Дании

Все, что Герда хотела сказать в тот момент, прозвучало бы глупо. ”Извинения будут пустыми”, - повторяла она себе снова и снова, пока пламя поднималось выше уличных фонарей и телефонных линий, которые обычно проседали под тяжестью голубых соек. Так и было, и Герда не смогла сказать ничего, кроме:

- Что я наделала?

- Я всегда могу начать все сначала, - ответил Тедди.

После пожара внутри дома все покрылось трещинами. Сотни ваз, плитки, две печи для обжига, картотека Тедди, заполненная заказами, самодельный гончарный круг, - все было разбито на черные кусочки. На губах Герды застыло пустое извинение. Она чувствовала, что ее язык прилип к небу, словно к кусочку льда, который не таял. В течении нескольких минут Герда не могла ничего сказать, а тем временем крыша здания рухнула так же легко, как горящее развевающееся одеяло.

- Я не хотела…

Герда хотела бы знать, что Тедди поверил ей. Появился репортер из американского еженедельника. Его карандаш был занесен над блокнотом, и Герда спрашивала себя, поверит ли кто-нибудь в Пасадене ее словам?

- Я знаю, - отвечал Тедди снова и снова. Он взял Герду за руку, чем остановил ее от дальнейших извинений. Они наблюдали, как пламя толкнуло вниз переднюю стену. Они смотрели, как пожарные разматывали свои плоские шланги. Герда и Тедди молча наблюдали, пока влажный ком не встал у Тедди в горле и не вырвался из его уст зловещим кашлем.

Глава 9

Когда Эйнар спросил ее встрече с Хансом, Герда рассказала ему вещи, которые он не смог вспомнить.

- Ты имеешь в виду, что забыл? - спросила Герда на следующее утро, - забыл, что попросил Ханса снова встретиться с тобой?

Эйнар мог вспомнить лишь часть предыдущей ночи. Когда Герда напомнила ему, как Лили встала на цыпочки, чтобы поцеловать Ханса, Эйнару стало настолько неловко, что он выставил проволочный стул на террасу и сидел там почти час, глядя на лимонные деревья в парке. Это было нереально. Казалось, словно Эйнар и вовсе не присутствовал на встрече с Хансом.

- Он был рад встретиться с Лили, и очень тепло говорил об Эйнаре. Он хотел встретиться с тобой снова, ты помнишь? - спросила Герда. Она плохо спала, и ее глаза потерялись в глазницах.

- Ты сказал ему, что он может снова увидеть Лили сегодня.

- Это был не я, - ответил Эйнар, - это была Лили.

- Да, - сказала Герда, - это была Лили. Я постоянно забываю.

- Если ты хочешь, чтобы она пришла снова, почему ты об этом не сказала?

- Конечно, я хотела, чтобы Лили пришла. Просто … - Герда сделала паузу, - просто я не уверена, что ты хотел, чтобы я о ней говорила.

Она повернулась к спинке дивана и начала перебирать пальцами морские ушки на китайской ширме.

- Ты же этого не хотела, - сказал Эйнар, - разве нет?

Эйнар задавался вопросом, почему Герда не могла позволить Лили приходить и уходить, ни о чем не беспокоясь. Если визиты Лили её не огорчали, то почему Герда так волновалась? Герда спокойно встречала Лили, только когда приходило время писать ее портрет. Если бы только Герда не приставала со своими вопросами, не говоря уже о взгляде, когда Лили выскальзывала из квартиры… Возвращаясь, Лили всегда знала, что Герда ожидает её у двери. Этого было достаточно, чтобы заполнить Лили маленькой яростью, которая превращалась в оружие. И тем не менее, Эйнар знал, что он и Лили одинаково нужны Герде.

***

Ханс ожидал Лили в четыре часа. Они договорились встретиться в передней части муниципального коттеджа, расположенного на набережной по Дю Миди позади каменистого пляжа. Утром Герда была занята картиной. Эйнар пытался рисовать в фойе, из которого открывался вид на каменную темно-красную церковь Сан-Мишель в утренней тени. Каждые пятнадцать минут Герда бормотала “проклятье”, словно раздавался мягкий гонг каминных часов.

Когда Эйнар заглянул к ней, Герда прислонилась к табурету. Она нанесла несколько оттенков синего по краям холста. На коленях у нее лежал блокнот с зачеркнутыми и нечеткими эскизами. Эдвард IV свернулся у ее ног. Герда подняла голову. Её лицо было почти таким же белым, как шубка Эдварда.

- Я хочу нарисовать Лили.

- Она не появится здесь, - сказал Эйнар, - до встречи с Хансом у нее нет свободного времени. Может быть, после?

- Пожалуйста, приведи ее, - Герда не смотрела на него, а голос ее был тише, чем обычно.

На мгновение Эйнар почувствовал, как его жена бросает ему вызов. Но у него была собственная картина, которую нужно было закончить.

Эйнар сказал себе, что мог бы позвать Лили во второй половине дня. Ему нужно было завершить утреннюю картину, которую он игнорировал так долго, и нужно было купить продукты на открытом рынке. Но Герда впервые хотела, чтобы он пригласил Лили для нее . Она хотела, чтобы он пожертвовал собственной картиной ради нее. Эйнар этого не хотел. Он чувствовал, что Герда заставляет его выбирать.

- Может быть, ты сможешь провести с ней час прежде, чем она встретится с Хансом?

- Эйнар, - сказал Герда, - пожалуйста.

***

Некоторые из домашних платьев теперь висели в шкафу в спальне. Герда уже говорила, что они некрасивые, и их стиль подходит только нянькам. Но Эйнар нашел в их простоте то, что каждая, даже самая обыкновенная женщина во всем мире смогла бы носить их. Он пролистал вешалки на свинцовой трубе, перебирая маленькие накрахмаленные воротнички. Платье с пионами было немного прозрачное, платье с лягушками было велико в груди и испачкано. Утро было теплым. Эйнар вытер губы рукавом. Что-то заставляло его чувствовать себя так, словно его душа поймана в ловушку кованой клетки. Его сердце билось о ребра, будто Лили встряхивала его изнутри, заставляя себя бодрствовать и потирая бока о прутья тела Эйнара.

Он выбрал платье. Оно было белым, с розовыми ракушками, а его подол спускался до лодыжек. Белый и розовый цвета контрастно отличались на фоне его загоревших под французским солнцем ног.

Ключ торчал из замочной скважины. Эйнар хотел закрыть дверь, но знал, что Герда никогда не войдет без стука. Однажды, в самом начале их семейной жизни, Герда наблюдала за Эйнаром, когда он находился в ванной, напевая песню Ханса: « ...Когда-то на болоте жил старик, его маленький сын и ленивая маленькая собака…». Этого никто не должен был видеть, но Эйнар знал, что его молодая жена видела купающегося мужа, радостно напевавшего себе под нос. Из ванной Эйнар мог видеть возбуждение, заполняющее лицо Герды.

- Не останавливайся, - попросила она, подходя ближе, но Эйнар едва мог найти в себе силы дышать. Он чувствовал, как стыд разливается по телу, а его костлявые руки скрестились на теле вместо фигового листа. Герда поняла, что сделала что-то не так, и выходя из ванной, сказала:

- Мне очень жаль, я должна была постучать.