Дэвид Эберсхоф - Девушка из Дании

Карта заметок с аккуратно распечатанной информацией о публичной связи напомнила Эйнару о записках, при помощи которых Лили и Герда связывались друг с другом в первые дни в Дании. В воздухе словно запахло Копенгагеном, неспособным выдержать звук тех секретов, которые они с Гердой должны были сказать друг другу.

Парень за окном был высоким и стройным. Не более чем подросток с синевато-белой кожей, сонными голубыми глазами и ребрами, которые можно было пересчитать. Он быстро снял дешевый твидовый костюм, а затем помог женщине, которая была старше него, выбраться из платья. Не считая себя, Эйнар никогда не видел сексуально возбужденного мужчину; его пенис выглядел как копье, направленное по своей траектории. Парень краснел, дрожал и злился. Женщина легко поняла и как раз в этот момент получила удовольствие. Они метались по полу темного полукруглого помещения, прижимаясь к каждому окну, в одном из которых виднелось лицо человека достаточно взрослого, чтобы быть дедушкой Эйнара.

Парень быстро кончил, и его семя вылетело тяжелой дугой в морщинистое лицо женщины. Затем он встал и поклонился. Держа твидовый костюм свертком подмышкой, он вышел из комнаты. Только тогда, посмотрев на свои колени, Эйнар обнаружил соленое пятно, словно он опрокинул чашу с морской водой. Эйнар знал (ему казалось, что он всегда это знал), что ему хотелось, чтобы парень проделал то же самое с Лили. Поцеловал бы ее перед тем, как ее грудь раскраснелась, и его рот скривился от удовольствия.

После этого визита к мадам Жасмин-Картон Эйнар оказался на лавочке. Он распахнул пальто, чтобы дать высохнуть брюкам, которые он отмыл в уборной. Дети толкали обручи по гравийным дорожкам и брызгались в фонтане, а одна девчушка управляла бумажным змеем в форме летучей мыши. Итальянские гувернантки с припаркованными по кругу колясками громко разговаривали. Эйнар отвернулся от них, смущенный пятном на своих брюках. Когда утром он был в бассейне, солнце было теплым, но теперь оно скользнуло за облака. Колени Эйнара не высохли. Влажная шерсть напоминала ему собак из деревни Блютус, когда они возвращались с охоты на лягушек. Собаки были мокрыми, их шерсть была влажной, и Эйнару никогда не забыть этот сырой запах.

Маленькая девочка с воздушным змеем вскрикнула. Леска выскользнула у нее из рук, и теперь змей метался в небе. Когда змей упал, девочка указала на него пальцем и побежала, а бант в волосах шлепал ее по ушам. Гувернантка закричала, чтобы девочка остановилась. Женщина выглядела рассерженной, ее итальянское лицо стало красно-бурым. Она крикнула девочке по имени Мартина ждать ее у коляски. Змей падал, бумага черного цвета трепыхалась на ветру, а затем змей упал рядом с ногой Эйнара.

Гувернантка схватила смятого бумажного змея симпатичной рукой и что-то прошипела. Затем она взяла Мартину за запястье и потащила ее к коляске. Остальные гувернантки стояли под деревьями, а их коляски ютились у бордюров. Вернувшись к остальным, Мартина и ее гувернантка с подозрением посмотрели через плечо, а затем уехали. Скрип их колясок медленно затихал.

Эйнар знал, что что-то должно измениться. Он превратился в человека, которого боялись гувернантки в парке. Человек с подозрительным пятном на одежде. Стоял май 1929, и Эйнар решил дать себе ровно год. Парк тускнел, солнце скрывалось за облаками. Живая изгородь из деревьев со свежими дрожащими листьями выглядела холодной. И снова ветер сбил струю воды из фонтана и распылил ее на гравий.

Если ровно через год с Лили и Эйнаром ничего не разрешится, он придет в парк и убьет себя.

Это решение заставило Эйнара выпрямиться. Он больше не мог выносить хаос в своей жизни. У Герды был серебряный пистолет из Калифорнии. Она выросла с ним, заправленным в чулок. Есличерез год ничего не изменится, Эйнар вернется в парк и под черной майской ночью приставит пистолет к виску.

Эйнар услышал шаги и поднял взгляд с колен. Это была Мартина в своем желтом фартуке. Девочка выглядела испуганной, но восторженной. Она подошла ближе и протянула свою мягкую руку. Между девочкой и Эйнаром лежал хвост воздушного змея - прядь тряпья на веревке. Мартина улыбнулась, а потом нахмурилась, и Эйнар понял, что она хочет дружить с ним. Она схватила хвост и рассмеялась. Смеясь, Мартина сказала “мерси”, и все, что Эйнар знал о себе, сжалось в одно: хлопковый фартук обтягивает его талию; его голова в руках Герды; Лили в желтых туфлях в Доме Вдовы; сегодня утром Лили плавала в бассейне; Эйнар и Лили были едины, но пришло время разделить их на две части. У него остался один год.

- Мартина! Мартина! - позвала ее гувернантка. Обувь Мартины просела сквозь гравий.

«Один год», - сказал себе Эйнар.

- Мерси! - весело сказала из-за плеча Мартина. Она помахала рукой, а Эйнар и Лили помахали в ответ.

Глава 14

Герде никогда не работалось сложнее, чем спустя три года жизни в Париже. По утрам, когда Лили занималась покупками или купанием в бассейне, Герда выполняла свои задания для журналов. Редактор из “Ла Ви Паризиен”, звонящий почти каждую неделю, впадал в суетливые разговоры, требуя как можно быстрее написать последнюю постановку оперы “Кармен”, или сделать эскиз, сопровождающий рассказ о выставке костей динозавра в Гран-пале.

«На самом деле, нет необходимости приниматься за такую работу», - говорила себе Герда. Ее имя появлялось в журналах несколько лет, а редактор всегда кричал по телефону о потребностях в художественных работах. Герда зажимала телефонную трубку между подбородком и плечом, глядя, как Лили выскальзывает из квартиры:

- О, почему бы и нет? Да! Я сделаю эскиз!

«Да, я сделаю его к утру», - подумала про себя Герда.

- Я действительно должна идти, - сказала она, положив трубку, а затем подошла к окну, чтобы посмотреть на уходящую прочь к Марис Бери Лили в розовом весеннем пальто при свете дня, ярком на фоне тусклого дождя со стороны улицы. Настоящая работа Герды начнется только когда вернется Лили. Она приготовит чашку чая для Лили, и скажет: «Присядь тут». Герда посадит ее на табурет, рядом с горшечной пальмой, и поставит блюдце с чашкой чая в руки Лили.

Независимо от погоды, Лили всегда возвращалась замерзшей, и ее руки дрожали. Герда боялась, что ее организму не хватает белка, но не могла заставить Лили есть больше. Кровотечения возвращались раз в две недели, - медленные капли крови, пробивающиеся над верхней губой Лили. Затем Лили ложилась в постель на несколько дней, словно эти малиновые капли отнимали у нее всю энергию. Герда водила Эйнара к одному или двум французским врачам, но как только они начинали расспрашивать их (“есть ли что-нибудь еще, что я должен знать о вашем муже?”), она понимала, что у всех у них будет не больше ответов, чем у доктора Хекслера. Герда волновалась, когда Лили лежала в постели, просыпаясь днем и окрашивая простыни, которые Герда позже бросала в мусоросжигательный завод за квартирой. Но спустя несколько дней, иногда через неделю, кровотечение прекращалось так же быстро, как и начиналось.