Дэвид Эберсхоф - Девушка из Дании

***

К апрелю Тедди спал все больше и больше. Герда сидела в качалке. Белая простыня на его руках была потертой, а он лежал в постели на боку. Иногда он переворачивался во сне, и пружины скрипели, напоминая Герде стон его костей, наполненных туберкулезом, как эклер, наполненный сливками. Доктор Тедди, мужчина по имени Хайтауэр, приходил в палату. Из под его белого халата был виден дешевый коричневый костюмом. Тедди продолжал отказываться от лечения доктора Ричардсона, который лечил не только каждого Вэуда в Пасадене, но также семьи Генриетты, Маргариты и Дотти Энн.

- Мне подходит доктор Хайтауэр, - сказал он, - мне не нужен врач причудливых людей.

- В любом случае, что, черт возьми, значит «врач причудливых людей»?! - спросила Герда, сожалея о своем повышенном тоне в тот момент. Она не хотела противоречить мужу. Больше всего на свете она не хотела обидеть Тедди, сказав, что знает больше, чем он. Так она себя чувствовала, поэтому вежливо терпела доктора Хайтауэра во время своих ежедневных визитов. Доктор всегда спешил, и у него часто не находилось надлежащих документов в папке с зажимом подмышкой. Доктор Хайтауэр был долговязым, с норвежскими светлыми волосами цвета очень легкого кофе. Он был родом из Чикаго, и что-то на кончиках его конечностей - носа, ушей, его пухлых пальцев, - выглядело отмороженным.

- Как вы себя чувствуете сегодня? - спрашивал доктор Хайтауэр.

- Немного лучше, - говорил Тедди, честно веря в это или не подозревая, что можно было ответить что-либо другое. Доктор Хайтауэр кивал и проверял что-то на графике в своей папке. Герда извинялась, чтобы позвонить в рощу, где с минуты на минуту ожидался груз апельсиновых сборщиков с Текате. И когда телефон медсестры прижался к ее уху, Герда сделала второй звонок Ричардсону, сказав только: «Ему становится хуже».

***

Мать Герды приезжала, как правило, после обеда, когда Тедди отдыхал. Герда и Тедди молча сидели, пока миссис Вэуд гремела на тему открытия пляжного домика в Дель-Мар или про телеграмму отца Герды, с еще большим энтузиазмом сообщавшую газетам о том, что близится конец войны. Герда безмолвно надеялась, что ее мать вмешается таким образом, как могла бы только она: открыть шторы и подтолкнуть Тедди из постели в горячую минеральную ванну, поднеся чашку чая к его губам.

«Хорошо, теперь давайте заживем!» сказала бы миссис Вэуд, потирая руки и заправляя пряди волос за уши. «Достаточно этой чумы -туберкулеза!» - говорила бы миссис Вэуд. По крайней мере, Герда тайно надеялась, что она так скажет.

Но миссис Вэуд так этого и не сделала - она предоставила Тедди Герде. Уходя, она надевала перчатки, целовала Тедди в лоб через хирургическую маску, и просто говорила:

- Я хочу, чтобы ты сидел в следующий раз, когда я приду.

Затем она отводила глаза и смотрела на Герду. В коридоре, за пределами комнаты, миссис Вэуд снимала маску и говорила:

- Удостоверься, что он получает лучшую заботу, Герда.

- Он не хочет видеть Ричардсона.

- Он просто обязан.

И Герда снова звонила Ричардсону, сообщая ему последнее состояние Тедди.

- Да, я знаю, - отвечал доктор Ричардсон, - я консультировался с доктором Хайтауэром. Честно говоря, я не уверен, что могу сделать что-нибудь еще для него. Нам просто нужно подождать и посмотреть.

***

Приехав из Стэнфорда в гости, Карлайл отвел Герду в сторону и сказал:

- Мне не нравится этот Хайтауэр. Откуда он взялся?

Герда начала объяснять, что его назначили в санатории, но Карлайл перебил ее:

- Может быть, пришло время пригласить Ричардсона.

- Я пробовала.

- Могу ли я что-нибудь сделать?

Она подумала об этом, услышав, как Тедди кашлянул по другую сторону двери. Проволочные пружины кровати дрожали. Глубокое хриплое дыхание задохнулось.

- Я должен подумать об этом. Я уверен, чтодолжен вмешаться. Мне нужно подумать об этом. Ты понимаешь, насколько это серьезно, не так ли? - Карлайл взял ее за руку.

- Но Тедди силен, - ответила она.

Вечером того же дня, когда ушел Карлайл, солнце скользило над предгорьями, и пушистые тени падали на каньоны Пасадены, как одеяла, Герда взяла холодную руку Тедди. Пульс на нижней стороне запястья был слабым, и поначалу она даже не почувствовала его. Но пульс постукивал – слабо и не часто.

- Тедди? - позвала она, - Тедди, ты слышишь меня?

- Да, - отозвался он.

- Больно?

- Да.

- Тебе сегодня лучше?

- Нет, - сказал он, - боюсь, что мне хуже. Хуже, чем когда-либо.

- Но тебе будет лучше, Тедди? Сделай мне одолжение. Я позвонила Ричардсону. Он придет утром. Пожалуйста, дай ему взглянуть на тебя. Это все, о чем я прошу. Он хороший доктор. Он спас меня, когда я была маленькой и заболела ветряной оспой. У меня была лихорадка, и все, включая Карлайла, вычеркнули меня из жизни, но сегодня я так же сильна, как и все, и у меня ничего не осталось от этой чертовой болезни, кроме этого маленького шрама.

- Герда, дорогая, - сказал Тэдди, судороги прыгали в его горле, - я умираю, дорогая. Ты знаешь это, не так ли? Мне не станет лучше.

Она этого не знала, но лишь до сих пор. Конечно, он умирал. Теперь он как никогда был ближе к мертвецу, чем к живому. Его руки стали тонкими и слабыми от пожелтевшей плоти; глаза были заражены. Его легкие, словно губки, опустившиеся прямо на дно Тихого океана, были насквозь пропитаны кровью и мокротой. И его кости, - это была самая жестокая часть, - кости его были изрезаны. Их грыз мокрый живой огонь. Герда думала о боли, которую он, должно быть, испытывал, но на которую никогда не жаловался. Она готова была забрать эту боль себе.

- Прости, - сказал Тедди.

- За что?

- За то, что бросаю тебя.

- Но ты меня не бросаешь.

- И я сожалею, что прошу тебя сделать это, - сказал он.

- Что сделать? О чем ты говоришь? - она почувствовала, как по спине пробежала паническая дрожь. В комнате было тепло из-за сырости. Ей следовало открыть окно, подумала Герда. Дать бедному Тедди свежий воздух…

- Ты поможешь мне с этим?

- С чем? - она не понимала его, и подумала только о том, чтобы позвонить Ричардсону и сообщить, что Тедди говорит глупости.

Плохой знак. Она знала, что ответит Ричардсон. Он скажет, что ему тяжело говорить по телефонной линии.

- Возьми эту подушку... резиновую. Положи ее на мое лицо, только не сильно. Это не займет много времени.

Герда замерла. Теперь она поняла. Последняя просьба мужа, которому она хотела угодить больше всего на свете. И больше всего на свете она хотела, чтобы он покинул этот мир, все еще влюбленный в нее. В кресле-качалке лежала резиновая подушка. Тедди пытался поднять руку, чтобы указать.

- Просто придержи ее на моем лице минуту или две, - попросил он, - так будет легче.

- О, Тедди, - прошептала она, - я не могу… Утром доктор Ричардсон будет здесь. Подожди до тех пор. Пусть он взглянет на тебя. Он может знать, что будет с тобой дальше. Просто продержись до этого времени. Пожалуйста, перестань говорить об этой подушке и указывать на нее!... - пот собирался на ее спине и на блузке под грудями, словно у нее была лихорадка. Капли пота проскальзывали мимо ее ушей.